Читать книгу "Паруса и пушки - Александр Бушков"

До смерти Марии Англия была самым обычным европейским государством (к тому же из самых бедных), и ее история была, если можно так выразиться, стандартной, ничем не отличавшейся от истории других стран. Крестьянские мятежи и бунты ремесленников, междоусобные войны высшей знати, религиозные распри, тиранство иных королей – все это в той или иной форме присутствовало от Атлантики до Урала (Московское царство тоже пережило многое из перечисленного).

А вот со вступлением на престол Елизаветы история Англии становится совершенно иной, уже во многом резко отличавшейся от европейской «стандартной». Именно Елизавета сделала первые и не такие уж короткие шаги на том пути, что в конце концов привел к созданию Великой Британии, империи на полмира…

В серьезной науке есть понятие «точка бифуркации» (любители вроде меня часто ее именуют «исторической виртуальностью»). Но суть одна и та же. Точка бифуркации – это точка, после прохода которой история страны (а то и всего мира) словно бы «раздваивается». Движется в одном из двух (а иногда и более) направлений, где в каждом исторические события кардинальнейшим образом отличаются друг от друга (излюбленная фантастами всех стран «развилка во времени»).

Несколько примеров. Для России одной из точек бифуркации стала смерть совсем молодым царя Федора Алексеевича в конце XVII в. Проживи он еще лет двадцать, оставь он наследника – и можно уверенно говорить, что на троне ни за что не оказался бы Петр Первый и вся история России была бы совершенно иной. Какой – можно лишь строить гипотезы, по причине их полной недоказуемости не имеющие ни малейшей научной ценности.

Другая точка (на сей раз касающаяся не только России, но и Англии, впрочем, к тому времени уже Британской Империи) – убийство императора Павла Первого. Останься он жив, вскорости последовало бы вторжение в Индию союзных русских и французских войск. Это были не абстрактные мечтания, уже существовал точный план, в значительной степени разработанный военным гением Наполеоном Бонапартом. Тридцатитысячное казачье войско уже выступило в поход – и вот-вот их примеру должны были последовать французы, собиравшиеся наступать через Ближний Восток.

Англичан в Индии ненавидели – они к тому времени, по самым достоверным свидетельствам (порой подтверждавшимся самими же британцами), успели угробить несколько миллионов индусов. Так что при известии о том, что в Индии появились сильные иноземные войска, пришедшие воевать с англичанами, несомненно, вспыхнул бы всеобщий мятеж (что, пусть и не в масштабах всей Индии, и случилось через пятьдесят с лишним лет). К тому же английские войска в Индии весьма уступали численностью русско-французскому контингенту. Вряд ли освобожденная от англичан Индия стала бы союзницей России или Франции – слишком велики были религиозные различия. Вероятнее всего, Индия, как это было до прихода европейцев, превратилась бы в скопище независимых государств, занятых исключительно собственными делами. Но при любом раскладе Великая Британия лишалась своей «жемчужины в короне», как с полным на то основанием называли Индию, – а это меняло ход не только английской, но и мировой истории.

В Англии уже случилась однажды несомненная «точка бифуркации», смерть от туберкулеза в юном возрасте старшего брата Генриха, принца Уэльского Артура. Ему и предназначался трон – а Генрих, по замыслу отца, получил в первую очередь богословское образование, и его собирались сделать главой английской католической церкви архиепископом Кентерберийским (чтобы и светская, и духовная власть оказалась в руках семьи). Невозможно предсказать точно, как развивалась бы английская история при короле Артуре. Однако достоверно известно, что он был совершенно лишен звериной жестокости, присущей Генриху, и был искренне верующим католиком. Ясно одно: при нем ни за что не произошло бы разгрома и ограбления английской католической церкви – а это опять-таки меняло не только английскую, но и мировую историю.

Точкой бифуркации безусловно стало и восшествие на престол Елизаветы. И немалую роль сыграла ее личность – что бы там иные ни утверждали, а роль личности в истории огромна. Окажись Елизавета недалекой и бездарной (вроде нашей Екатерины Первой, чье единственное «государственное дело» свелось к изданию указа, установившего точный регламент кулачных боев – наверняка не ею сочиненного), будь она, как Екатерина, окружена столь же бездарными фаворитами, озабоченными лишь тем, как бы набить карман золотом да приобрести новые земли и титулы, вполне возможно, Англия так никогда и не стала бы Великой Британией. Но дело в том, что Елизавета по способностям и характеру была совсем другой… Как к ней ни относись (лично я – скверно), но невозможно отрицать, что личностью она была незауряднейшей. Как говорится, из песни слова не выкинешь… Ну можно все-таки, повествуя об исторических событиях, сохранять объективность и в отношении тех, кто лично тебе категорически не нравится…

Первые шаги, дела церковные и многое другое

17 ноября, день смерти Марии, лет двести считался торжественно отмечавшимся одним из национальных праздников – как день восшествия на престол Елизаветы, – потом его по каким-то своим причинам тихонечко отменила уже новая династия, не имевшая никакого отношения к Тюдорам – и вообще английским королевским родам.

Мария умерла ранним утром – а к полудню, как писал современник, уже «звонили колокола всех лондонских церквей, а в ночи были зажжены уличные костры, чтобы все ели, пили и радовались новой королеве Елизавете, сестре королевы Марии». Я не уточнял, но угощение (и неизбежные бочки с вином в немалом количестве) вновь было за счет городской казны предоставлено лондонскими властями. Несомненно, поесть и выпить на дармовщинку сбежались все, кто мог ходить, – покажите мне народ, который не любит халявы…

Елизавета торжественно въехала в Лондон.

Какой она была?

Если говорить о внешности – довольно красивая рыжеволосая двадцатипятилетняя девушка (впрочем, как очень уж упорно твердили злые языки, уже давно не девушка). По характеру – как и Мария, умная, волевая, энергичная, решительная. Как и Мария, не злобная, не жестокая, не мстительная (другое дело, что в случае, если государственные интересы требовали кровопролития, Елизавета его без колебаний устраивала, иногда с большим размахом. Всего за сорок пять лет ее правления было казнено около девяноста тысяч человек – главным образом те самые «здоровые попрошайки», при правлении Марии вздохнувшие свободно). В отличие от прямодушной Марии обладала немалой хитростью и искусным коварством. Проявила себя как великолепная актриса – разумеется, не для широкой публики, а для своего окружения. Очень похоже, в делах религии она была как раз из тех, кто посещает церковь исключительно приличия ради. Воспитанная в протестантизме, настоящей симпатии она не проявляла ни к одной конфессии – и если благоволила одной и притесняла другую (впрочем, действуя не прямой жестокостью, а, как тонкий политик, гораздо более изящными методами»), то исключительно прагматично.

Что еще? Образование она получила по тем временам отличное: знала французский и итальянский (некоторые историки добавляют еще два иностранных языка, правда, не уточняют, которые), читала по-латыни и по-древнегречески, вообще любила книги. Но в то же время частенько была несдержанна на язык, даже груба, и могла на публике пустить кого-нибудь по английской матушке.