Читать книгу "Пирамида - Джеймс Роллинс"

— Я не о статуе. Наверное, инки поставили ее позже. Я имею в виду дверь, саму комнату. Ловушку.

— Не понимаю.

— Посмотри на узор. Он такой крупный, что я чуть не упустил его из виду. — Сэм показал лучом фонарика. — Ни у кого из племен древнего Перу — паракас, хуари, наска, мочика, даже у инков — не было письменности. Но их идеограммы и пиктограммы, обнаруженные на рисунках и вытканные на холстах, были тщательно продуманы, причем для каждого племени — свои. Посмотри на рисунок. Два золотых прямоугольника в противоположных углах зала соединены извилистыми линиями. Где-нибудь видела такое раньше?

Мэгги шагнула поближе.

— Господи, да ведь ты прав. Огромная пиктограмма... — Она обратила к Сэму блестящие от волнения глаза. — Это не инки, а мочика.

— То же самое подумал дядя Хэнк, — пробормотал Сэм с благоговейным страхом. — Мы находимся в пирамиде мочика.

— Что? Когда это профессор Конклин упоминал о племени мочика?

Сэм понял, что проболтался и выдал секрет дяди. Юноша вздохнул. Учитывая обстоятельства, любые секреты казались нелепыми.

— Послушай, Мэгги, мой дядя кое-что скрывает. — Сэм быстро рассказал о том, как профессор обнаружил, что Солнечная площадь совпадает с верхушкой пирамиды мочика, найденной на побережье. — Он сделал это открытие перед самым отъездом с мумией.

Мэгги нахмурилась.

— Значит, не у меня одной есть секреты...

Вспомнив, как он накинулся на девушку за то, что та скрыла кое-какие факты, Сэм покраснел.

— Извини.

Оба надолго замолчали. Наконец Мэгги нарушила молчание:

— Теперь кое-что ясно. Мочика были лучшими металлургами, чем инки, — этим объясняется сложное устройство комнаты. Кроме того, они строили для своих полей ирригационные системы и замысловатые каналы с примитивными насосами и другими механизмами. Если кто и мог соорудить такую ловушку, так только мочика. — Мэгги кивнула в сторону узора. — В эпиграфике ты ас. Что это означает?

Сэм объяснил, пользуясь фонариком как указкой.

— Смотри, как рисунок соединяется с двумя золотыми прямоугольниками. Он обозначает восхождение души из мира земного к царству духов и богов. По сути, это вход на небеса.

— Господи...

— И еще. — Сэм осветил потолок, зеркально повторявший узор на полу. — Каждой золотой половице соответствует серебряная на потолке, и наоборот. Мочика — и, выходит, инки тоже — верили в дуализм. На языке кечуа это ханантин и ханапак. Зеркальные образы, светлое и темное, верх и низ.

— Инь и ян, — подхватила Мэгги.

— Все верно. Дуализм присущ многим культурам.

— Значит, получается...

Взгляд девушки невольно скользнул к двум изувеченным трупам.

Сэм договорил за нее:

— Здесь же лежит и дорога в ад.

* * *

Филипп смотрел с раскопок на обрушившуюся вершину горы. Вся крыша подземного храма осела, оставив засыпанный землей и камнями склон десятифутовой глубины. Над провалившейся горной вершиной, словно над курящимся вулканом, все еще висело грязное пятно дыма.

Филипп держался возле палатки связи, хотя в ближайшие полчаса не собирался связываться с Сэмом. Стараясь сохранить спокойствие, он обхватил себя руками. От местных рабочих почти не было толку. Разговаривать с этими дикарями он мог только языком жестов или с помощью рисунков, тем не менее индейцы часто понимали его неправильно.

Впрочем, Филипп начал подозревать, что некоторые «недоразумения» происходят не случайно, особенно после того, как, отмахнувшись от предупреждений Сэма, он настоял на том, чтобы индейцы попытались откопать старую шахту. Оценка техасца быстро оправдалась: когда рабочие попробовали освободить огромную гранитную глыбу, храм обвалился еще больше. При этом один из индейцев сломал ногу. С тех пор кечуа помрачнели и не спешили выполнять распоряжения Филиппа.

Во время последнего сеанса связи с Сэмом Филипп умело обошел вопрос о собственной ответственности за недавнюю трагедию. К счастью, плохая связь избавила аспиранта от необходимости объяснять все подробно.

Филипп бросил взгляд на кромку джунглей. Рабочие, по крайней мере, должны были отыскать частично прорытый туннель грабителей у подножия окруженной джунглями горы. Филипп подсчитал, что до храма предстояло проделать еще сорокафутовый туннель. При нынешней скорости на это уйдет дня четыре, а не два, как сообщалось Сэму.

«Если прежде не подоспеет подмога», — подумал Филипп. Если нет — студенты обречены. Дело даже не в храме; все большую опасность представляла нехватка воды. Помощь непременно должна прийти. Филиппу совсем не хотелось, чтобы его совесть — или анкету — омрачала чья-то гибель. Если его имя окажется замешано в таком скандале, можно лишиться будущего места в Гарварде.

Он заслонил глаза от послеполуденного солнца. На рассвете двое молодых рабочих побежали за помощью. Судя по их жилистым длинным ногам, они были способны сохранять темп бега в течение всего дня. Если так, они вот-вот доберутся до крошечного городка Виллакуача и позвонят по телефону. При надлежащем отклике в последующие два дня должна развернуться спасательная операция.

Филипп связывал все свои планы с одной надеждой — на спасение. Когда придет подмога, он освободится от прямой ответственности. Если даже студенты погибнут, виноват окажется не он один. Общая вина уменьшит пятно на его репутации.

Но он молился о появлении спасателей и по другой причине. Солнце близилось к закату, и еще одна долгая ночь в полном криков лесу страшила. Где-то там бродит Гильермо Сала, наверняка ожидающий подходящего времени для нападения.

Вглядываясь в сторону городка Виллакуача, Филипп прошептал вслед двум индейцам: «Быстрей, засранцы».

* * *

Отец Отера взглянул на заходящее солнце и накинул на голову капюшон. К полудню следующего дня они должны были добраться до раскопок.

— Вперед, — приказал он.

Следом за ним двинулись, стараясь не отставать, пять монахов в коричневых рясах. Безмолвие сумеречного леса тревожил лишь шорох одежды. Когда солнце начинало садиться, джунгли почему-то всегда затихали, словно лесные обитатели затаивали дыхание перед опасностями приближавшейся ночи. Вскоре выйдут на охоту ночные хищники.

Напряженная тишина позволила черноволосому монаху услышать треск ветки и чье-то неровное дыхание. Отера наклонил голову набок. Приближались два человека. Он поднял руку, и без единого слова все остановились. Церковь хорошо вымуштровала своих адептов.

Вскоре на тропинке появились двое полуголых индейцев. Их торсы блестели от пота. Было ясно, что эти исцарапанные и усталые люди бегут издалека.

В тени капюшона губы монаха растянулись в удовлетворенной улыбке. Хотя он ненавидел свое бедное детство, проведенное среди индейцев, теперь этот факт биографии мог оказать Отере неоценимую услугу. Мальчиком его дразнили и высмеивали за то, что он полукровка. Лесные тропинки становились его единственным убежищем от насмешек, и он прекрасно изучил джунгли. Отера знал, что за помощью пойдут именно по этой дороге. Он приветственно поднял ладонь.