Читать книгу "Московские дневники. Кто мы и откуда… - Криста Вольф"

Эткинд между тем расспрашивает молодую женщину, у которой круглое терпеливое лицо и которая кажется этакой «посредницей»: «Вам не странно жить здесь?» Она отвечает: «Привыкаешь».

Мы благодарим и снова спускаемся по лестнице, чужаки в этом окружении.

«Отсюда, — говорит Ф.А., — 730 шагов до квартиры Раскольникова». Он объясняет нам, что Р. по понятным причинам дал дворнику «ложный адрес», мимоходом показывает нам и этот «ложный» дом Раскольникова, который для Ф.А. стоит полностью на одной ступени с автором, «настоящим Достоевским». Знаменитые 730 шагов проезжаем на машине. Улицы вымощены брусчаткой, местами глубокие ямы, шофер (Эткинд, который все время говорит) должен внимательно следить за дорогой.

Подъезжаем к дому, где, «вероятно, жил» Раскольников. Доказательства: он находится примерно в 730 шагах от дома процентщицы. Дом угловой (сам Достоевский всегда жил в угловых домах, по возможности с видом на церковь); это дом по адресу Гражданская, 19. На его углах над маркировочной отметкой по-русски и по-немецки написано: «Помни наводнение 7 ноября 1824 г.».

Справа от подворотни поднимаемся вверх по лестнице, на площадку, куда выходили кухонное окно и дверь «хозяйки Раскольникова», мимо которых Р. так боязливо прокрадывался. 13 ступенек на чердак: раньше там была каморка Раскольникова. Несколько женщин с бельем выходят из одной двери и исчезают на чердаке. Из кухонного окна видно, что нынешняя хозяйка квартиры живет примерно так же, как некогда хозяйка Раскольникова.

Из окна коридора смотрим во двор, сейчас пустой, но еще год назад там располагалась мастерская каретника. Вниз по лестнице: в этой подворотне стоял Раскольников, когда не сумел вынести топор из хозяйкиной кухни. Напротив дверь в тогдашнюю дворницкую — «раньше она отворялась в другую сторону». Там он увидел, как блеснул топор, туда же его и вернул.

Откуда Достоевский так хорошо знал этот дом? В ту пору он материально находился в ужасном положении и, вероятно, сам брал деньги у процентщицы под заклад, как, вероятно, и сбежал от кредиторов из своей квартиры в эту каморку, чтобы написать книгу, которая не отпускала его.

Дальше, к тогдашней квартире Достоевского, Казначейская, 7. Стоим на противоположном тротуаре, дождь усилился. Какая-то женщина машет нам рукой из окна. Никакой мемориальной доски. Заходим в подворотню. Знают ли здешние люди, в каком доме они живут? Ответ: вряд ли. Внутри все наверняка перестроено, дому добавили целый этаж.

Затем к последнему дому Достоевского, где еще его вдова установила мемориальную доску. Пока мы стоим там под дождем (дом снова угловой), едущий задним ходом фургон ударяет машину Эткинда. Шофер бранит человека, который сидит сзади и должен был в заднее окно следить за ситуацией: «Твою мать!», долгие переговоры, обмен адресами. Скоро здесь будет музей Достоевского, которого до сих пор не существует. А ресторан по соседству будет называться «Братья Карамазовы».

К училищу, где воспитывался Д. Окно на 3-м этаже, за которым он делал первые попытки писать. Здание суда (зеленое) на другом берегу канала, куда его приводили, когда обвинили в антигосударственных кознях. (Комментарий Эткинда с Брос. [Иосифом Бродским].)

Потом еще старинный вокзал, куда приехал князь [Мышкин], «идиот», модерн начала века. Стенные панно, изображающие, как здание выглядело раньше.

У вокзала мы прощаемся. (Ф.А. говорит, что записать ничего не может, нет времени.)

С 11 до 1 часу ночи мы с г. гуляем по Невской набережной, где ленинградские школьники отмечают окончание школы. Их тысячи. Многие девушки, несмотря на холод, в белых платьях, похоже, это обязательно. Несколько оркестров, опять же довольно громких. Невинные развлечения. Несколько шутих. Несколько парусов на Неве, подсвеченных красным. Мороженое, сосиски. Для молодежи зарезервирован плавучий ресторан. Светло, хотя и пасмурно. Когда мы возвращаемся домой, небо опять светлеет. Не стали ждать, пока в 2 часа разведут мосты, чтобы пропустить корабли в море.

Суббота, 29 июня

Летим в Вильнюс. (Три женщины из-за нас остаются в слезах в аэропорту — наши билеты были в полном порядке, но: места заняты. Нас первыми сажают в совершенно пустой самолет.) Встречают нас Гудайтис, Альдона, Беляускас и двое секретарей Союза.

Гостиница «Гинтарас» («Янтарь»): новая и современная.

Обед, чрезвычайно обильный, отдых…

Потом выставка прикладного искусства в новом выставочном зале в центре. Уникально красивые ковры и стеклянная скульптура, отчасти подсвеченная сзади.

Потом Старый город. Церковь с чудотворной Марией (Альдона — католичка), народ — старики, молодежь, дети, благоговейно преклоняющие перед нею колени. Нарисованное, склоненное лицо Марии полностью обрамлено металлическим венком. На стенах вокруг серебряные сердца, руки, ноги — приношения благодарных верующих, которым она помогла. По дороге к выходу: дед поднимает ребенка, чтобы тот поцеловал ногу Христа. Снаружи в колоннадах тоже коленопреклоненные женщины и мужчины на голых камнях.

Вильнюс: чистый, уютный, напоминающий (старую) Европу, требующий ремонта. Дворики. Старинная церковь, кирпичная готика. Пустынные, тихие площади, машин мало. Проспект Ленина — главная улица. Там, в одном из кафе, будем ужинать. Секретарь Союза ждет нас, с врачом-драматургом, который, не закрывая рта, твердит, как он восхищается Германией, Вальтером фон дер Фогельвейде, старинными замками, пешими туристами, жительницей Лейпцига из Немецкой библиотеки, врачом из Эрфурта и т. д. Сюда же относится и Карл Май: «Мастер сюжета». Альдона на следующий день: «Среди врачей он драматург, а среди драматургов — врач». Я ем мало, начинаю кашлять, зябну. Вскоре мы уходим.

В Вильнюсе. Слева направо: Лидия Герасимова, Казис Сая, Криста Вольф, Герхард Вольф

Воскр., 30 июня

10.45: Казис Сая везет нас в Тракай. По дороге рассказывает историю крепости, родового замка давних литовских королей. Сказки и легенды сливаются воедино. Осмотр крепости. Невероятно красивые виды из окон и смотровой башни. Озеро, лес, поля, деревни. Пологие холмы. Сильный ветер, голубое небо, летучие белые облака.

Обед, шашлыки у друга Саи, на даче недалеко от озера (журналист). Шашлык на вертеле над жаровней с древесным углем. Домашнее пиво с севера Литвы, от дяди Казиса Саи. Под ореховым деревом. Настроение праздничное.

Обратный путь, еще одна прогулка по Старому городу, особенно по дворам старинного университета. Картинная галерея. Церковь Петра и Павла, пышное барокко. У Саи. Мильда, Альдона, кофе.

Вечер у Гудайтиса в новой квартире. Его молодая жена. Сынишка 2,5 лет, с игрушечным пластмассовым автоматом. Атмосфера приподнятая, разговор слегка натянутый, но дружелюбный. На служебной машине домой. («Белая мечта».)

Понедельник, 1 июля

В Каунас (раньше: Ковно). С корреспондентом «Лит. газеты». В этот день очень устала. Каунас-на-Мемеле, на стрелке Нериса и Мемеля. Поездка фуникулером на гору, чтобы полюбоваться панорамой. До этого: в музее 2 ярких впечатления: литовская народная скульпторша, чьи работы обнаружили только после ее кончины, и Чюрлёнис, давний сюрреалист, чьи картины, выполненные темперой и акварелью, мало-помалу блекнут.