Читать книгу "Настоящая любовь / Грязная морковь - Алексей Шепелёв"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дерёвня меня завсегда радуеть, что тут-то нет тополиного пуха. Что можно делать весь день, если не приплясывать за скотиной, как прочие? Жара – и не сидеть в речке! В руках у Леночки какая-то хуетёрия, в ушах – плеер, и сидит в окне целый дэнь или лупится в чёрно-белый.
Только приехал домой – Ленка. Она московский житель, а в мае уж тут! Видел её днём на лавочке – девочка в зелёненьком сарафончике. А вечером такая профанация начинается: прохладно-тепло, всё старьё, подоив и выпив парное молоко, залезает в печки (парные), на улице зелень и серый воздух! [Облака пыли – от частых машин, возящих зернецо.] Я не могу! (сегодня). Варишь какие-нибудь макароны для полноценнаго ужина, смотришь наружу – кто-нибудь, какие-нибудь девчоночки идут парами. Обычно это Леночка ещё с двумя своими московскими подрюжками под рючки, брючки… (а Перекус разгоняет свой дрюкан [мопед]) – в деревне такого йух в род: у всех мяса и ходють не в жинсах, не в шортах, не в платьицых, а в каком-то эпидермисе по типу школьной коричневой формы, только это не форма и не коричневая, а её цветастое копие… Но и не фирма, да хоть и фирма – где формы?
Леночечка. Хочу её. Ха-а-чу-у! Но крыша отъехала… Компания – шершни (малолетки). Сначала плевал им в рот, но потом попали под моё влияние, я им привил языковую реальность. Хотели тем, но куды там; уехали. Подружек покамест у ней нет – можть и я сойду за под ручку?! или под юбочкю? И кругом пустота, вот два хуёбка (из Москвы, кстати, тоже) пасутся у её двери, распустили губищи, а она, наверно, в проёме стоить иль в террасочке – мне не видать. Выросли, шланги, обшмонались, у одного, говорять, машино, он на нём венчается по мэйн-стриту «Клуб-б» (дом культуры – блядский дом). Вытти головы им поотломить…
Да какой из меня отламыватель? Хотя, впрочем, отломлю запросто – иль охуюжу вон той очень дубовидной железячкою по длинным… рукам, губам! Как же быдь? Они не уходят.
Яна опять. Танцует и всё такое… Раз – опять куда-то уходит.
– Опять в туалет? – шучу я.
– Да, – тихо говорит Паша и ещё больше краснеет.
Он сел на грудь Крисс, но не перенёс всю тяжесть своего тела на неё – он опирался на колени.
Крисси застонала и проснулась. Протирая глазки, она вымолвила:
– Скотт?
Голос Скотта звучал неестественно.
– Да, детка, это я. Молчи, иначе я перережу тебе глотку, – Скотт приставил лезвие ножа к горлу сестры. – Видишь этот нож? Им я изуродую тебя. Буду отрезать волосы, разрежу нос, вырежу глазные ягодки – и съем их! Надрежу твои губастые губы! Разрежу… нет – разорву рот! До ушей! Сами уши сделаю прямоугольными. Буду вбивать нож между твоих зубов… А что же я сделаю с языком?!. Сам пока не знаю… Это очень важно… Это очень важное дело – очень важная часть тела… Потом – это лезвие войдёт в тебя и достанет твои внутренности… Но сначала другое лезвие войдёт в тебя! Ты не знаешь какое? Не знаешь, как оно входит? Сейчас узнаешь. Да зачем?! Вот тебе и язык!
Скотт приподнялся на коленях, расстёгивая… (нож был в зубах). Крисси выскользнула из-под него и ударила сзади в пах.
Крисс разбудила Сэма и Тессу.
– Жалко в туалете нет камеры! – шучу я. – Такая, знаешь, говорили, есть штука в Интернете: камера устанавливается в сортире или в женской раздевалке, и всё это транслируется в режиме реального времени, представляешь? Жалко, что 15 кадров в секунду! Это мало – видак – 25 кадров… Плохо смотрится…
Паша весь закраснелся, замялся и выдавил:
– Там была камера… Мой брат – ну, Хакер – снимал и туда поставил…
У меня спёрло дыхание.
Яна уже по-другому относится, да и я спасовал. Ей 18, а Леночки 15 или даже 14 – хочется поновее… В клубе дискач, выпить нету – все вялые… Куришь всё вподряд, каждую менуту. Молчание – менту!
Ходишь за Леночкой, как бык за ведром дроблёнки. А Леночка ничего! Курет. Пьёт. Все лапают. Ночью смеётся на всю деревню, матом чешет, димедрол глотает (потом узнал).
У меня спёрло дыхание.
– Какая? Такая маленькая?!
– …Простая, Sony.
– Хэндикам, что ли?
– Вот-вот, хэндий…
– А запись есть? У кого? Кто заходил из…
– Да там одни бабы, неинтересно… Запись-то есть… Одно старьё, только Янка… Ничего не видно – они садятся, затемняют, видно только, как подходят… Одна невеста сесть не может, фата мешает…
(Я весь затрясся, чуть не лишившись рассудка…)
Нет курить – готов вывернуть наизнанку какого-нибудь шершня. Бычки ещё собирать… Совсем мне плохо… В клуб – в коротенькой маечке и в трико (я уж скатился на уровень Фомы – и до лампочки, главное!), не пью, не пил… потом резко схватил два стакана от левой раздачи и – так же резко – отчаяние отчалило… Как какое-то вкино!.. Орало попса, все переминаются под неё на улице. Я стоял с Янкой в клубе, но она внезапно ушла – не нравится ей молчание. А что я могу ей рассказать? Почему я/должен/всегда что-либо рассказывать?! Я схвотил удодский потефон и ебахнул ево об землянку! На х..!
Было уже часов 10—11. В темноте светящийся экран. Там тоже 22 с копейками!.. Кафельная стена, трещание ламп дневного света, вдруг всё заслоняет фигура Яны, мутно маячит её белое платье, она подходит… Я нажал на паузу и начал смотреть в раскадровке… Я не могу…
Стук в окно, я весь передёрнулся…
Тут всплыл московский шершен, я сунул ему в глотку бутылочку (пустую и свежую) и всадил пинка по затылку, а потом по тыкве. А этих московских было не к месту человек уж 7. Увидев меня, выволаки… вернее, московского «босса», рэпера, выволакивающего меня из клуба, некто Шлёпа или Краб…
Стук в окно, я весь передёрнулся (вернулись родители). Молниеносно я нажал на eject, потом выдернул видак, включил ТВ и побежал открывать.
Я, конечно, не заметил, что в таких просмотрах я провёл три часа и пропустил ужин (обычно я ужинал в девять). Ничего, только сейчас все лягут, настрою опять – найду то место, поставлю на паузу, а телек пока выключу…
Мама отказалась варить мне еду, так как было уже очень поздно, легла спать. Она сказала: свари макарон (обычно я сам их и варил). Мне не хотелось макароны – я их и так ел ежедневно. Тут я вспомнил, что у меня остался последний кабачок (летом-то я их жарил и ел зачастую). Я стал его чистить, резать и жарить, хоть было уже поздно, а для его приготовления нужен целый час. Не соблюдая технологию, я сразу добавил лук, помидоры, стал искать морковь, но её не оказалось. Очень не хотелось идти за ней на огород – на улице было холодно, ветрено, лил дождь… Но делать нечего.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Настоящая любовь / Грязная морковь - Алексей Шепелёв», после закрытия браузера.
