Читать книгу "Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хардкасл медленно вытянул руку, которую держал за своей сутулой спиной (я был готов увидеть в ней открытую опасную бритву), и в задумчивости поскреб заросший щетиной подбородок. А затем сказал тоном самого преданного слуги, часто встречающегося в шотландских исторических романах:
– Поверьте на слово, милорд, этот парень наскрозь опасен для вашей милости.
– Что ты такое несешь? – Хозяин остановился посреди сумрачного коридора и посмотрел на управляющего с откровенным пренебрежением.
– Я говорю, что Нейл Линдсей замышляет дурное против вас.
Но явная попытка подчиненного предупредить хозяина об угрозе не увенчалась успехом.
– Сказано же тебе, – повторил Гатри, – что Линдсей может беспрепятственно подняться ко мне в башню. Как мистер Гилби и наши молодые леди.
Мы двинулись дальше вдвоем. У меня уже плохо работала от усталости голова, и только когда мы достигли примерно середины коридора, я вдруг осознал, что реакция Гатри на недвусмысленное предостережение могла быть на самом деле не столь легкомысленной, как он хотел показать. Лично на меня оно произвело изрядное впечатление. Точнее будет сказать, что этот инцидент помог мне найти определение, которое я до той поры безуспешно искал. Я назвал атмосферу в замке Эркани полной напряжения, но теперь понял, чем она была пронизана на самом деле – страхом. Но кто боялся и чего, оставалось загадкой, хотя и недолго.
Я как раз добрался в своих рассуждениях до этой точки, и ты была бы права, предположив, что мне отчаянно требовались постель и глубокий сон, но вдруг чуть не подпрыгнул от удивления. Гатри произнес вслух то, о чем я лишь подумал:
– Страх.
Или, если быть точным, он воспользовался латинским словом «Тimor…». Тихо, но отчетливо пробормотал:
– Timor Mortis conturbat me.
При взгляде на него стало ясно – он напрочь забыл, что я нахожусь рядом и вообще существую, а я окончательно убедился: этот человек свихнулся. Продолжая двигаться по коридору, глядя в потолок, он ударился в декламацию.
Уверен, Диана, что тебе и близко не доводилось созерцать чего-то столь же пугающе странного, как зрелище этого благородного шотландского джентльмена, вышагивавшего по продуваемому всеми ветрами коридору и вслух читавшего эту погребальную песнь Данбара!
Мы свернули за угол, и ветер унес слова в сторону от моего слуха. Декламация перешла в невнятное бормотание. В какой-то момент фитиль свечи неожиданно разгорелся ярче, и мне удалось разглядеть его лицо немного лучше, чем за все время, что мы уже провели в этом темном доме. И готов поклясться – на нем застыл страх в чистейшем виде.
Второй коридор показался бесконечно длинным. Проделав по нему значительный путь, мы остановились перед дверью, за которой, как я предположил ранее, скрылись Кристин и Сибила. Гатри замер в неподвижности, ритм его бормотания изменился, и он смотрел на дверь или, вернее, как будто сквозь нее с выражением почти экзальтации, сменившей ужас. А потом шепотом воскликнул:
Для меня это оказалось еще одной полнейшей неожиданностью. Как и то, что произошло в следующую секунду. Его рука легла на ручку двери, и он мгновенно вновь осознавал мое присутствие рядом с собой. Гатри одарил меня доброжелательной улыбкой и сказал:
– Обычно я ежедневно провожу здесь полчаса со своей племянницей.
Как я понял, в его памяти не осталось и следа от только что проведенного сеанса декламации в коридоре. Выражаясь научным языком, он представился мне теперь типичным случаем раздвоения личности. Ты понимаешь, о чем я толкую. Существовали два разных Гатри, которые прятались и подменяли друг друга, как братья-близнецы в театральном фарсе. Перед моим мысленным взором встала до крайности необычная картина. Я вообразил себе Гатри А – скупердяя, морившего голодом собак и не желавшего тратиться на замену разбитых оконных стекол. А потом Гатри Б – человека, живущего на широкую ногу и поедавшего на ужин баснословно дорогую икру. И я продолжал обдумывать эту вероятность еще некоторое время уже после того, как мы присоединились к Кристин и Сибиле в помещении, которое здесь называли классом, подобно школьному. Моя новая теория легко объясняла осторожность, с которой Хардкасл обращался к нам, приняв нас за врачей. У лорда развились симптомы легкого помешательства, и верные слуги попытались втайне пригласить к нему лекаря. Вероятно, не самая лучшая идея, но теперь фраза этого неописуемо странного человека по фамилии Хардкасл начала навязчиво преследовать меня. «Это доктор?» И я утвердился в убеждении, что если в недрах замка Эркани хранили какую-то тайну, то ключом к ней могло послужить объяснение смысла подобного вопроса.
Диана, ты можешь в этом месте с полным правом прервать мой сбивчивый рассказ, при условии, что он вообще заинтересовал тебя, и заметить: «Гатри ждет в гости опасного человека по имени Нейл Линдсей; Хардкасл ожидает прибытия таинственного врача. В таком случае не логично ли предположить, что это одно и то же лицо. Доктор Нейл Линдсей, которого не очень-то и хотят принять в замке для исполнения профессиональных обязанностей. А что, если он, скажем, попросту нежелательный для хозяина претендент на руку и сердце твоей романтичной Кристин?»
И тогда мне придется признать, что я не могу дать тебе исчерпывающего ответа. Готов допустить, однако, что у Кристин есть возлюбленный. По некоторым приметам, она почти полностью поглощена мыслями о нем. И ее избранником может быть как Нейл Линдсей, так и пресловутый «доктор» Хардкасла. Но мне плохо верится, что это одно и то же лицо. Подобной идее противоречит тон, который пускал в ход Хардкасл применительно к обоим. Но только время покажет, прав ли я.
Кстати, быть может, здесь уместно упомянуть именно о времени. Сейчас восемь часов утра вторника 24 декабря, и тебе, наверное, трудно себе представить, дорогая Диана, как долго я писал эти адресованные тебе строки, постоянно отвлекаясь, чтобы вновь зажечь то и дело гаснувшую свечу. Потому что в моей комнате не просто гуляет ветер. Она представляет собой некий аналог Эолова царства. Взрослые и сильные ветра дуют под потолком, а маленькие ветерочки, подобно путти с картин живописцев чинквеченто[27], резвятся по всей спальне и пробуют подавать голоса откуда-то из-под кровати. От огня в моем очаге, разведенного прошлым вечером, не осталось и воспоминания, и кругом царит жестокий холод. Я же расположился у окна (где, как ни странно, не холоднее, чем в любом другом месте), соорудив себе нечто вроде иглу из набитых сеном матрацев и надеясь только на новые приятные «супризы» к завтраку. Снаружи по-прежнему свирепствует буран, и меня заранее страшит вероятность, что мы не сумеем выбраться отсюда еще по меньшей мере несколько дней. Однако вчера вечером за столом зашел разговор о необычайной способности преодолевать большие расстояния по глубокому снегу, которой обладает молодой человек, живущий в сарае у стен Эркани. Как я понял, он страдает слабоумием, но если я здесь застряну, с его помощью у меня останется шанс отправить тебе хотя бы телеграмму. Рассвет, должно быть, наступил уже давно, но видимость остается крайне ограниченной, небо – свинцово-серым. Из своего окна я вижу лишь бесформенную белизну по всей округе. Только чуть левее в моем поле зрения эта монотонность нарушается. Я минут двадцать ломал себе голову, откуда взялось там более темное пятно. Снег в том месте подтаял, словно ложился на раскаленную сталь. Потом я понял, что это, скорее всего, вода – покрытая тонким слоем льда излучина озера, своим изгибом подходящая почти вплотную к замку, – а ветер сдувает с ледяной глади снег.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес», после закрытия браузера.
