Читать книгу "Полет гарпии - Робин Хобб"

Взгляд Вандиена сделался далеким, словно бы он мысленно снова шел через перевал. Он смотрел в огонь, и Ки видела его профиль, благо во время еды он откинул капюшон. Профиль этот, по мнению Ки, говорил о большой силе. Да, если он вымоется, побреется и как следует отъестся, он будет далеко не уродом. Он повернулся к Ки, и она увидела, что взгляд его ожил – в нем как будто задержался огонь, в который Вандиен только что смотрел.

Мужчину несколько озадачило ее молчаливое внимание. Он пожал плечами и заговорил снова:

– Сам я никогда к Сестрам не прикасался. Я слышал, как иные хвастались подобным, но все это были не те люди, которым я хотел бы уподобиться. Поцелуй, которым вечно обмениваются Сестры, предназначен только им двоим. Мне вообще кажется, что это довольно ревнивая пара. Зимой перевал небезопасен. Нет, нет, никаких следов насилия, битвы или измены. Просто находят людей, фургоны и животных… раздавленными. Прямо на дороге, как раз в тени целующихся Сестер. Обычно их обнаруживают весной; когда сходят снега, и тела выглядят так, точно их в ступе пестом истолкли. Причем чем глубже снег, тем больше вероятность несчастья. А таких снегов, как нынче, на перевале не было уже много зим…

– Лавины, – сонно буркнула Ки. Монотонный голос Вандиена едва не усыпил ее. – Бедняги! Погибнуть задавленными снегом и льдом… да еще и лежать без погребения до весны. Бр-р! Хотя, с другой стороны, они хоть умирают все вместе…

Вандиен покачал головой:

– Ни на самих Сестрах, ни на крутом склоне над ними никогда не задерживается снег. Не липнет, и все тут. Из года в год та стена стоит голая, точно лезвие ножа. Весь снег, который там выпадает, скапливается внизу… чем, кстати, вовсю пользуются снежные змеи, так что дорога там – не приведи Боги: сплошь ледяные желоба и горбы. Не только люди и дины пользуются перевалом, и мы с тобой там, я думаю, еще попляшем.

– По крайней мере, они умирают все вместе… – повторила Ки. Она смотрела на огонь так, как будто это был выход из нескончаемо длинного темного коридора, по которому она так долго брела. Это сравнение пробуждало смутные, беспокоящие воспоминания.

Морозный воздух по-прежнему холодил ноздри, но всему остальному телу было просто чудесно. Ноги, живот, лицо, пальцы – все отогрелось, все нежилось в блаженном тепле. Вандиен опустил подбородок на грудь, обширный капюшон съехал вперед, закрыв половину лица. Странного лица. Состоящего из одних костей да темных глаз… Странное лицо, странный человек…

Смола на одном из поленьев вздулась пузырем, потом лопнула с громким хлопком. Ки вздрогнула и вскинула голову:

– Вандиен! Проснись!.. Еще не хватало дремать в мороз у гаснущего костра… Пошли-ка спать, утром дальше двигаться надо!

Вандиен медленно выпрямился, потирая руками лицо. Нагнувшись к огню, он подложил в него еще два бревнышка, чтобы костер понемногу тлел до утра.

– Надо будет погрузить в фургон остаток дров и взять с собой… давай сделаем это завтра.

– Завтра так завтра, – согласилась Ки. Поднялась на негнущиеся ноги и убрала на место котелок и посуду.

Дверцу кабинки снова прихватило к желобкам – она жалобно заскрипела, когда Ки откатила ее в сторону. Внутри было тихо и холодно. Ки подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Сквозь единственное окошечко смутно пробивались красноватые отсветы костра, но Ки хватило и этого. На соломенном тюфяке лежало оленье меховое одеяло; двумя ткаными Ки закутала лошадей. Ки высунулась наружу. Вандиен сидел на корточках, обустраивая костер. Он был совершенно изможден холодом и длительной голодовкой. Непосильный труд нескольких последних часов тяжело сказался на нем; Ки, только что явившаяся из куда более приветливых краев, перенесла схватку со снегами намного легче.

Некоторое время Ки молча смотрела на Вандиена, зная, что он все равно не увидит ее в потемках кабинки, даже если поднимет голову.

– Вандиен! – окликнула она затем. Он вскинул глаза, и Ки махнула ему рукой – залезай, мол. Сама же отступила вовнутрь и расстелила меховое одеяло, покрыв им всю постель. Фургон скрипнул и едва заметно накренился: это Вандиен взобрался на сиденье и недоуменно заглянул внутрь.

– Прежде чем входить, хорошенько оботри ноги, – предупредила его Ки. – Кабинка хорошо держит тепло, так что незачем снегу здесь таять и разводить сырость…

Он помедлил в явном смущении. Потом забрался внутрь – до того осторожно, как будто пол должен был вот-вот под ним провалиться. Попытавшись выпрямиться, он стукнулся головой в потолок и поспешно пригнулся. Он стоял неподвижно и молча, только озирался кругом. Внутренность кабинки еще хранила следы пребывания мужчины и детей, тем более что Ки тщательно сохраняла эти следы. Что-то переменилось в лице Вандиена, когда он увидел куколку Ларса и пару крохотных, мягоньких кожаных башмачков, свисавших с деревянного гвоздя.

Потом он медленно попятился назад к двери:

– Знаешь… я вообще-то прекрасно переночую и под фургоном… у меня там костер…

– Не глупи, – отрезала Ки. – Если ляжешь там – не проснешься. Уже никогда. Так что давай-ка отряхни от снега плащ и штаны и повесь их вон на те гвозди…

Она не стала смотреть, послушается ли он ее. Сняв верхнюю одежду, она отчистила ее от инея и повесила на место. Потом обошла Вандиена и закрыла дверцу. Мужчина молча следил за тем, как она отрезала ему путь к отступлению. Свет гаснувшего костра еще проникал в окошко, рисуя на потолке светлый прямоугольник. Вандиен так и стоял посередине кабинки, не двигаясь с места.

– Может, нам и покажется на лавке тесновато вдвоем, но тепло, по-моему, того стоит, – сказала Ки. На самом деле, как ей было отлично известно, двое помещались на лавке с полным удобством. Она ждала, что Вандиен отпустит по этому поводу какое-нибудь ядовитое замечание, но услышала совершенно иное.

– Может, я на полу лягу?.. – смущенно предложил он. – Завернусь в плащ и…

Ки прошмыгнула мимо него и, не удостоив ответом, нырнула в меховые недра постели. Она повозилась там, устраиваясь на толще соломы. Тюфяк оказался холодней, чем она ожидала.

– Знаешь что, захвати-ка сюда с собой оба плаща, – сказала она невозмутимо. – Пожалуй, пригодятся, не то продрогнем.

Она видела в полутьме, как он снимал плащи с гвоздей. Встряхнув их, он расправил толстую ткань поверх меховых одеял Ки. Потом очень осторожно присел на краешек постели и, наконец, забрался в тепло. Он лег на спину, слегка отвернувшись от Ки. Между его плечом и ее собственным едва пролезла бы рука. Эта постель была предназначена вовсе не для того, чтобы на ней, стараясь не коснуться друг друга, спали два совсем чужих человека. Ки явственно ощущала тепло его тела, и это было разом противно ей и приятно, – так, как будто в лице незнакомца вдруг проявились какие-то родные черты. Она слышала, как Вандиен с хрустом выпрямил простуженные колени, потом негромко кашлянул и слегка зашуршал соломой, устраиваясь поудобнее. Ки слушала, затаившись в темноте.

– Спокойной ночи, – сказал вдруг Вандиен, и его голос, неожиданно прозвучавший возле самого уха, заставил ее вздрогнуть всем телом. Она поспешно сделала вид, что попросту решила повернуться на другой бок.