Читать книгу "Россия белая, Россия красная. 1903-1927 - Алексей Мишагин-Скрыдлов"

Здесь же следует упомянуть и о случае с одним из крупнейших вельмож страны, князем Орловым[22]. Этот влиятельный человек, принадлежавший к самым верхам аристократии, всегда был безгранично предан царю и императорской фамилии. Он служил начальником канцелярии императора. В 1905 году напуганный угрозами покушения монарх искал человека, которому мог бы поручить управление императорским автомобилем. Это должен был быть знатный вельможа, который, согласившись принять такую должность, сделал бы ее почетной благодаря блеску своего ранга и тем самым оказал царю услугу. Еще он должен был обладать храбростью, быть надежным, а также богатым, чтобы ни одна из партий не могла его подкупить. Поэтому он выбрал князя Орлова, который взял на себя и эту обязанность в дополнение к уже имевшимся должностям.

Однажды князь сопровождал императрицу, ехавшую в Ставку к супругу. В специальном поезде, везшем их на фронт, во время ужина императрица высказывает свои мысли относительно Распутина. Она сообщает князю, что ее сильно удивляет нежелание армии согласиться на приезд святого человека. Князь Орлов вздрагивает.

– При всем моем уважении, – восклицает он, – и безграничной преданности вашему императорскому величеству я не могу прогнать мысль о том, что в этом человеке нет ничего святого!

Бледная и дрожащая, императрица встает из-за стола и возвращается в свой персональный вагон. Князь с философским спокойствием садится за стол и заканчивает ужин, после чего идет в свое купе и ложится спать. Поезд едет еще некоторое время, затем останавливается. Князь, обеспокоенный этой непредвиденной остановкой, торопливо одевается, чтобы сходить узнать, в чем дело. Но тут раздается стук в дверь купе. Его пришли известить, что по повелению императрицы он должен сойти с поезда и вернуться в Петроград. И этого знатного вельможу, преданного короне, имеющего высокий чин, осыпанного наградами, к тому же не очень молодого, высаживают на маленькой станции, на которой остановился состав. Он видит, как императорский поезд исчезает в ночи. Ему несколько часов приходится ждать поезда, который отвезет его в Петроград.

Через несколько дней князь Орлов получает приказ императора, отправляющий его в ссылку, как и великого князя Николая Николаевича.

Когда императрица отправлялась на фронт, она везла царю благословение Распутина, прекратившего свои поездки в действующую армию. Зная о ненависти к себе и понимая, что подвергается риску, он испугался и ограничивался отправкой своих посланий с государыней.

Когда она оставалась в Петрограде, император ежедневно сообщал ей о положении дел на фронте либо телеграммой, либо по телефону. Этот искренне любивший жену очень одинокий человек постоянно с ней советовался, спрашивал ее мнения, делился своими планами. Царица незамедлительно рассказывала о его намерениях Распутину, ожидая от него советов, которых царь ждал от нее, тех самых советов, от которых зависели судьбы страны и армии. Распутин обещал назавтра принести ей директивы с неба, и обычно они ему поступали во время ночных загулов. Утром Распутин давал свои советы, государыня передавала их императору, а тот действовал в соответствии с ними.

Однако германцы всегда были в курсе. Планы царя, передвижения войск, внезапные наступления – все это было заранее известно врагам. Как же им удавалось это узнавать? Абсолютно точно сказать нельзя. До сих пор неизвестно, был ли Распутин платным германским шпионом или, что вероятнее, он был окружен шпионами, передававшими противнику все, что он из тщеславия выбалтывал во время оргий. Психологически трудно себе представить, что Распутин, осыпанный царскими милостями, стал бы искать себе дополнительные источники заработка где-то еще. Но как бы то ни было, утечка секретных сведений шла через него и была результатом совершенно маниакальной веры императрицы в этого человека.

Общественное мнение прямо обвиняло императрицу и Распутина в шпионаже. Дела разоблаченных шпионов в те времена следовали одно за другим и производили как на простой народ, так и на людей из общества впечатление, что предатели проникли в самое сердце страны.

Помню, на благотворительном балу, организованном во дворце Совета министров, я увидел очень красивую женщину, имя которой мне назвала матушка: г-жа Сухомлинова, жена военного министра. Вскоре после этого приема министр Сухомлинов был арестован по обвинению в шпионаже; через несколько дней пришел черед его жены. Но их отпустили по приказу императора, полученному благодаря вмешательству Распутина.

Каждый случай такого рода усиливал возмущение, тревогу и оппозицию в аристократической среде. Она считала своим правом возвысить голос против Распутина и предупредить государя и государыню относительно угрозы, представляемой этим человеком. Но аристократия была бессильна. Ее не слушали, ее мнением пренебрегали, ее наказывали, как было в случаях с великим князем Николаем Николаевичем, князем Орловым и еще в десятке случаев. Императрица, взяв под свое крыло покорного супруга, четырех пассивных дочерей и больного сына, противостояла, не без определенного героизма, надвигающейся буре, методично устраняя всех, кого считала врагами.

Когда великая княгиня Елизавета Федоровна специально приехала из Москвы, чтобы рассказать, что в древней столице думают о Распутине, императрица разговаривала с ней очень надменно. Еще резче была ее реакция на обращение княгини Васильчиковой. Княгиня, движимая патриотизмом и природной смелостью (а смелость тут была очень нужна), а также надеясь, что знатное имя, которое она носит, позволяет ей надеяться быть услышанной, написала императрице письмо; в нем она обращала внимание государыни на опасности, которые Распутин несет стране и короне. Княгиню тут же выслали в ее имение.

Против царицы выступила вся императорская фамилия. Все ее члены подписали обращение к царю, в котором заклинали его раскрыть глаза на надвигающуюся катастрофу, изгнать Распутина и отправить императрицу в монастырь. Даже императрица-мать по этому поводу вышла из тени, в которой держалась с тех пор, как невестка вытеснила ее из сердца сына. Свое имя матери и государыни она поставила во главе списка. Император же отреагировал приступом ярости, что для него было исключительным случаем, и окончательно отгородился от своей родни.

За спиной августейшей четы, по своей воле ослепшей и оглохшей, Распутин продолжал назначать министров, снабжать врага секретными сведениями и заниматься любовью.

Глава 10

СУМЕРКИ ЦАРЕЙ

Так обстояли дела. Высшее общество, раздраженное против конокрада, но не против государя и государыни лично, приписывало ему все беды России. Что же касается народа, он попросту видел в Распутине антихриста.

Члены же императорской фамилии были бессильны помочь императору, отстранившемуся от них; с другой стороны, они понимали, что народ не пойдет за ними – в его глазах они давно уже были дискредитированы, к тому же народ не знал, что они не подпали под власть Распутина.