Читать книгу "Перекрестки - Уильям Пол Янг"

— Простите, миссис Перкинс, но этого мы не знаем, — ответил врач, коснувшись ее руки. — Говоря откровенно, при отсутствии костного мозга, который можно было бы ей трансплантировать, шансы меньше пятидесяти процентов. Химиотерапия кое-что дала, но, как вы знаете, ей было очень тяжело. Она стойкий человечек, и часто это имеет решающее значение. Сделаем анализы и будем лечить ее дальше, сообразуясь с результатами.

В этот момент Молли вспомнила, что Кэбби давно сидит без присмотра. Взглянув на настенные часы, она увидела, что прошло почти двадцать минут. Это было слишком долго. «Только бы он чего-нибудь не натворил», — подумала она. Пообещав врачу, что явится на следующий день, и извинившись, Молли выскочила в холл.

Как она и опасалась, Кэбби исчез, взяв с собой альбом и оставив пустую сумку, в которой обычно лежали крекеры в форме золотых рыбок, но в больницу они их не брали. Молли еще раз посмотрела на часы. Хорошо бы, Мэгги была на месте, но ее смена кончилась. Мэгги была опытной дипломированной медсестрой и работала в отделении онкологии и гематологии больницы Дорнбеккера — не только в свою смену, но и по вызову в экстренных случаях. Она снимала квартиру вместе с Молли и была самой близкой ее подругой.

Молли быстро прошла по коридору к палате номер 9, где лежала Линдси. Дочь спала, Кэбби не было видно. Поговорив с двумя-тремя служащими и установив, что Кэбби в этих краях не появлялся, она вернулась в холл. Здесь надо было выбирать: либо искать в глубине здания, либо идти к лифтам. Зная своего сына, она пошла к лифтам. Он обожал нажимать на всякие кнопки — как и на пуговицы ее одежды, подумала Молли с тревожной улыбкой.

Игра в прятки была любимым развлечением Кэбби, благодаря которому их с матерью хорошо знали в местном полицейском участке, куда Молли нередко обращалась с просьбой помочь ей найти сына. Не раз он сбегал из дома и возвращался без ее ведома, а через несколько недель, а то и месяцев она обнаруживала какой-нибудь припрятанный в его комнате предмет, отнюдь не принадлежавший им. Кэбби очень любил возиться с фотоаппаратами и делать снимки, но стеснялся, когда его фотографировали. Однажды он совершил набег на незапертый соседский дом, откуда стянул фотоаппарат и спрятал его дома у себя под кроватью. Два месяца спустя Молли нашла его, а при допросе Кэбби сразу сознался в краже и отвел мать к соседу, который думал, что сам засунул фотоаппарат невесть куда. Больше всего Молли боялась, что Кэбби однажды придет в голову забраться в какой-нибудь радиологический институт.

Прикидывая наиболее вероятный путь Кэбби, она прошла по надземному переходу из детской больницы в главное здание, где нашла их семейный фотоальбом, и поднялась на лифте в блок интенсивной терапии, надеясь, что сын находится в каком-нибудь другом месте. Правила поведения в обществе были Кэбби попросту неизвестны. Он стремился подружиться с любым встречным, будь тот даже без сознания. Учитывая пристрастие парня к кнопкам и лампочкам, блок интенсивной терапии был для него идеальным местом. В конце концов с помощью нескольких медсестер, волонтеров и прочего персонала Молли удалось сузить поле поисков до неврологического отделения и палаты номер 17. Каким-то образом Кэбби сумел проскользнуть мимо всех пропускных пунктов: очевидно, пристроился к какому-нибудь посетителю в тот момент, когда весь персонал был занят. Молли тихо пробралась в семнадцатую палату. Она не хотела ни пугать Кэбби, ни беспокоить больного и его посетителей.

К этому моменту Кэбби провел в палате уже минут пять. Тут царили тишина и полумрак, и, к радости мальчишки, было полно жужжащих и пищащих приборов, работавших каждый в своем ритме. Ему все это очень понравилось. К тому же здесь было прохладнее, чем в других помещениях. Через пару минут Кэбби с удивлением обнаружил, что он в палате не один: на кровати спал какой-то человек.

— Проснись! — велел ему Кэбби и подергал незнакомца за руку. Но тот не отреагировал. — Ш-ш-ш! — прошептал мальчик, воображая, будто в комнате присутствуют и другие люди.

Человек спал глубоким сном, а изо рта у него, как заметил Кэбби, торчали какие-то уродливые трубки. Паренек попытался вытащить одну из них, но та была хорошо укреплена, так что он бросил это занятие и перенес все внимание на аппараты, к которым трубки были подсоединены. Он восхищенно наблюдал за тем, как некоторые из лампочек меняли цвет, другие испускали зеленые волны, а третьи просто включались и выключались, включались и выключались.

— Кикмахасс![20]— вырвалось у Кэбби его любимое словечко.

Тут была масса кнопок и выключателей, а уж с ними-то он умел обращаться. Он хотел было повернуть одну из больших ручек, но сначала, подчиняясь какому-то импульсу, наклонился к спящему и поцеловал его в лоб.

— Что за черт?! — воскликнул чей-то громкий голос.

Кэбби застыл, не успев дотянуться до ручки. Он посмотрел на лежащего человека, но тот по-прежнему спал и не двигался. Кто-то еще должен был находиться в помещении, однако Кэбби никого не видел. Он медленно поднес палец ко рту и прошептал как можно громче:

— Ш-ш-ш!

В этот момент открылась дверь.

— Кэбби!

Она нашла его. Игра закончилась, он был тут же захвачен в плен и широко улыбался маме, которая извинялась перед женщиной, помогавшей ей в поисках.

* * *

Тони скользил головой вперед в окутывавшую его черноту. Ему было тепло и уютно, и ничто не мешало наслаждаться тем, что его куда-то переносят, поднимают и помещают в конце концов в комнату с мигающими, жужжащими и гудящими лампочками.

Он посмотрел на свое тело и был неприятно поражен. Видок у него был еще тот.

— Что за черт?! — воскликнул Тони, стараясь вспомнить, как сюда попал. Он сидел вместе с Иисусом перед очагом в грязной Бабушкиной гостиной, а потом уснул. Что такое она сказала только что? Ах да, она сказала, что уже пора. А теперь он оказался здесь, в больничной палате, утыканный уродливыми трубками и привязанный к всевозможным суперсовременным устройствам.

В полумраке палаты Тони видел, как чей-то пухлый палец приблизился к тому месту, где должны были находиться его губы.

— Шшш! — прошептал кто-то громко.

Тони решил, что это, возможно, неплохой совет, особенно если учесть, что дверь отворилась и вошла женщина, у которой был очень усталый вид, но взгляд выражал облегчение. Она воскликнула не то «бэби», не то «крабы», что было совершенно неуместно, и тем не менее Тони почувствовал, как его подхватывает какая-то восхитительная волна, принесшая с собой целый каскад несвязных образов. Он посмотрел на пол, мебель и аппаратуру и кинулся бегом к этой странной женщине, в ее объятия. Инстинктивно он потянулся к ней, но почувствовал, как что-то держит его, и хотя свое тело он ощущал, к нему невозможно было прикоснуться, не за что было ухватиться. Но в общем-то, и нужды в этом не было. Какая-то сила удерживала Тони в вертикальном положении, не давая свободно двигаться, — как будто его засунули в гироскоп. Единственное, что казалось здесь сообразным, — это окно, перед которым Тони висел. Время от времени что-то на миг заслоняло его, и оно становилось темным. Коснувшись женщины, Тони прикосновения не ощутил, но почувствовал сладкий аромат ее духов, смешанный с запахом пота, выдававшим тревогу.