Читать книгу "Тайны Полюса - Кристель Дабо"

Офелия увидела в оконном стекле отражение Арчибальда, который сделал красноречивый жест, как бы перечеркивающий лоб. Аннигиляция… Это была высшая мера наказания, когда Дух Семьи отнимал волшебные свойства у провинившегося подданного. Она никогда не применялась на Аниме, но Офелия знала, что ее практикуют на других ковчегах – правда, только в отношении людей, которые подвергли опасности всю свою Семью. Почему же тут, на Полюсе, всё доводится до крайности? Видимо, здешние правители, живя на краю света, вдали от других Семей, утратили всякое чувство меры.

«Даже не знаю, что меня больше волнует, – подумала Офелия, – тот факт, что я к этому никогда не привыкну, или, напротив, что я в конце концов с этим смирюсь».

– Господин посол?..

Офелия вздрогнула, услышав рядом с собой бесцветный голос Филибера. Серый человечек стоял в бильярдной, со своим журналом под мышкой, так, словно и не выходил отсюда.

– Ну, что там с этим лакеем, Филибер?

Вместо ответа управляющий подал знак кому-то, стоявшему за дверью, и два жандарма втащили в комнату человека, безвольно обвисшего у них в руках; его ноги волочились по полу. У Офелии упало сердце. От Ренара с его энергией, с его рыжей гривой, пылавшей как костер, теперь, можно сказать, осталась кучка пепла.

– Вы что, не могли его помыть перед тем, как вести сюда? – воскликнул Арчибальд, брезгливо зажав нос дырявым платком. – Разве можно предлагать даме такое пугало?! Уведите его и выберите другого.

– Нет, наше соглашение подразумевало мою экспертизу и именно этого человека, – твердо сказала Офелия. – Прошу вас точно соблюдать условия договора.

Изумленный Арчибальд снова сунул руки в карманы пижамы и с ухмылкой покосился на свой палец, торчащий из дыры.

– Иногда мне трудно вас понять, но, раз вы так хотите, я уступаю. Однако не могу же я доставить вам товар в таком плачевном виде. Это будет просто позором для нашего посольства. Филибер, проследи за тем, чтобы этого человека отмыли, побрили, причесали, обобрали с него вшей и прилично одели.

– Слушаюсь, господин посол.

– А пока суд да дело – вы моя гостья! – заявил Арчибальд, обратив к Офелии свою самую очаровательную улыбку. – Вам когда-нибудь приходилось играть в салонный крикет?

Офелия поняла, что возражать бесполезно – придется помучиться еще несколько часов, – и мысленно дала себе торжественное обещание: как только ей удастся вызволить отсюда Ренара, она перешлет пальто, подарок матери, в личные покои Арчибальда.

– Одну минутку, пожалуйста, – сказала она жандармам, уже готовым увести пленника.

Девушка подошла к нему, но его бессмысленный взгляд блуждал по стенам бильярдной. Сначала она подумала, что Ренар ее не узнаёт – она ведь показалась ему в своем истинном обличье всего один раз, и он не знал, кто она такая, – но затем поняла: он ее попросту не видит. Из-за долгого пребывания в темноте его ослепил свет ламп, хотя и смягченный абажурами. Ренар ничего не видел, ничего не понимал, и никто не собирался объяснять ему, что случилось. Офелия едва удерживалась от того, чтобы закричать: «Посмотри на меня, я Мим! Тебе нечего больше бояться, я верну тебе человеческое достоинство, которого тебя лишили!» Но она сдержалась, вспомнив, что на нее устремлены чужие взгляды, и сказала только:

– Здравствуйте, Рено. Я невеста господина Торна. Отныне вы будете работать у меня. Скоро я вам все объясню.

Веки Ренара под нависшими бровями слегка дрогнули, словно он пытался разглядеть сквозь туман, кто с ним говорит. На его грязном заросшем лице выразилось такое удивление, что Офелия поняла: он ее наконец узнал. Девушка ждала, что в его взгляде мелькнет хоть искорка радости, что он облегченно вздохнет или улыбнется, но вместо этого Ренар отвернулся, и глаза его померкли.

– Да, мадемуазель, – хрипло прошептал он.

И Офелия с болью в сердце спросила себя, правильно ли она поступила.

Вопрос

Офелии никогда еще не было так тягостно, как сейчас, в лифте, где царило молчание, сопровождаемое скрипом подъемника, потрескиванием мебели, музыкой из проигрывателя да покашливанием грума.

Девушка с тоской смотрела на Ренара. Он стоял между буфетом с угощением и столиком для проигрывателя, вытянув руки по швам и не двигаясь, словно и сам был предметом обстановки. Его волосы, промытые и причесанные, частично вернули себе прежнюю яркость; борода исчезла, обнажив широкой упрямый подбородок. Зеленые глаза, уже привыкшие к свету, смотрели прямо перед собой, но, казалось, ничего не видели. Исхудавшее тело наконец распрямилось, и хотя ливрея болталась на нем как на вешалке, он все же выглядел крепким и могучим. Правда, в такой быстрой метаморфозе было что-то неестественное. Офелия не понимала, отчего этот человек, наконец-то ставший похожим на прежнего Ренара, кажется ей чужим.

– Стоп! – внезапно скомандовала тетушка Розелина.

Подчинившись ее властному тону, испуганный грум нажал на ручной тормоз лифта. Кабина остановилась под скрежет металла и скрип дерева.

– Не включайте! – строго приказала старушка груму, который собрался было снова запустить механизм. – Этот лифт не тронется с места, пока я не разрешу.

И она пристально оглядела по очереди Ренара и Офелию, как двух провинившихся детей.

– Ну и ну, я гляжу, вы и тут ходите парочкой: где одна, там и другой! Мне ваши игры непонятны, но я знаю одно: когда эта дверь откроется, – (и она ткнула пальцем в золоченую решетку лифта), – мы должны выйти из нее с высоко поднятой головой. Потому что ты, моя милая, вконец загубила свою репутацию. Порядочные девушки не летают сквозь зеркала в покои развратника, пренебрегая другими приглашениями. Последствия не заставят себя ждать! Беренильда просто в ярости, и на сей раз я с ней солидарна. Конечно, я буду тебя защищать, что бы ни случилось, – добавила она уже чуть мягче, увидев, как у Офелии побледнели очки.

Ренар, на какой-то миг забывший о своей чопорной позе лакея, снова встал по стойке «смирно»:

– Если я в тягость дамам, пусть дамы не заботятся обо мне, я не хочу…

– Хватит! – отрезала Офелия. – Мне вовсе не нужен лакей. Зато я предлагаю вам должность помощника. Вы получите жилье, питание и заработок в обмен на ваши советы и суждения.

Офелия слушала себя с ощущением полной нереальности происходящего. Она сказала все, кроме самого главного. Почему же у нее никак не выговаривались единственно нужные слова? Почему она каждый вечер обращалась к знатной публике, состоявшей из ее врагов, но не могла искренне, откровенно поговорить с другом?!

– Очень сожалею, мадемуазель, – ответил Ренар. – Я всего лишь простой лакей. Разве я могу давать вам советы или высказывать свои суждения?

Каждое его слово обжигало девушку как раскаленный уголь. Иногда ей безумно хотелось открыто выразить свои чувства, по примеру Агаты и младших сестренок, но увы…

– Не спешите отказываться, обдумайте мое предложение. Сейчас мне нужно идти в театр и выступать, – добавила она, бросив взгляд на лифтовые часы. – Вы будете меня сопровождать, а после спектакля мы все обсудим.