Читать книгу "Корректировщик. Где мы – там победа! - Георгий Крол"

– Сдюжу. Где мы – там победа! Такой ведь девиз у морской пехоты, да, Палыч?

Вот, опять. Это у нас такой девиз, а здесь он в ходу? Судя по реакции старшины – в ходу. Во всяком случае, больших глаз и вопросов: «Это ты о чем?» – не последовало. Замечательно. Но нужно все-таки начать за собой следить. Столько раз прокалываться – это чудо, что меня все еще не взяли за жабры.

– Палыч, я пойду, приведу себя в порядок и опять на КП. Командующий приказал.

Посторонних рядом нет, так что он хлопнул меня по подставленной ладони, и я ушел. В землянке сидел Петро. С удивлением посмотрел на кипу вещей у меня в руках. А когда я начал переодеваться, вообще выпал в осадок, увидев офицерские погоны. Вскочил.

– Товарищ младший лейтенант…

Я махнул на него рукой:

– Сядь, Петро. У меня и так голова кругом от всего этого. И командующий ждет. Так что все потом, лады?

Разведчик кивнул и сел, чуть не промазав мимо топчана. Я провел рукой по подбородку, решил, что выбрит нормально, надел китель с новыми погонами, повесил на ремень кобуру и нож. Примерил фуражку. Немного непривычный фасон, но ничего – привыкну. Еще раз осмотрел себя, вопросительно глянул на Вакуленко. Он понял вопрос, кивнул, мол, все в порядке. И я отправился обратно на командный пункт.

Танкисты, заметив меня, озадаченно переговаривались. Ага, понимаю. Утром вылез из землянки сержант с помятой со сна рожей. Ушел, вернулся с кипой шмотья, а теперь вышел уже офицером. Тут начнешь чесать в затылке, куда денешься? Прошел мимо часовых у входа на КП.

– Товарищ вице-адмирал, младший лейтенант Яковлев по вашему приказу прибыл.

Командующий кивнул и поманил меня к себе. Когда я подошел, он протянул мне красную книжечку. Удостоверение личности. Еще раз пожал руку и отпустил. Я отошел в сторону, и там меня перехватил один из майоров. Он и вручил мне остальные документы. Вещевой аттестат, денежный аттестат, еще какие-то бумажки. Офицеры стояли у стола и время от времени обменивались короткими фразами. Наконец командующий посмотрел на часы. Все сделали то же самое. 8.20. Юмашев оглядел всех.

– Пора.

Группой вышли из бункера и почти сразу подняли головы, что-то высматривая в небе. Я начал что-то понимать. В 9.00 немцы обычно начинают атаку. Сейчас 8.20. Нет, уже 8.23. Сверху донесся гул. Летели самолеты. Много. Действительно много. Около полусотни тяжелых «ТБ-3» и истребители прикрытия над ними. Я смотрел во все глаза. Бомбардировщики начали заход на цель. И почти сразу раздался тяжелый удар. Открыл огонь «Севастополь». На часах 8.30.

Огневой и воздушный налеты длились тридцать минут. Земля подпрыгивала, но для разнообразия взрывалось не у нас. Тридцать минут двенадцать 305-мм и шестнадцать 120-мм орудий линкора, орудия эсминцев и авиабомбы разносили немецкие части в прах. Мне даже стало, пусть и совсем немного, их жаль. В смысле немцев. Не удивлюсь, если некоторые выжившие сойдут с ума. Потом все смолкло. Наступившая тишина звенела в ушах. Командующий улыбнулся:

– Мне пора. Хотелось своими глазами на это посмотреть. Желаю успеха, товарищи.

Юмашев попрощался за руку со всеми присутствующими и ушел к штабу. Как я понимаю, после высадки следующей волны десанта он вернется на Главную базу. Мы смотрели ему вслед, продолжая переживать восторг от только что пережитого. Сверху донеслось какое-то назойливое жужжание. Я поднял голову. В небе над нами крутились две пары истребителей. Выше еще две. Правильно, мало ли, захотят фрицы устроить авианалет, в отместку. Ведь их артиллерия тоже получила свое, я надеюсь.

С другой стороны, летуны вроде как тоже прихватили «языка». Я про тот пикировщик, что пытался нас достать. И, если вдуматься, волны наших бомбардировщиков шли не в одном направлении. Может, они заодно и аэродромы проутюжили? Надо бы спросить. Пока я разглядывал самолеты и предавался мечтам, остальные прислушивались. С моей точки зрения – зря. Немцы, конечно, народ педантичный и у них все по распорядку, но после такого удара они точно часа три будут в себя приходить.

Мы вернулись на КП. Тут Ольшанский «обрадовал» меня сообщением, что на базе его отдельной роты будет формироваться отдельный батальон особого назначения. Он назначен его командиром. Я у него буду командовать разведвзводом. По вопросам личного состава поговорим завтра. А пока – у нас с Вакуленко краткосрочный отпуск. На двое суток. Одни мы уже проспали. Услышав фамилию своего разведчика, я встрепенулся.

– Товарищ капитан, я на Вакуленко представление написать не успел. Неудобно получается. Ходили вместе, мне и звание, и орден, а он?

– Все в порядке, лейтенант. Представление я написал. Командующий заверил. Как получите личный состав – вручим перед строем.

– А что ему дали?

– Орден Отечественной войны первой степени. Орден новый, учрежден в мае, так что ты о нем, возможно, не слышал.

Я промолчал, а что тут скажешь? Не слышал я, как же. Первую степень давали за такие дела, что ими гордились чуть ли не больше, чем тем же Красным Знаменем. А между прочим, там было что-то про подбитые танки.

– Товарищ капитан, а мой экипаж отметили? «Т-28»? Они тоже ордена заработали, может, и не по одному. Иволгин точно подбил с десяток.

Ольшанский улыбался. Похоже, доволен, что я про ребят вспомнил. Но я снова заметил странный взгляд Митина. Он, правда, в этот момент поворачивался к столу, может, просто показалось? А ротный, точнее теперь комбат, сказал:

– Не переживай, про всех вспомнил, все все получат. Воюем не за ордена, но отличать лучших – надо. Чтобы остальным было на кого равняться.

Я обрадовался и одновременно огорчился. До настоящего командира мне еще далеко. Ведь вспомнил только сейчас, а ребята уже скорее всего в море, ищи их теперь. Ничего, найдут, да и номер полевой почты у меня есть. Вряд ли их командир «Груза» возьмет и отпустит. Не тот человек, насколько я успел понять. Командиры начали о чем-то совещаться, а я попросил разрешения и вышел. Для начала прошелся к передовой. Смешно, до нее метров пятьдесят, а ощущение, что я сейчас в тылу.

В траншеях народ бдил. Ну, то есть занимались кто во что горазд, не покидая своего места в ячейке. Курили, мотали портянки, набивали обоймы, а автоматчики – магазины. Точили ножи и лопатки. Менялись. Ага, есть такая фронтовая игра – махнем не глядя. Суешь руку в мешок, нащупываешь что-нибудь не слишком нужное и говоришь соседу: «Махнем?» Если он такой же безбашенный или ему так же скучно, он делает то же самое и отвечает: «Махнем». На счет три одновременно вынимаете руки. Можно обменять портянки на портсигар. А можно и наоборот, вместо пачки сигарет получить мыльницу, причем без мыла. Обижаться и отказываться не принято. Короче, занимали себя кто как мог.

Все, кроме наблюдателей. Ребята несли службу как положено. Новый командир, который меня менял двое суток назад, воспитывать бойцов, похоже, умел. Мне отдавали честь, уступали дорогу. А собственно, зачем я сюда пришел? Почему-то вспомнился санбат. Точнее, медицинский блиндаж, но так проще. И Анка. Зайти проведать? С одной стороны, было бы неплохо. С другой – что-то мне мешает. Нет, не пойду. У нее и так забот полно, еще я полезу.