Читать книгу "Первый - Дина Данич"

class="p1">— А то что? — нахально ухмыляется Бессонов. Он полностью поднимается с меня, но лишь для того, чтобы приподнять меня за бедра и поставить на колени.

До меня доходит, как именно я выгляжу — открыто и уязвимо. Не до конца — ведь я все еще в одежде, но..

Но это быстро меняется — Марат бесцеремонно задирает платье. Я пытаюсь его лягнуть и тут же получаю еще один шлепок. Теперь куда более ощутимый.

— Стой спокойно, — командует он. — И тебе понравится.

Чувствую, как он проводит двумя пальцами у меня между ног — прямо поверх белья. Тихо хмыкает, очевидно, замечая мою реакцию. Раздраженно прикрываю глаза. Да, хотела бы я оставаться полностью равнодушной, чтобы уесть его мужское самолюбие.

Чувствую давление на клитор, от которого внизу тяжелеет, и закусываю губу, чтобы не застонать в голос от приятных ощущений.

— Вот видишь, — слышу самодовольную усмешку. Стискиваю зубы, лихорадочно придумывая достойный ответ. Но это сложно, когда тебя ласкают по особо чувствительным местам, а потом и вовсе рвут твое белье, оставляя уязвимой. Марат резко расталкивает мои ноги, вынуждая прогнуться в спине и раскрыться еще больше.

— Мне нельзя! Сказала же! — взвизгиваю, когда он медленно погружает в меня палец.

— Я помню, — довольно невозмутимо отвечает Бессонов. — Но мы же играем, царевна. Для разнообразия ты можешь рассказать мне правду о себе, и тогда…

Он сгибает палец, задевая особенно существительное место, и я крупно вздрагиваю, понимая, что проигрываю. Получается, его план — пытать меня вот таким способом?

— Я просто пришла посмотреть на бой, — сиплю, мысленно обещая себе, что выдержу все от и до.

— Как скажешь, — легко соглашается Марат. Убирает палец, предварительно сделав несколько резких движений, отчего мое возбуждение резко взвинчивается на несколько пунктов. И теперь мне уже не хочется, чтобы он соблюдал советы врача.

Слышу, как вжикает молния на брюках, а следом горячая головка члена прикасается к моим половым губам. Но Бессонов не проникает, только дразнит, проводя членом ниже, а затем обратно наверх, посылая тем самым приятные импульсы по телу.

А затем вдруг тормозит, и меня ошпаривает догадкой.

— Ты что делаешь?!

— Собираюсь как следует выебать тебя, — довольно спокойно отвечает Марат, вновь отступая и даря лживое чувство безопасности.

— Я не хочу! — взвизгиваю, едва он снова прикасается ко мне чуть ниже, рядом с клитором, но уже пальцами.

— Себе-то не ври, царевна. Ты течешь как сучка, — ухмыляется он.

Возмущенно дергаюсь, отчего петля на запястье напоминает об ограниченности моих телодвижений. Которая, к слову, придает пикантности всей ситуации.

Если абстрагироваться от того, что мы с Бессоновым по разные стороны баррикад, мне все это… нравится.

Остро. Пошло. Разнузданно.

В общем, на грани.

Но я же не могу сдаться!

— Иди баб своих трахай! — ляпаю, чтобы как-то снизить накал ситуации, потому что чувствую, что банально, но тело предает. Такая вот пошлая и затасканная формулировка. Увы, этот мужчина действует на меня особенным образом.

— Да ты собственница, — довольно мурлыкает Марат и резко дергает платье за ворот, отчего ткань жалобно трескается, так что ситуация с одеждой фактически повторяется. Бессонов накрывает меня своим телом и прижимается ближе. Пуговицы его рубашки задевают кожу, вызывая мурашки.

— Пошел ты! — рычу, уворачиваясь от его губ. Слышу в ответ смешок и чувствую новое прикосновение к нижним губам. Нарочито медленное, соблазняющее и дразнящее.

У меня есть определенный дискомфорт после потери девственности. Но, кажется, даже так я все равно способна получать удовольствие. Хотя была уверена — так не бывает.

— Не трогай, — шиплю, стараясь отстраниться от настойчивых пальцев, за что получаю обжигающий шлепок по ягодице.

— Не бойся, назначения врача мы не нарушим, — обещает Марат. И в подтверждении своих слов его пальцы двигаются чуть выше, надавливают уже на другой вход, весьма недвусмысленно намекая.

У меня мгновенно формируется понимание того, что задумал Бессонов. И я, прямо скажем, боюсь! Вчера не услуга как следует разглядеть, но по ощущениям член у него просто огромный! И как вот он туда?

— Не вздумай! — взвизгиваю, дергая ногой, чтоб его оттолкнуть, но тут же оказываюсь крепко зафиксирована. Слышу странный звук — словно щелчок крышки. А следом Марат добивает меня окончательно:

— Не бойся, Варвара, смазка с анестетиком, так что тебе понравится.

Нечто холодное касается меня между ягодиц. Я в настоящем ступоре от того, что это не шутка, и этот нахал всерьез решил трахнуть меня вот так!

— Давай лучше по классике, — предлагаю, решив пойти на компромисс. Мне жутко не по себе — страх на пару со стыдом вместо того, чтобы убивать мое возбуждение его лишь подогревают. Какой-то дикий коктейль, от которого мысли спекаются, а на первый план выходят банальные инстинкты.

— Врач же запретил, — напоминает Марат, мягко проходя пальцами по сжатому колечку мышц. Я все еще пытаюсь отвоевать право принимать решение, хотя часть меня уже понимает — не выйдет. Хищник у меня за спиной не позволит.

— Ты… Ты… Ты хам! — возмущенно шиплю, чувствуя давление пальцев, зажимаюсь в надежде, что это его хоть как-то остановит. — Ты вообще с женщинами умеешь обращаться? Кто так ведет себя?! Ты просто дикарь!

В ответ получаю тихий смешок и порцию ласки чуть ниже — Марат мягко поглаживает нижние губы, едва проникает, дразня мое возбуждение.

— Не всем с детства дули в попку и выполняли их капризы, — насмешливо выдает он, в итоге проникая в меня уже с двух сторон. — Но твоя, кстати, ничего.

— Очень жаль, что твой отец так и не научил тебя хорошим манерам! — огрызаюсь, но скорее не от боли, которой, по сути, и нет, а из чувства протеста, что постепенно сдаю позиции — часть меня и правда хочет попробовать нечто запретное, разрешить себе этот опыт, понимая, что это только сегодня. Что уже вскоре я найду способ сбежать, и больше мы с Маратом не встретимся.

Бессонов неожиданно резко реагирует на мои слова — подается ко мне, прижимаясь всем телом, вновь напоминая, что я раздетая под ним, а он — как раз так нет.

Его рука привычно оборачивается вокруг моей шеи и едва ощутимо сжимается.

— Я вырос на улице, царевна. И чтоб ты знала — мой отец был самым лучшим мужиком и батей на свете. Просто он умер рано, а тетка, которой меня сплавили, была куда больше озабочена поиском нового члена, чем своим племянником.

Чувствую, насколько сильно его слова пропитаны злостью. Да, собственно, и в жестах это ярко проявляется — Марат чуть приподнимает меня, насильно поворачивает мою голову и буквально вгрызается в мои губы.

Он