Читать книгу "На войне как на войне - Сергей Самаров"

Окончание прошедшего вечера вспоминалось с трудом. Из ресторана вышли поздно. Но, кажется, еще до ухода он, капитан, выскакивал на крыльцо, смотрел, как Ангелов садится в такси с двумя шлюхами. А может быть, собирался выскочить. Точно он не помнит. Не помнит и того, что ходил ночью проверять — дома ли Ангел. Аркадий сказал об этом майору Морозу только потому, что проснулся на скамейке во дворе Ангела. Только у соседнего дома — через двор. Проснулся и первым делом проверил пистолет. На месте. Не украли у пьяного и не потерял. Тогда успокоился. И не мог сообразить, как сюда попал и зачем. На окна Ангела он посмотрел. Это точно. Света в окнах не было. Впрочем, к тому времени уже рассвело и свет зажигать было ни к чему. Добравшись до дома, Югов попытался уснуть. Но долго спать мешало похмелье. А потом и ругань поднявшейся ни свет ни заря жены. А потом позвонили дежурные из машины «прослушки». Они всю ночь сидели на месте. И сообщили, что слышали странный шум. А потом погас сигнал связи с «жучком».

Но это уже была причина, чтобы заняться делом и отвязаться от жены. Или хотя бы показать ей, что напиться он был вынужден — работа такая. Что с бабы возьмешь — она не понимает...

Попить пива по дороге в управление Югов не решился. Надо было подписать у заместителя начальника управления шифротелеграмму в Москву. Полковник после доклада поймет вчерашнее, но не одобрит сегодняшнее продолжение, если капитан зайдет к нему с запахом. Хотя можно перед ним и отработанный вариант разыграть. Дескать, специально для московских гостей выпить следует. Однако это тоже не сразу.

Так Югов и сделал.

Полковник, недобро хмыкнув, идею поддержал с неудовольствием, и только лишь потому, что она легко вписывалась продолжением во вчерашний день.

— Не переусердствуй...

— Я аккуратно, товарищ полковник...

По мере выполнения срочных служебных обязанностей — от текучки Югова никто не освободил — приближалось время возможности уйти со службы без контроля. А тогда уже здоровье подправить. И уже от предчувствия этого капитану стало легче.

Телефонный звонок на сотовик застал Югова уже на крыльце управления, когда он, доложив начальству, что уходит к московскому генералу, собирался свернуть в сторону совершенно противоположную — к недалекому кафе, торгующему по приемлемым ценам.

— Слушаю, капитан Югов.

— Аркадий... Я только что из конторы Захватова...

— Привет, Петрович. Что вынюхал?

— Принял он меня. Только не сразу. Сначала с каким-то мужиком долго беседовал. На кавказца похож. Из кабинета выходил и вернулся с большой пачкой баксов в руке. По ситуации я понял, что баксы для того мужика. Наверное, отдал...

— Выглядит лет на сорок пять, крепкий и — одновременно сухощавый. На пружину чем-то похож. Стрижка короткая. В себе уверен. Взгляд слегка высокомерен. Бабы на таких с разбега кидаются. И внешность опасностью отдает. Этот?

— Да. На таких кидаются. И с такими предпочитают не связываться.

— Он там и должен был быть. Спасибо.

— Это не самое интересное.

— Что еще?

— Сегодня ночью ограбили контору Захватова. Из соседней бойлерной проломили стену в его кабинет, вскрыли сейф. Увели шестьдесят тысяч баксов.

— Телефонный аппарат случайно не прихватили? Там был вмонтирован «жучок», который сейчас не подает признаков жизни.

— Не знаю. На столе у него аппарат стоит. Может, успел другой поставить?.. Не знаю... Но он об этом сказал как бы между делом. Полчаса мне плакался, что его со всех сторон кредиторы обложили, а теперь еще и ограбление. Думаю, сказал бы и про аппарат. Он вообще очень разговорчивый был, возбужденный. Слишком много для себя говорил. Не привычно как-то.

— Хорошо, Петрович, спасибо.

— Не торопись. Раз уж попросил меня... Еще один маленький момент.

— Что?

— Я же Михалыча хорошо знаю... Мы с ним четыре года в одном кабинете просидели. Не так он себя вел... У меня осталось ощущение, что он подозревает о моей миссии. Свидетельство о смерти я, правда, показал, он, как положено, поздравил, но это его не убедило. Я уверен. Что-то он в уме держит...

— Знал о «жучке» в телефонном аппарате?

— Может быть.

— И сам снял его?

— Может быть.

— А может так быть, что он сам кого-то послал деньги выкрасть?

— Я думал о такой возможности. Если жалуется на долги и не может их сразу отдать, то это вполне приемлемый для него вариант. Обокрали — придется кредитору подождать. Если кредитор с пониманием. Но таких, с пониманием, сам знаешь, сейчас немного. Большинство все равно с горба не слезут.

— Ладно. Будем соображать. Это все?

— Все.

— Спасибо, Петрович. На работу когда выходишь?

— Завтра хороним... Значит, послезавтра. Обстоятельства опять вынудили Югова отложить долгожданный момент посещения кафе. Пришлось вернуться в кабинет, потому что он не помнил телефонного номера секретарши Захватова. Позвонил из-за рабочего стола.

— Бюро ритуальных услуг, — ответил деловой голос.

Аркадий его сразу узнал. Но на всякий случай переспросил:

— Это Наталья Викторовна?

— Да.

— Это Югов.

— Да-да, слушаю вас, — она заторопилась и, похоже, звонка испугалась. Испуг секретарши понятен — Захватов в любой момент может снять трубку параллельного телефона, и тогда она «засветится».

— Говорить можете?

— Да.

— У меня только маленький вопрос. Я в курсе того, что у вас сегодня ночью произошло. Во время ограбления телефонный аппарат, в который вы вставляли «жучок», украден не был?

— Нет.

— Все. Спасибо. Хорошо бы вы вечером позвонили мне. Встретимся, обговорим новости.

— Ладно. Мы работаем до пяти часов.

— С пяти до шести жду вашего звонка.

Он положил трубку. Секретарша в самом деле имеет основания быть испуганной. Если Захватов узнает, ей не поздоровится. Югов рисковал, позвонив Наталье Викторовне на работу, но выяснять обстоятельства нужно было срочно. Чтобы не возникло со стороны генерала Легкоступова дополнительных вопросов.

Теперь можно и генерала навестить, но зайти по дороге в кафе все равно необходимо. Здоровье дороже мнения московского начальства...

Глава VII

1

Раньше этот поселок выходил за черту города. Но уже пару десятков лет, как его включили в городской район и сделали на окраине поселка кладбище. В противоположной от кладбища стороне — на самой окраине, окнами в поле — мне принадлежит небольшой домик, и живет в нем хороший и добрый старик с недобрым и нелегким прошлым. Он провел в местах не столь отдаленных от звонка до звонка пятнадцать лет — за попытку вооруженного ограбления сберкассы. В советские времена к такого рода ограблениям относились строже, чем к убийствам — покушение на социалистическую собственность считалось верхом цинизма. Откинулся[8]он, не имея ни угла, ни временного пристанища. И даже родственников всех растерял. Судьба свела нас случайно в поезде. Я старика пригрел и поселил в том самом домике, который купил недавно. Кому-то надо было за строением присматривать, а на соседей надежды мало — со всех сторон сильно пьющие. Тогда еще я думал, что домик буду использовать как дачу — под летнее жилье. Но так получилось, что наведываюсь я в поселок от случая к случаю. Иван Иваныч же — так старика зовут — осел там прочно, обзавелся основательным хозяйством, разводит цветы, кур и свиней, чем обеспечивает себе существование. Ну и я иногда помогаю. Почти по-родственному, потому что привык к нему. Правда, сам домик, объяснив ситуацию и взяв обязательства Ивана Ивановича не обижать, я переписал на сына. Но сын сейчас далеко — служит во французском иностранном легионе в жарком Джибути, и неизвестно еще, вернется ли в Россию. После определенного срока службы легионерам дают французское гражданство. А мать не воспитывала его, как меня воспитывал отец, в духе патриотизма. И поэтому я могу ожидать всякого.