Читать книгу "Поединок во тьме - Михаил Соловьев"

— Не стоит, — говорю, а сам соображаю: есть ли резон красноярским сыщикам звонить. Может, парни у них проходят где?

Попросил отзвониться, как в движение придут, и постараться выяснить, куда путь держат, но ненавязчиво, чтоб не спугнуть. Мол, пускай в мышеловке пока сидят, сами того не ведая.

Положил трубу и задумался, что поход мой в шахты в такой ситуации в самый раз.

Приезжают пареньки в город, нырк ко мне, а тут никого. Информацию о планах наших не разглашаем, да и не полезут же они под землю за мной…

18. В. Козлякин

Через час беглого просмотра стало ясно, что вытянул почти пустышку. Толковой информации не нашлось. Хотя слова отца подтверждались: внизу что-то есть. Быков значочком, на доллар похожим, ценности какие-то обозначал. Самое интересное у сынка инженерского осталось — Петра. Если бы его в команде очкастого не оказалось, можно было бы не переживать.

С Заморенком на сегодняшний день договоренности, хотя он после своих лагерей — фигура небезопасная. «Ладно, — раздумывал Козлякин. — Война план покажет…» Истерическое состояние из-за возможного появления в шахтах посторонних сменилось спокойствием перед схваткой.

«Ничего, — успокаивал себя Володька. — Насколько уж Андрюха Золотой изворотлив был, но и тот от завала не увернулся».

Откапывали его недели две. Шахта, где попался, слепой была. Без выхода. Ни воды, ни жратвы — хорошая ловушка. Много ли надо, чтобы капканчик соорудить? Когда обнаружил Козлякин, что потолок над крепями дышит, лишь расшатал их немного. По всему выходило, что, шевельни их чуток Золотой, и хана. Надо было только слушок нужный запустить, а уж с этим-то Слюдянка не бедствовала. Похвастался там, где надо, что жилу нащупал. Листочек с планчиком «обронил», и… через неделю с самым сильным конкурентом было покончено.

«А ведь фартовый пацан был, — вспоминал Козлякин. — Все на ручьях за городом промышлял, откуда и прозвище такое драгоценное. Говорили пареньку: нет в шахтах золота, ан, будто не замечал он слов. Вот смерть и нашел…»

Прислушался к себе — все спокойно.

«Значит, правильно, — поставил точку Козлякин. — С этими тоже не вздрогну. Мои шахты!»

Оставалось разобраться с содержимым архива. Судя по движениям противника, самое интересное лежит у Петра. Теперь становилось понятным срочное перетаскивание вещичек из дома покойного отца.

«Значит, очкастый тоже журналы почитал, раз они с Петькой засуетились, — рассуждал Козлякин. — Прав батя — есть что в “подземле” шарить».

Фактор неожиданности после похищения архива был утерян, и Владимир прекрасно понимал: случись с оппонентами что раньше времени, не видать ему секрета как собственных ушей.

«Значит, пойду за ними хвостиком, — решил он. — Пускай для всех дорожку топчут, а потом разберемся, что с ними делать».

Козлякин сознавал, что план рискованный. Петра в прошлые годы ему прибрать так и не удалось, но он списал это на простую неудачу. Голоса-то, подарившие ему шахты, постоянно рядом. Способности проявившиеся — тоже. «Любую армию переиграю», — бодрился он.

Однако беспокоила его мыслишка какая-то, точила. Голоса не голоса, а чувство появилось, что не вдвоем они в шахты полезут.

«Команду, что ли, соберут?» — спрашивал он себя и окружающее пространство.

Ответа не было. Мелькали лишь бессвязные видения крадущихся человеческих фигурок. Насчитал штук восемь странных теней. Все прятались от кого-то. Следили…

«Чушь. Откуда столько народа? Мне на два фронта воевать не с руки, хотя, может, туристы какие появятся?» — попытался он себя успокоить. Тревога не прошла.

«Ладно, — решил он. — Буду готовиться к встрече».

За то, что наверху происходит, можно теперь не переживать. Сын Максимка за домом Петра с высотки наблюдает. «Крузак» очкастого — тачка приметная, если поедет, увидят сразу.

Понимает Козлякин, что поход «на плечах» противника до места — задачка нелегкая, а значит, надо им указать дорожку, что под контролем. Стал прикидывать, что и где обрушить-завалить.

«Когда пойдут — неизвестно, — рассуждал Владимир. — Значит, надо уменьшить им жизненное пространство».

Задача показалась сложной. Входов и выходов, которыми можно пользоваться, — масса. Зарушивать их все, оставляя пару дырок, нерезонно, самому пригодятся. Куда пойдут, тоже неясно.

За-дач-ка.

«Ловушки, — решил Козлякин. — Настрою несколько ухваток по основным дорогам, а после по ситуации. Наблюдать за Петькой будем без перерыва. Палатку на сопке воткнем, глядишь, и не прозеваем».

За спокойный период «подземли» хранитель территорий кое-что внизу сделал, крепи починил, породу обваленную повытаскивал.

Обнаружил несколько новых проходов. Выходило по всему, что именно в этих норах переиграл его в свое время Петька.

Память услужливо нарисовала схему «подземли». «Значит, так, — прикинул Козлякин. — Этот штрек заваливаю, тем более, он на территорию Заморенка выходит. Хрен с ним — обвалилось да обвалилось. С кого спрос?» Странно, но это решение ему верным не показалось.

«Все равно обвалю, — выбирался человечек с инструментом в темноту квершлага. — Сейчас пятьсот метров до жилы. Вверх по наклонному штреку, и на другую сторону».

Муравейник шахт оживал. Он чувствовал это всеми фибрами. Серая пелена перед глазами высвечивала в сумраке знакомые до боли детали и приметы.

Выброси Володьку в любую точку слюдянских шахт, за пять-семь минут осмотрится и сориентируется. «Подземля» для него — открытая книга.

Под ногами захлюпало, и в негативном изображении проявился ряд вагонеток, валяющихся в беспорядке возле нужного штрека. Рельсы сняли последние охотники за черным металлом, а вагонетки им тяжелыми показались. Те две, что на колесиках устояли, заполнены. Одна — пустой породой, другая — слюдой.

В воде кристаллики льда.

Температура минусовая, и находиться здесь без тепла — это все время трястись и ежиться. Аккуратно обошел ледяные сталагмиты — хороший сторожок, сами они не падают.

Закрыл глаза и включил фонарь. Подождал немного и стал привыкать к свету.

Направил лучик вверх по стволу шахты. Плохо. Ледяные линзы, закупоривающие летом проход сверху вниз, почти разошлись. Инерция тепла работала четко: летом промерзаем, к зиме оттаиваем.

Остаток лиственничной лестницы начинался прямо на рудничном дворе почти у ног Козлякина, а вот верхнюю ее часть он обвалил давно. Сначала расшатал, а потом с нее сорвался конкурент.

«Метров с сорока падал», — оценил Козлякин, прислушиваясь к себе. На сердце по-прежнему было спокойно.

За рудничным двором раздавался шум воды, льющейся в слепую шахту, но любоваться небольшим водопадом сейчас не время.

Фонарь решил не выключать и, дойдя до нужного штрека, нырнул в него. Пока шел по квершлагу, свет вырывал из темноты рассечки на огнивах и бирки с названием жил.