Читать книгу "Изгои Средневековья. «Черные мифы» и реальность - Гила Лоран"

Нахманиду при этом разрешили говорить свободно, практически сняв с него традиционное ограничение – запрет широко понимаемой хулы на христианскую веру. И в своем отчете о диспуте он подчеркивает, что добился этого позволения как особой привилегии:

Я ответил, сказав: «Я исполню повеление короля, государя моего, если вы разрешите мне говорить, как я хочу. Я прошу дозволения короля и брата Раймунда де Пеньяфорте и его соратников, здесь присутствующих».

Ответил брат Раймунд: «Если не будешь поносить веру».

Я сказал им: «Я не хочу диспутировать с вами, если не смогу говорить свободно, как и вы, обо всем, что касается диспута. Я знаю, как говорить вежливо, но это будет так, как я хочу». И все дали мне разрешение говорить, как хочу. И сам король велел мне говорить, как хочу.

(Здесь и далее пер. Б. Хаскелевича)

Король был не просто зрителем – временами он сам вступал в дискуссию, в частности, попытался доказать догмат о триединстве стандартным путем сравнения с физическим объектом, а именно с вином, у которого есть цвет, вкус и аромат, но все это проявления одного и того же. Нахманид, впрочем, отмел этот аргумент, заявив, что так можно доказать не только троичность божества, но и четверичность и все что угодно.

В начале диспута брат Пабло заявил следующие тезисы: Мессия, которого евреи ждут, уже пришел; он одновременно и Бог, и человек; он страдал и умер, чтобы спасти человечество. Он собирался доказать эти три тезиса на раввинистических источниках, а затем показать, что единственный, кто удовлетворяет всем перечисленным признакам, это Иисус из Назарета. Был и четвертый тезис: раз Мессия уже пришел, все прежние законы утратили силу и, соответственно, иудаизм устарел, – но до него Пабло так и не добрался. То ли не успел, поскольку диспут прервался раньше срока, то ли сосредоточился вместо этого на демонстрации «христологического» потенциала раввинистической литературы, вынуждая Нахманида либо признать ее мессианские свидетельства, либо отречься от нее. И Нахманид практически отрекся: он несколько раз отвечал, что не верит тому или иному мидрашу, цитируемому братом Пабло в доказательство прихода Мессии, а потом пояснил свою позицию:

Теперь же я объясню вам, почему я сказал, что не верю в это. У нас есть три разновидности книг. Первая – это двадцать четыре книги, называемые Библией, и в нее мы все верим безоговорочно. Вторая разновидность – это Талмуд. Он является толкованием заповедей Торы. В Торе имеется 613 заповедей, и нет ни одной заповеди, которая осталась бы неразъясненной в Талмуде. Мы верим в его толкование заветов. Еще у нас есть третья книга, называемая мидраш, т. е. sermones [проповеди]. Например, если кардинал выступит с проповедью и кому-нибудь из слушателей она понравится и он ее запишет и кто-либо поверит в эту книгу, хорошо; если же кто-то не поверит, то тоже не страшно.

Противная сторона, разумеется, увидела в этом отрицание собственной традиции, посрамление и поражение. Латинский отчет гласит:

…и оттого, что он не мог истолковать авторитетные цитаты из древних и подлинных еврейских книг, которые были приведены против него, он объявил публично, что он в них не верит, ибо, по его словам, они представляют собой проповеди, в которых мудрецы часто говорили неправду, чтобы поднять дух народа. Так он стал спорить и с еврейскими мудрецами, и с их писаниями. И вот, так как он не мог ответить и часто был посрамлен на публике, […] он дерзко заявил, что ни в коем случае не будет дольше отвечать, ибо евреи запретили ему это […] он пытался уклониться от диспута с помощью лжи. […] он убежал и затаился, когда господин наш король находился за городом. Отсюда явно и ясно, что он не решался, да и не мог защищать свою ошибочную веру.

Таким образом христианская сторона заявила о своей победе, но у Нахманида была другая точка зрения на исход диспута. В «Викуахе» он писал:

…я предстал перед нашим государем, королем, и он сказал: «Пусть диспут будет приостановлен, ибо я не видел ни одного человека, который был бы неправ и при этом аргументировал бы все так хорошо, как это сделал ты». […] На следующий день я предстал перед государем нашим, и он сказал мне: «Возвращайся в город свой с миром». И дал мне триста золотых динариев на дорожные расходы, и я расстался с ним в дружбе превеликой.

Барселонский диспут не был доведен до конца, но прерван из-за опасения народных волнений. Король отпустил Нахманида с миром и даже с вознаграждением, но впоследствии, после появления его книги о диспуте – «Викуаха», доминиканцы по главе с братом Пабло, который, не найдя особой поддержки у короля, добился от папы Климента IV буллы, проклинающей «иудейское вероломство», преследовали его, обвиняя в хуле на христианскую веру и покушаясь на сожжение его книги. Вероятно, именно из-за преследований Нахманиду пришлось уехать из Испании – в 1267 году он был уже в Палестине, где и умер через семь лет. В Арагоне же король издал указ, облегчающий миссионерскую деятельность доминиканцев: он обязывал евреев собираться в синагоги на их проповеди; и другой указ: изъять из Талмуда все места, содержащие хулу на Иисуса и Деву Марию, которые только обнаружат доминиканцы. Но в 1265 году евреям удалось доказать, что никаких антихристианских пассажей в Талмуде нет.

Упомянем еще один крупный диспут в Арагоне, относящийся уже к позднему Средневековью. Это диспут в Тортосе, продолжавшийся полтора года – с февраля 1413-го по ноябрь 1414-го. Инициатором снова выступил выкрест-неофит (он крестился в 1412 году) – Иероним де Санта Фе. До крещения его звали Йешуа Га-Лорки. Его друг Шломо Галеви, он же Пабло де Санта Мария, епископ Бургосский, был одним из самых известных и успешных крещеных евреев в Испании того времени. Га-Лорки осуждал его за апостасию, много лет сам колебался, но, наконец, крестился, видимо, под влиянием валенсийского доминиканского проповедника Винсента Феррера, известного своей пламенной юдофобией и блестящим красноречием. Га-Лорки был врачом антипапы Бенедикта XIII, тоже арагонца по происхождению, и убедил его устроить Тортосский диспут, представив его вниманию антииудейский трактат, содержащий коллекцию «христологических» мидрашей, собранных еще Раймундом Мартином, каталонским доминиканцем XIII века, учеником Раймунда де Пеньяфорте, автором знаменитого полемического трактата «Клинок веры», ставшего основой для последующей антииудейской полемики и миссионерства.

Иудео-христианский диспут.

Гравюра из книги Петера Шварца «Звезда Мессии», 1477

Папа потребовал от еврейских общин Арагона и Каталонии прислать представителей на диспут. Момент был неблагоприятный: арагонское еврейство было ослаблено после погромов 1391 года и потеряло своих лидеров: духовного – рабби Хасдай Крескас умер в 1410 году, и светского – Бенвенист де ла Кавалерия, последний политически влиятельный арагонский еврей, умер в 1411-м. Арагонский король Фернандо I взошел на престол во многом благодаря Винсенту Ферреру и, следовательно, зависел от церкви и шел у нее на поводу. Евреи старались всеми способами, включая взятки, избежать диспута, но не получилось. Выступать отправились несколько раввинов – учеников Крескаса. Обстановка на диспуте была крайне напряженной, раввины не могли говорить свободно и, если впоследствии их критиковали за «слабую» аргументацию, надо учитывать, что она была очень ограничена внешними обстоятельствами. Папа сразу объявил, что это будет не спор равных сторон, а демонстрация истинности христианства, раввины не могли критиковать христианскую веру и должны были только защищаться, в то же время получая известие о все новых массовых крещениях: крестились как простые евреи, так и еврейская элита. В итоге раввины прекратили защищаться, так как находились под сильным давлением и спешили по своим городам, чтобы спасти свои общины от окончательного исчезновения; в то же время и сам папа стремился скорее закончить диспут из-за собственных политических проблем. После диспута папа и король издали ряд указов: о конфискации Талмудов и уничтожении всех листов, где содержится хула на христиан и христианство, о строгой сегрегации евреев и выселении их из их кварталов. Тортосский диспут никак не остановил массовые крещения арагонских евреев, скорее, спровоцировал новые. И тогда еврейские ученые написали несколько апологетических трактатов с целью укрепить евреев в вере и предотвратить дальнейшие крещения.