Читать книгу "Стихия чувств - Сьюзен Нэпьер"

— Если нет проблем, то зачем мне в нее заглядывать? Нет никакой необходимости, — ответила Дженнифер.

— О, здесь мы расходимся во взглядах. Я предпочитаю заранее знать о возможной проблеме и не дать ей перерасти в нечто более серьезное.

Он говорил не только о компьютерах, он излагал свою философию жизни, и Дженнифер это поняла. Интересно, подумала она, как он называет ее и ее ребенка: «возможной проблемой» или «серьезной проблемой»? И как он собирается ее решать?

— Я вижу, ты подключена к Интернету, — добавил Раф, глядя на экран.

Однако она не захотела продолжать разговор — нажала на клавишу и выключила компьютер.

— Отлично, — произнес он, — только не надейся быстро избавиться от меня. Я намерен задержаться здесь на некоторое время.

— На некоторое время? — повторила она, инстинктивно кладя руку на живот.

— Ну, на неопределенный период, — уточнил он с напускной мягкостью. — Сама понимаешь: период открытий, привыкания, притирки...

— А как же твоя мини-империя? Не рухнет ли она, если ты будешь управлять ею отсюда? Разве у тебя нет никаких важных дел и тебе не надо встречаться с людьми, куда-то ездить?.. — спросила она, нервно поправляя очки.

— Сейчас нет. Кроме того, мои сотрудники привыкли действовать по собственной инициативе. — Он, видя ее замешательство, нежно и с пониманием улыбнулся ей. — Нравится тебе это или не нравится, но сейчас в моей жизни самое главное — ты. — С этими словами Раф удалился из комнаты.

Всегда он оставляет за собой последнее слово! — с досадой подумала Дженнифер. Внутри у нее все бурлило. Она не успела сказать ему, что Рафаэль Джордан не входит в ее планы. У нее будет его ребенок, которому она отдаст всю свою любовь и внимание. И этого достаточно!

Ужин прошел на удивление приятно. Чета Картеров и Раф быстро нашли общую тему для разговора — речь зашла о сохранении этнических культур.

Потом, когда гости разошлись по своим комнатам, Раф вместе с Дженнифер стали убирать посуду и ставить ее в посудомоечную машину. Пола, наблюдавшая за ними, заявила, обращаясь к Рафу:

— Я обязана обеспечить тебя мозгами.

— Я что-то сделал не так? — испуганно спросил он и посмотрел на сваленную в машину посуду.

— Нет, я имею в виду, накормить тебя мозгами, — засмеялась Пола. — Дженни сказала, что ты их очень любишь.

— О, боюсь, мои вкусы изменились, — тихо сказал он, наблюдая, как самодовольная улыбка исчезла с лица Дженнифер. — С тех пор как я сюда приехал, я полюбил все мягкое, пышное и сочное, все то, во что можно впиться зубами...

Поле тут же пришло на ум одно из ее фирменных блюд.

— Завтра вечером я приготовлю тебе прекрасный стейк из филе. — Она вся сияла.

«Мягкое и пышное»! Дженнифер захлопнула посудомоечную машину и нажала на кнопку. И тут же подумала о зубах Рафа, крепких, ровных, белых зубах, которыми он покусывал ее ночью и, возбуждая, доводил до исступления... Да, она должна признаться — Раф и его ласки вливали в нее живительную силу, с ним она ощущала себя сочной, цветущей...

Но она сказала ему, что сегодня ночью все будет по-другому, и должна сдержать слово. Правда, Дженнифер знала, что Раф не отступит и будет добиваться своего. Ну что же, в таком случае она позволит и себе, и ему немного божественного удовольствия. Она позволит ему прикоснуться к себе, но лишь один раз, потому что второй может подвести их к опасной черте и перерасти в привычку. Сегодня ночью все его попытки укротить ее и заставить забыть ее принципы потерпят крах!

Как она и ожидала, Раф ждал ее, приготовившись к схватке. Но он не был раздет. Наоборот, он стоял у кровати полностью одетый.

Дженнифер только открыла рот, чтобы сказать ему, что они не будут спать в одной постели, как он в ту же минуту отошел в сторону и она увидела то, что было за ним на полу. Постель! Как по волшебству исчезнувшая прошлой ночью, она таким же чудесным образом появилась вновь и была аккуратно разложена.

— Я буду спать на полу, а ты ложись на кровать, — кротко сказал он.

— Я... Ты не должен... Я... я думаю, кровать достаточно большая и нам обоим хватит места. Мы не будем мешать друг другу, — запинаясь, проговорила она.

— Да, что касается кровати, то с ней все в порядке, а вот со мной, к сожалению, в порядке далеко не все, — с усмешкой произнес он.

— Я... я не понимаю, — растерянно пробормотала Дженнифер.

— Хочу сказать, что если я сам себе не доверяю, то тебе и подавно не следует мне доверять. Если я лягу с тобой, Дженнифер, в эту кровать, то не усну. Буду думать о том, чем мы занимались прошлой ночью. Мне захочется прикоснуться к тебе, заниматься с тобой любовью снова и снова, но только с еще большей страстью, гораздо большей...

У нее пересохло во рту.

— Но сегодня утром ты сказал...

— Не думал, что ты настолько наивна, чтобы поверить мне! Ты женщина, чувственная, страстная женщина. И прошлой ночью нас связывал не просто секс, а нечто большее. Вот почему сегодня утром ты испугалась и попыталась ограничить наши отношения, поставить заслон нашим контактам. Таким образом ты попыталась противостоять опасности. Да, в определенной степени тебе есть о чем волноваться. Я действительно опасен для тебя, потому что не собираюсь смиренно соглашаться со всеми твоими ограничениями. Я не позволю тебе оттолкнуть меня потому лишь, что я могу разрушить твою размеренную, уютную жизнь. Но я действительно этого хочу. Я хочу всколыхнуть тебя. Мне нужно, чтобы ты посмотрела на меня и увидела меня самого, а не отражение своих собственных страхов, не сына Себастьяна или отца своего ребенка, а меня, Рафа Джордана — мужчину... своего любовника...

Разве можно после этого устоять? Сопротивление Дженнифер было недолгим. Кровь предательски забурлила в ее жилах, она произнесла:

— Я согласна — при условии, что ты понимаешь, что для меня самое главное — мой ребенок. Важнее его ничего нет, — предупредила она, волнуясь и делая шаг навстречу. Ее руки поднялись к пуговицам желтой блузки. — Что бы ни было между нами за все это время до твоего отъезда, мой ребенок останется со мной...

Его зеленые глаза потемнели. Вокруг расширенных зрачков светилась золотая радужка. Он взял ее руки, не давая ей расстегнуть пуговицы.

— Я это понимаю и никогда не позволю себе разъединить любящую мать и ребенка, — произнес Раф с очень серьезным видом. Потом его лицо вдруг озарилось озорной улыбкой. — Надеюсь, ты так же проголодалась, как и я, дорогая. Но давай-ка прежде возбудим аппетит...

Не сводя с нее глаз, он расстегнул рубашку и, бросив ее на пол, занялся джинсами. Дженнифер не терпелось расстегнуть блузку, но он вновь остановил ее:

— Нет, позволь мне сделать это самому. — Быстро сняв с себя все, Раф, обнаженный, медленно поднял руки и поправил волосы. — Я тебе нравлюсь? — спросил он.