Читать книгу "Мендельсон. За пределами желания - Пьер Ла Мур"

Карл, конечно, думал иначе, но просто покачал головой.

— Безумие! — вздохнул он с завистью. — Обезоруживающая глупость юности, божественный идиотизм любви!.. Значит, ты собираешься писать оперу?

Но он всё понял, даже ухитрился наскрести пятьдесят фунтов. Добрый, замечательный Карл!

Итак, они сбежали, как двое преступников, и приехали в эту маленькую гостиницу, где провели восхитительную неделю. И сегодня их ждал ещё один счастливый день.

Он с улыбкой оглядел комнату. Его взгляд остановился на столике возле окна. Он был завален листами нотной бумаги, которые она ему принесла. Хватит на несколько опер. Он ещё не написал ни единой ноты, но скоро, очень скоро, может быть сегодня, засядет за работу.

Мария пошевелилась, и он увидел, что она не спит.

— Доброе утро, дорогая, — улыбнулся он, — и перестань меня щекотать.

Её губы приблизились к его губам, глаза — ясные, широко поставленные, молящие — уставились в его глаза.

— Я люблю тебя, — пробормотала она. — Ты меня тоже любить?

— Конечно люблю.

— Тогда почему ты не говорить этого? Любовь как цветок — её надо поливать. Слова любви — как вода для цветка.

И он сказал ей, что любит её, и она спросила, как любит, и он ответил, что очень, а она спросила, за что, и он ответил, что любит в ней всё, а она сказала, что он лжёт. Он возразил, что не лжёт, а она настаивала, что лжёт, и они заспорили. Пока они спорили, в их жилах взыграла кровь, и спор перерос в схватку губ и рук. Через некоторое время она заявила:

— Сегодня я идти искать дом.

— Какой дом? — слабо запротестовал он. — Нам не нужен дом, мы вполне счастливы и тут.

Да, но в гостинице есть другие люди, и как он может писать музыку оперы в таком месте! Нет, не может... Он думает, что сможет, но не сможет. Поэтому она пойдёт и найдёт маленький домик, где они будут совершенно одни. Там он напишет оперу. Нет, ему идти не надо, она хочет удивить его.

Вечером Мария вернулась с триумфальной улыбкой на лице. Она нашла дом. Он большой, старый и очень дешёвый. Больше она ничего не скажет — он должен увидеть сам.

Спустя мгновенье они катили по тенистым аллеям, наполненным ароматом цветов. Облака на небе порозовели. На землю опускался покой. Природа застыла перед закатом. На повороте дороги они увидели его.

— Вот! — победоносно вскричала она, махая рукой в сторону Карисбрукского замка. — Тебе нравится, нет?

Карисбрукский замок был меньше Виндзорского, но не намного. Построенный в XI веке, он сохранил нетронутую красоту первоначальной архитектуры. Скорее укреплённый город, чем замок, он состоял, помимо огромного центрального дома, из конгломерата подземных темниц, зубчатых башен, бастионов и казематов, и всё это было построено из огромных каменных глыб, обтёсанных вручную, теперь заросших мхом и утыканных узкими готическими окнами с витражным стеклом. Все эти сооружения окружал ров, заполненный стоячей водой буро-зелёного цвета, в которой отражалась высокая крепостная стена. Единственный вход в замок был через висячий мост, поддерживаемый массивными ржавыми цепями.

— Он стоит всего двести гиней в месяц, — успокоила она, пока Феликс стоял, словно поражённый ударом молнии.

Она сбивчиво объяснила, как ей удалось заключить такую удачную сделку. До того как покинуть Флоренцию двенадцать лет назад, граф Карисбрукский хотел продать или сдать замок в аренду. Как ни странно, до сих пор никто не выразил желания подобрать эту жемчужину средневековой архитектуры. Этим объяснялся тот факт, почему Марии удалось снять его за такую мизерную плату. И всего за двести гиней в месяц дополнительно они могли иметь штат из тридцати двух слуг, который будет поддерживать дом в мало-мальски приличном состоянии.

— Здесь ты получить вдохновение для оперы! — воскликнула она. — Здесь ты писать прекрасную музыку.

И они могут въехать немедленно. Она уже уладила все денежные дела, но, будучи от природы осторожной, сняла замок только на три месяца. Со всеми слугами, естественно.

Он смотрел на неё, молча качая головой, не в силах вымолвить ни слова от изумления. Тысяча двести гиней. Она заплатила тысячу двести гиней за этот Каркасон[51] в миниатюре.

Воцарилось молчание. Внезапно она схватила его за руку, глядя на него со слезами на глазах.

— Я вижу по твоему лицу, ты думать, что я очень глупая, — проговорила она дрожащим шёпотом. — Ты думать, что я un asino, ослица. Но ты не понимать. В Венеции, когда я есть маленькая девочка, очень бедная, без туфель, я всегда мечтать, что когда-нибудь я жить в большом замке с моим принцем... Теперь у меня есть мой принц.

— И замок тоже, — рассмеялся он, наклоняясь её поцеловать. Он понял: она жила детской мечтой и замок был частью этой мечты. — Мы будем счастливы в нашем новом доме.

Они переехали на следующий день. Спали они в большой кровати под балдахином, в каких в разное время спали все королевы Англии и которые являлись свидетелями многих исторических событий. Поскольку в замке не было канализации, отопления и освещения, Феликсу пришлось привыкать к лишениям средневековой жизни. Для его занятий Мария выбрала банкетный зал. Он был мрачным, сырым и огромным — размером с небольшой собор. Въевшийся запах прогорклого жира и заплесневелой еды вызывал в памяти картины шумных феодальных пиршеств. Гигантский камин исторгал клубы дыма, но совсем не давал тепла. Поскольку окна были мутными от пыли и расположены слишком высоко, чтобы пропускать свет, Мария украла в часовне два огромных канделябра и поставила их на рабочий стол Феликса, но пламя вставленных в них свечей поднималось на шесть футов над столом и приносило мало практической пользы. Феликс, дрожа под одеялом, заявил, что кабинет превосходен и он готов приступить к работе.

Что до Марии, её энтузиазм не остыл. Каждый день она начинала какое-нибудь очередное обследование замка и возвращалась с морозящими кровь историями о привидениях, новых тайных ходах и дверях за семью замками. Однажды она заблудилась и случайно оказалась запертой в темнице. Её крики проникли сквозь толстые стены и достигли ушей Феликса, который бегал по кабинету, чтобы согреться. Ему потребовалось два часа на то, чтобы найти и освободить её. Когда наконец она очутилась в его объятиях, то зарыдала от облегчения. Оба были потрясены этим эпизодом и, чтобы снять внутреннее напряжение, опустились на соломенную циновку. Уже стемнело, когда они покинули темницу.

С тех пор она утратила вкус к приключениям и теперь больше времени проводила с ним. Они говорили об опере, которую он собирался писать. Феликс отмечал одну серьёзную трудность — у него не было либретто.

— Либретто всех опер всегда глупые, — заметала Мария, — поэтому ты напишешь своё собственное либретто.

Он нашёл, что это прекрасная идея. Что до сюжета... Здесь Мария оказалась чрезвычайно полезной. Вместе они раскапывали древнюю и новую историю, мифологию и фольклор разных народов. Некоторое время Феликс с энтузиазмом изучал личность Фредегонды, королевы франков, прекрасной и порочной служанки, которая зажгла в сердце короля Чилперика такую бешеную страсть, что по её настоянию он отрёкся от своей первой жены Одоверы и задушил вторую, Гелевинту. Мария считала, что из этого может получиться чудесная опера. В один прекрасный день она вошла в банкетный зал в шлеме, кольчуге и с тяжёлым щитом из карисбрукской коллекции. Фелик расхохотался, а она обиделась и заплакала. Они заключили друг друга в объятия, но мысль о Фредегонде была оставлена.