Читать книгу "Дело № 113 - Эмиль Габорио"

— Тогда кто же такой этот Рауль?

— Не знаю. Только один человек во всем свете и мог бы это сказать.

— Это Кламеран!

— Совершенно верно.

— Всегда этот человек возбуждал во мне какое-то непонятное чувство отвращения. Ах, если бы только нам удалось установить его причастность к делу!

— Кое-что мне уже удалось разузнать о нем от вашего отца, который очень хорошо знавал всю семью Кламеран, но этого мало. Будем рассчитывать на другие сообщения.

— Что же вам сообщил мой отец?

— Не особенно приятное. Вот все, что касается до вашего дела: «Луи Кламеран родился в замке Кламеран близ Тараскона. У него был старший брат по имени Гастон. В 1842 году после какой-то ссоры он имел несчастье убить одного человека и тяжко ранить другого и должен был скрыться из отечества. Это был славный, честный, искренний молодой человек, пользовавшийся всеобщими симпатиями. Луи же, наоборот, отличался нехорошими инстинктами, и его не любили.

После смерти отца Луи переехал в Париж и менее чем за два года проел не только доставшееся ему от отца наследство, но и ту часть его, которая причиталась его изгнаннику-брату. Разоренный, весь в долгах, Луи Кламеран поступил на военную службу и так плохо повел себя в полку, что его тогда же перевели для исправления в провинцию.

Выйдя в отставку, он совершенно потерялся из виду. Говорили, что встречали его в Англии и в Германии, где он вел ужасную игру.

В 1865 году мы встречаемся с ним вновь в Париже. Он находится в самой крайней нищете и посещает дурные общества, проводя время исключительно с темными людьми и подозрительными женщинами.

Наконец объявляется его брат Гастон. Он возвращается во Францию богачом, которому посчастливилось в Мексике. Еще молодой, привыкший к деятельной жизни, он покупает близ Олорона металлургический завод, но через каких-нибудь полгода умирает на руках своего брата Луи. Эта смерть и делает нашего Кламерана богачом и маркизом».

Проспер слушал не перебивая.

— Из всего того, что вы сейчас сообщили, — сказал он наконец, — следует, что наш Кламеран находился еще в крайней нужде, когда я с ним познакомился у Фовелей.

— Очевидно.

— А немного позже приехал и Лагор из провинции.

— Совершенно верно.

— Спустя же месяц после его приезда Мадлена сразу прервала со мной отношения.

— Дальше! Дальше!.. — воскликнул Вердюре. — Вы начинаете постигать факты.

Но он не мог продолжать, так как в это время вошел в «Добрую надежду» новый посетитель. Это был слуга из хорошего дома, прилизанный, чисто выбритый, с длинными черными бакенами, в отличной ливрее.

— А, господин Жозеф Дюбуа! — обратился к нему Вердюре.

Проспер старался припомнить, где он встречал этого лакея. Ему казалось, что его физиономия ему знакома, что где-то он видел этот подавшийся назад лоб и эти подвижные глаза. Но как он ни старался, он не мог этого припомнить.

Жозеф подсел к столику, но не к тому, за которым сидел Вердюре, а к соседнему.

— Ну рассказывай, — начал Вердюре.

— Уж очень подлая служба быть кучером и лакеем у Кламерана, — начал Жозеф.

— Ладно! Ладно! Завтра пожалуешься.

— Слушаю. Вчера в два часа дня мой хозяин пошел куда-то пешком. По обыкновению, я последовал за ним. И знаете ли вы, куда он пошел? Одна прелесть! Он ходил в номера «Архистратига» для свидания с той дамочкой.

— Продолжай, продолжай! Там ему, конечно, отвечали, что она съехала с квартиры. Что же он?

— Он-то? Ну, он не остался доволен. Он бегом пустился в один ресторан, где его дожидался этот другой — Рауль Лагор. Рауль спросил у него, что нового, на что тот с гневом ответил: «Ничего нет нового, ровно ничего, если не считать того, что плутовка удрала неизвестно куда, выскользнув у нас из рук». Затем они, очень обеспокоенные, пошли вдвоем. «Известно ли ей самое серьезное?» — спросил Рауль. «Ей известно только то, — отвечал Кламеран, — о чем я тебе говорил. Но если это как-нибудь пронюхает от нее сыщик, то он может напасть на след».

Вердюре оценил страхи Кламерана и весело засмеялся.

— Ну а потом? — спросил он.

— Потом, — продолжал Жозеф, — Лагор вдруг весь позеленел и воскликнул: «А если так, то от этой дряни надо отделаться!» Каков, а? Но мой хозяин засмеялся и пожал плечами. «Ты глуп, — ответил он. — Когда надоест эта женщина, всегда найдется время принять против нее административные меры». И они долго смеялись над этой идеей.

— Ну еще бы! — одобрил Вердюре. — Это превосходная идея! Жаль только, что немного поздновато им теперь привести ее в исполнение, тем более что сыщик еще ничего не пронюхал, как выразился Кламеран.

Задыхаясь от волнения, с жадным любопытством Проспер прислушивался к этому разговору, каждое слово из которого освещало для него события последних дней. Тысячи мелочей, на которые он раньше не обращал никакого внимания, теперь пришли ему на ум, и он удивлялся на самого себя, что так слепо относился ко всему.

Тем временем Жозеф продолжал:

— Вчера, после обеда, мой хозяин вел себя так, точно молодой жених. Я его постриг, побрил, надушил, напомадил, разодел, а затем он сел в карету, и я отвез его на улицу Прованс к Фовелю.

— Как! — воскликнул Проспер. — После его грубых выходок в день кражи он еще смеет показываться туда?

— Да, милостивый государь, он смеет, и не только показываться туда, но даже и просиживать там целые вечера вплоть до полуночи, а я тем временем сиди на козлах и мокни под дождем, как курица!

— Что же дальше? — спросил Вердюре.

— На первый раз довольно! — отвечал Жозеф. — Сегодня мой хозяин встал поздно, злой как собака. В полдень пришел к нам этот другой, Рауль, тоже злющий-презлющий. Стали браниться так, что покраснели бы со стыда даже ломовые. Раз даже этот верзила Кламеран схватил мальца за горло и так сдавил его, что тот задрожал как осиновый лист. Даже я испугался. Но Рауль вытащил из кармана нож — этакое ведь животное! — и знаете что? Кламеран испугался и притих.

— О чем же они говорили?

— Вот в том-то и дело! — жалостно отвечал Жозеф. — Канальи разговаривали по-английски, и я ровно ничего не понял. Кажется, они говорили о деньгах.

— А почему же ты узнал это?

— На Всемирной выставке, когда надо было уплачивать за купленные предметы, приходилось слово «деньги» говорить сразу на всех европейских языках… Ну-с, так вот, когда мои негодяи успокоились, они стали продолжать разговор уже по-французски. Но, увы! Они коснулись только самых незначительных вопросов, о каком-то костюмированном вечере, который будет завтра у какого-то банкира. Только, провожая мальца, мой хозяин сказал ему: «Так как эта сцена неизбежна, а она непременно сегодня произойдет, оставайся вечером у себя дома в Везине». Рауль отвечал: «Хорошо».