Читать книгу "Воздушная война над СССР. 1941 - Геннадий Корнюхин"

Воздушный бой продолжался. Несмотря на хорошую оборону, один из «мессеров» все же успел, прежде чем его подожгли, дать длинную очередь по фюзеляжу и правой плоскости самолета командира звена старшего лейтенанта В.Ф. Курочки. Машина загорелась, вошла в отвесное пикирование и врезалась в железнодорожное полотно. Эту картину наблюдали молодые летчики лейтенанты В.Г. Грунявин и В.Д. Иконников. Психологически они были подготовлены к такому тяжелому воздушному бою, как-то представляли, что это такое. Но когда перед ними в одно мгновение погиб их наставник и командир, когда снаряды с искристыми огненными брызгами метались возле кабин, у летчиков от неожиданности на какие-то секунды дрогнули нервы. Видимо, поэтому лейтенант Грунявин немного отстал от строя, и тут же на его самолет налетели «мессеры». Сразу было перебито управление. Корабль вспыхнул и, перевернувшись на спину, пошел к земле. Из самолета удалось выпрыгнуть с парашютом только командиру — Владимиру Григорьевичу Грунявину.

Потеряв командира звена, видя, как сбили самолет Грунявина, Иконников постарался побыстрей пристроиться к Голубенкову. Но и «мессеры» не дремали: словно шакалы, они набросились на самолет лейтенанта. Гулко и дробно стучал пулемет стрелка-радиста Ивана Белоуса. Вскоре от его меткой очереди еще один стервятник метнулся вверх и, перейдя в штопор, ударился о землю.

Несмотря на потери, враг наседал, атаковал уже не парами, а звеньями. Иконников услышал, как глухо и тупо забарабанили пулеметные очереди где-то сзади кабины: громким вскриком оборвался голос Белоуса. «Прощай, Ваня, прощай!» — как клятву повторял про себя Владимир.

Враг лез напролом. «Мессеры» заходили снизу, где не было никакой защиты, посылали одну очередь за другой. Пули прошли у ног летчика, пробили кабину, оборвав жизнь доброго и отзывчивого нашего товарища штурмана Талагаева. В сорванную перегородку командир увидел окровавленное, приникшее к пулемету лицо друга.

— Как же быть нам теперь, Иван Иванович?.. — в отчаянии спросил Иконников.

Еще не веря, что остался единственным живым на борту, лейтенант снова повторил эти слова. Каким-то краешком сознания он надеялся, что сейчас очнется и ответит ему штурман…

Последние слова Владимира утонули в новом оглушительном ударе. Машину с силой швырнуло в сторону, из рук летчика вырвался штурвал. Он тут же сгоряча схватил его, но сразу почувствовал какую-то непонятную вялость во всем теле, сильная боль обожгла левую ногу. Ниже колена обнаружил застрявшую в кости пулю. Но что это? Почему по левой руке течет кровь? Летчик поднял рукав и увидел у локтя застрявший осколок…

Иконников только сейчас заметил, что горит правая плоскость самолета: языки пламени уже подбираются к фюзеляжу. Кабина стала наполняться удушливой гарью. Летчик инстинктивно схватился за рукоятку колпака и привычным движением потянул ее. Но колпак не сдвинулся.

На какое-то мгновение Иконникова охватило чувство обреченности.

«Неужто конец?..» — сквозь зубы процедил он. Подняв глаза, он увидел летящие рядом самолеты родной эскадрильи. И сразу какой-то неуемной радостью наполнилось его сердце… «Нет, умирать рановато!.. Боевые друзья видят, в какую беду попал экипаж, и обязательно придут на помощь».

Но медлить было нельзя. Вот-вот взорвутся бензобаки и тогда… Придерживая коленями штурвал, Владимир еще раз с силой дернул за рукоятку. Защелка поддалась, и фонарь отошел, но не полностью. А огонь подбирался все ближе и ближе. Загорелись унты, хлопчатобумажный комбинезон. Пламя уже обжигало руки, лицо. Иконников с трудом стал различать в кабине приборы. Смерть была рядом. Но Владимир еще жил, хотел жить во что бы то ни стало! Охваченный огнем, летчик с трудом просунул в отверстие голову, стал жадно глотать ртом свежий воздух. Напрягая последние силы пытаясь сбить пламя, он резко накренил самолет влево. И в эти секунды отчаяния и обреченности раздался сильный взрыв. Разваливаясь на куски, машина стремительно пошла к земле. Владимира выбросило из кабины. Открыв глаза, летчик увидел быстро надвигающуюся на него землю. Он нащупал кольцо и с силой выдернул его. Над головой раздался знакомый хлопок — парашют раскрылся. Через минуту Иконников лежал на траве…

Через линию фронта Иконников пробирался преимущественно лесами и под покровом ночи и, вконец измученный, добрался до своих войск лишь в начале сентября. В этом вылете 53-й ДБАП понес тяжелые потери, кроме четырех самолетов 1—й эскадрильи, были сбиты три во 2-й, и еще двух машин лишилась 3-я эскадрилья. Многие бомбардировщики получили различные повреждения. Все это произвело гнетущее впечатление на летчиков, однако после дня отдыха они вновь приступили к боевым вылетам, поскольку обстановка на фронте продолжала ухудшаться.

Разбитые 8-я и 11-я советские армии под ударами врага отступали в направлениях Эстонии и Полоцка, а части 27-й армии не успевали выдвинуться к Западной Двине для организации обороны. Утром 26 июня переодетые в советскую форму немецкие диверсанты захватили мосты через Западную Двину в районе Даугавпилса, и вслед за этим по ним переправились на другой берег реки танки 8-й танковой дивизии корпуса Манштейна. Чтобы расширить захваченный плацдарм и перебросить на него как можно больше войск, немцы навели еще несколько мостов выше по течению. Советские контратаки, предпринятые с целью выбить противника с северного берега реки, оказались безуспешными, в основном из-за отсутствия танков, недостатка артиллерии и слабого прикрытия авиацией. 29 июня немцы оборудовали переправы в районе Екабпилса, и с их помощью форсировали Западную Двину соединения 41-го моторизованного корпуса Рейнгарда. Одновременно передовые отряды немецкого 26-го армейского корпуса завязали бои за Ригу.

Чтобы затруднить врагу действия по форсированию Западной Двины, в Ставке ГК было принято решение нанести по мостам и переправам, а также по войскам противника массированный удар крупными силами бомбардировщиков. В ВВС Северо-Западного фронта к тому времени осталось всего менее 200 самолетов и поэтому пришлось привлечь к операции уже упомянутые 53-й и 200-й полки ДБА и 1, 57 и 73-й бомбардировочные полки авиации Балтийского флота. Места базирования этих авиаполков находились на расстоянии 250–400 км от района цели, и, естественно, истребители не могли сопровождать тяжелые самолеты на всем протяжении их полета. Задействовать же для этого истребительные подразделения СЗФ не позволяли сложности организационного характера.

30 июня стояла облачная погода и местами шел дождь, когда с аэродрома Пярну в Эстонии примерно в 6:30 утра поднялась в воздух шестерка СБ из состава 73-го БАП. Ее основной задачей являлось подавление вражеской авиации на земле в районе цели. Для защиты плацдарма немцы передислоцировали к Даугавпилсу II и III группы JG 54.1 группа этой эскадры расположилась у Елгавы (Митавы), а истребители II группы JG 53 спешно перебрасывались на аэродром, размещенный поблизости от Крустпилса. С раннего утра немецкие летчики находились у самолетов в положении боевого дежурства и поэтому не были захвачены врасплох советским налетом. Взлетевшие по тревоге «мессершмитт» быстро расправились с небольшой группой СБ, летевшей без прикрытия, и в итоге с задания назад вернулся лишь один советский бомбардировщик. Никакого значительного ущерба аэродрому люфваффе нанести не удалось.