Читать книгу "Страшная тайна - Том Ллевеллин"

– Ближе к делу, Сильвер. Сколько ты хочешь за эту чудесную вещь?

– Я уже сказал, что должен продать её дешевле, чем купил. Значит, девяносто девять центов.

– А чего так дёшево? В чём подстава?

– Я тебе уже объяснил, в чем подстава. Ставка – твоя бессмертная душа. А кроме того, как сказать, происходит много плохого. Не с тобой. С другими людьми.

– Да, да, да. Но в чём настоящая подстава? Тебе с этого какая выгода? В смысле, я знаю, что ты бедный, но девяносто девять центов ещё никого не спасали. Даже бродяги просят доллар.

– Я выхожу из игры.

– Так и знал! Вот она, подстава. Из какой игры ты выходишь?

– Я выхожу из игры, в которой я приношу зло окружающим.

– По ходу, ты на этом зациклился. – Он порылся в кармане. – У меня все ещё есть чувство, что ты меня как-то кидаешь. Что ты так или иначе нагреешь руки.

– Нет.

Ланкастер вытащил доллар:

– Вот. Сдачу оставь себе.

– Не могу. Я должен продать её за девяносто девять центов, и ни центом больше. – Я отдал ему цент и напомнил, что когда он решит её продать, следует продавать за меньшую сумму. Потом я сказал главные слова: – Ланкастер Брэкли из Такомы, Вашингтон. Я принимаю твои девяносто девять центов в обмен на бутылочку и чёрта.

Ланкастер выхватил у меня бутылочку.

– Да знаю я, что это кидалово. Просто пока не понял, в чём оно состоит.

Он ушёл в квартиру и закрыл за собой дверь. Меня сразу же охватило чувство лёгкости. Чувство безопасности.

Три дня спустя Брэкли съехали из Брайт-хауза.

Первым желанием Ланкастера стало, чтобы его папа купил выигрышный лотерейный билет. Мистер Брэкли выиграл 7,5 миллиона долларов. Это я точно знаю, потому что Ланкастер дал мне десять долларов в благодарность за то, что я продал ему бутылочку. Я невольно задумался, что и с кем случилось, что позволило Брэкли получить выигрышный билет. Я так и не узнал этого.

Ланкастера я встретил на лестничной клетке – он пытался увернуться от полчищ грузчиков, тащивших мебель вниз.

– Надо было совсем чокнуться, чтобы продать мне такую вещь, – проговорил он, покачав головой. – В смысле, что вы делаете в этой помойке, если ты сумел заполучить такую штуку?! Одно желание – и мы съезжаем отсюда.

– Возвращаетесь в свой старый дом?

– Ну уж нет! Я пожелал новый дом. Особняк. Самый большой в городе.

– А как насчёт людей, которые жили там до вас?

– Да не беспокойся ты. Я и им пожелал новый дом.

– Да, но тот-то дом откуда взялся?

– Понятия не имею. Откуда-то ещё.

– Значит, кто-то другой лишился дома, чтобы выполнить твоё желание.

– Большие дела, я и для них новый дом пожелаю, лучше прежнего.

– Ты что, не понял? И тот дом тоже должен откуда-то взяться. Где-то в конечном итоге ты испортишь кому-то жизнь.

– Слушай, Сильвер. Слишком ты морочишься. – Ланкастер дружески пихнул меня в грудь. – Потому и мне эту штуковину продал. Потому что замороченный до предела. Слушай, а у меня для тебя хорошая новость.

– Да?

– Я сказал папе, что ему бы вам, ребята, помочь – ну, финансово. Так что он решил, что сделает для вас доброе дело.

– И?

– Он купит у твоего папы эту машину. «Корветт».

– Это не «Корветт», – сказал я, тяжело вздохнув. – Это «Феррари». «Феррари-430».

– Да плевать. Он купит её за сто штук. Говорит, через пару лет это, возможно, будет моя тачка, когда мне исполнится шестнадцать. Может, я её себе оставлю. А может, и нет, не знаю. Вдруг мне захочется чего-то получше.

Моё лицо налилось краской.

– Ничего лучше быть не может.

– Ну да. Но, понимаешь, она даже не новая. Если я буду ездить в школу на машине, то не хочу садиться за руль старой.

На следующий день я стоял на тротуаре, глядя, как «Феррари» грузят на автовоз. Ни Ланкастера, ни его родителей не было видно. За моей спиной стояла миссис Эпплъярд и пускала дым мне в затылок.

– Вот умеют люди жить роскошно. Красиво жить не запретишь. Даже залог за ущерб забирать не стали. Вот это класс.

Я невольно подумал о том, что могло бы быть. Можно было загадать пару больших желаний. Моя семья могла получить миллиарды. Я бы летал по миру на частном самолёте. Обзавелся бы яхтой, слугами, вертолётом, купил бы лошадей для сестёр.

Но всякий раз, как я задумывался о том, что ещё я мог пожелать, я сразу же задумывался о тех, кого могла постичь беда.

17

Подозрительный скрип

Тридцать секунд спустя миссис Эпплъярд схватила меня за руку и потащила на другую сторону улицы, к «Бару Хэнка».

– Ты мне нужен на пару секунд, Десять Центов. У меня есть к тебе один вопросик. – Она завела меня внутрь, и мы сели за её столик, прямо рядом с дверью. Она крикнула бармену: – Мне как обычно, Хэнки. А этому достойному юноше кока-колу!

– Ему не разрешается здесь находиться! – крикнул Хэнк.

– Он буквально на секунду. Обещаю. – Миссис Эпплъярд зажгла сигарету, не обращая внимания на табличку «КУРЕНИЕ ЗАПРЕЩЕНО», висевшую прямо рядом с нашим столиком. Она глубоко затянулась и пустила дым прямо к закопчённому потолку.

– Эти Брэкли. Странно, что они так внезапно съехали.

– Почему странно?

– Ну, я наблюдала цикл жизни Брэкли уже три или четыре раза. Папаша Брэкли иной раз круто зарабатывает на том, что он делает с деньгами…

– Если верить Ланкастеру, он занимается хэджевыми фондами.

– Ну да. Плевать. В общем, папаша время от времени круто зарабатывает, и они съезжают от меня. Но в этот раз всё по-другому, потому что, во-первых, они ни разу столько не зарабатывали. А во-вторых, на сей раз деньги зашиб не папаша.

– Не понимаю, о чём вы говорите.

– Ты всё отлично понимаешь, потому что я знаю, что Ланкастер тебе всё рассказал. То же самое, что и мне сто раз сказал. «На сей раз это я добыл деньги. И теперь мы сваливаем навсегда. По крайней мере, я». Так что вопрос вот в чём, Десять Центов… Что, чёрт возьми, происходит?

Я глотнул колы и пожал плечами. Миссис Эпплъярд прихлёбывала красную жидкость с пузыриками, не сводя с меня глаз.

– Я знаю, что ты в этом замешан, – улыбнулась она, – потому что с тех пор, как ты сюда переехал, ты шныряешь вокруг с таким видом, будто что-то скрываешь. Я шныряние ни с чем не спутаю, Десять Центов. Мистер Эпплъярд, светлая ему память, был в этом деле профи. Я жила рука об руку со шнырянием, пока смерть не разлучила нас. А твой папа – да, твой папочка – получил назад работу, унаследовал дорогую машину, и, признаем честно, это не то место, где случаются такие вещи. Люди, живущие в Брайт-хаузе, не наследуют «Феррари».