Читать книгу "Тайны Полюса - Кристель Дабо"

– Слушаюсь, мадемуазель.

Эти два слова прозвучали так безразлично, что Офелия поняла: Ренар уже сделал свой выбор, он отвергал помощь, которую она ему предложила. Ах, если бы лифт застрял на полпути, если бы решетка никогда не раздвигалась, и часы остановились, и она смогла бы вывернуть время наизнанку, как перчатку! И снова стать маленькой беззаботной девочкой. И укрыться за стендами своего музея. И иметь дело только с предметами, больше ни с чем. Потому что если вдуматься, то она годилась лишь на это.

– Мы, кажется, опаздываем, – заметила тетушка Розелина, увидев пустую лестницу в театральном вестибюле. – Беренильда наверняка уже сидит в зале. Постараюсь найти себе свободное место. А ты, – велела она Офелии, – соберись с мыслями и будь внимательна. Поволноваться мы еще успеем.

– Идите за мной, – попросила Офелия Ренара. – Я должна входить в театр через заднюю дверь.

Пока они огибали роскошное мраморное здание, Офелия ни разу не подумала о сцене и зрителях, ожидавших ее там, в зале. Девушка лихорадочно подыскивала слова, которые помогли бы ей вернуть прежнего Ренара.

Но у нее все вылетело из головы при виде шевалье, сидевшего на скамье в тени пальмы, как раз рядом с артистическим входом. Он играл в бильбоке, но при всем своем усердии никак не мог попасть шариком в сетку. Его огромные собаки хаски лежали рядом, свесив языки и тяжело дыша, – их порода явно не была рассчитана на здешнюю иллюзорную жару.

– А я вас жду, – объявил он, заметив Офелию.

В устах такого ребенка эти слова прозвучали смертельной угрозой.

– Мне некогда с вами разговаривать, – решительно ответила девушка, направившись к двери. – Вы меня задержите, а я уже опаздываю.

Но тут псы преградили ей путь. Они двигались совершенно бесшумно, не проявляя агрессии, но каждый из них был ростом с быка. Даже Ренар, не знавший шевалье так, как знала его Офелия, испуганно остановился.

Шевалье поправил на носу свои круглые очки, как две капли воды похожие на те, что разбились, когда Беренильда вышвырнула его в коридор.

– О, я хочу задать вам всего лишь один простой вопрос, мадемуазель Офелия. Ответьте мне, и я позволю вам спокойно пройти к месту работы. – (Он снова подбросил шарик бильбоке и снова промахнулся.) – Не можете ли вы объяснить мне, в чем состоит главное различие между мной и вами?

Офелия прекрасно понимала, что этот разговор не сулит ей ничего хорошего. Шарф, доселе дремавший на ее плечах, уже начал волноваться.

– Не знаете? – огорченно сказал шевалье. – А ведь разгадка очень проста. Разница состоит в том, – продолжал он с самым серьезным видом, – что вас очень любит мадам Беренильда. Только не принимайте это за комплимент. Вы занимаете в сердце мадам Беренильды очень скромное место, понятно? Она просто любит вас, вот и все. А меня с мадам Беренильдой связывает совсем иное чувство. И эта связь гораздо сильнее и любви, и ненависти.

В его словах крылось нечто настолько серьезное, что трудно было поверить, как их мог произнести маленький мальчик.

– Я назвал себя шевалье именно ради нее, я стал ее верным рыцарем. И полюбил больше, чем свою маму. Я осыпал ее подарками. И даже избавил от родственников.

Офелию охватил ужас: шевалье впервые недвусмысленно признался в том, что устроил бойню на охоте и погубил Драконов.

– Значит, это сделали вы, – прошептала она, не в силах поверить, что ребенок виновен в таком преступлении.

– Они были просто ужасны, – объяснил шевалье, пожав плечами. – Они ненавидели мадам Беренильду, потому что у нее были такие благородные манеры, а у них – нет. Они не хотели, чтобы она осталась в живых после охоты. И я просто обязан был ее защитить, ведь это мой рыцарский долг. Более того, я принял все меры, чтобы пощадить ее нервы, избавив от зрелища кровавой бойни, – добавил он.

Офелия слишком хорошо помнила тот день. Шевалье натравил на нее жандармов, и он же загипнотизировал тетушку Розелину, погрузив ее в воспоминания.

– Но ведь на охоте были дети, – прошептала Офелия. – Дети вашего возраста…

Однажды ей попалась в газете «Nibelungen» фотография изуродованных тел Драконов, наполовину занесенных снегом. Среди них она узнала одного из тройняшек Фрейи; он до сих пор снился ей в ночных кошмарах.

– Они все были охотниками, – сказал шевалье, тряхнув кудрявой белокурой головкой. – А охотники всегда рискуют жизнью, когда встречаются со зверями. Будь они полюбезнее с мадам Беренильдой, я бы не стал вмешиваться. Я просто хотел ее оградить…

– А вы не подумали о том, какое горе ей причинили? – перебила его Офелия. – И обо всех неприятностях, которые продолжаете ей доставлять?

Оскорбленный шевалье нахмурил тонкие бровки, и хаски тотчас зарычали, ощерив устрашающие клыки.

Осознав свою неосторожность, девушка обернулась к Ренару, чтобы приказать ему бежать, но обнаружила, что он исчез. Она не верила своим глазам: как он мог бросить ее в такой момент, не сказав ни слова?!

– И вы смеете мне говорить – мне! – что я доставляю неприятности мадам Беренильде? – прошипел шевалье. – Да вы просто не знаете, что означает доставлять неприятности! Сейчас я вам это объясню, мадемуазель.

Он произнес последнюю фразу очень-очень медленно, и его глаза, увеличенные толстыми стеклами, пронзили Офелию до глубины души. Она испытала тошнотворное ощущение дежавю и поняла, что ни в коем случае не должна смотреть в лицо шевалье. У нее не осталось ясных воспоминаний об их предыдущих встречах, но она была твердо убеждена, что когда-то он уже стер ее память именно таким образом.

Солнце внезапно померкло, экзотическая обстановка исчезла, и Офелия почувствовала, что летит вниз, в черный, непроницаемый, ледяной мрак ночи…

– Мадемуазель вице-рассказчица, публика вас заждалась! – воскликнул вдруг чей-то веселый голос.

Шевалье вздрогнул, собаки насторожились, а иллюзия, в которую едва не рухнула Офелия, бесследно рассеялась.

К великому своему изумлению, она увидела, что к ним величественной поступью направляется барон Мельхиор. Просторный редингот, идеально сидящий на его тучной фигуре, был полностью соткан из Млечного Пути, разумеется, иллюзорного. Даже его цилиндр, и тот сверкал яркими траекториями падающих звезд. Да, он недаром звался министром элегантных искусств. Закрученные кверху светлые усы выглядели на его круглом лице парой восклицательных знаков.

– Добрый день, дядюшка Мельхиор, – поздоровался шевалье учтиво, как примерный ребенок.

– Дражайший племянник, вы забыли, что здесь вам не разрешается выгуливать собак? Кроме того, разве вы не знаете, который теперь час? – и барон указал на уличные часы. – Вам давно пора вернуться домой, к вашему дяде Харольду, и лечь спать!

– Простите меня, дядюшка Мельхиор, вы совершенно правы. До свиданья, мадемуазель Офелия, – сказал шевалье. – До скорого свидания!