Читать книгу "Дело № 113 - Эмиль Габорио"

— Мне о многом следовало бы рассказать вам, — продолжала Мадлена, — я ничего не забыла. Но зачем? Это не дало бы вам надежды. Для нас с вами нет будущего. Если вы любите меня, то вы не лишите себя жизни. Не прибавляйте к моим страданиям еще вашей смерти! Быть может, настанет день, когда вы узнаете все и оправдаете меня. А теперь… о мой брат, мой единственный друг, прощайте, прощайте навсегда!..

И она подошла к Просперу, коснулась губами его лба и быстро вышла из комнаты. За ней последовала и Жипси.

Проспер остался один. Все это произошло для него точно во сне.

— Мужайтесь, Проспер, — раздался вдруг голос Вердюре. — Мадлена еще любит вас!

— О, если бы я мог этому поверить! — ответил Проспер.

— Верьте, я не обманываюсь в этом. Ах, вы и понятия не имеете о тех мучениях, которые испытывает эта благородная девушка, борясь со своей любовью к вам! Она считает это своим долгом. Возвратив вам ваше слово, она подчинилась чьей-то более сильной и непреклонной воле, чем ее. Она обречена в жертву… Кому? Мы это вскоре узнаем, и тайна эта раскроет перед нами секрет тех махинаций, жертвой которых стали вы.

— Если бы это была правда, если бы только это была правда!

— Несчастный молодой человек! Зачем вы закрываете глаза на то, что очевидно? Разве вы не понимаете, что Мадлена знает имя вора?

— Это невозможно!

— Но это так. И, поверьте мне, никакими человеческими усилиями невозможно вырвать у нее признания в этом имени. Да, она приносит вас в жертву, но имеет на это право, потому что и сама приносит себя в жертву.

Проспер был уничтожен.

— Вы не понимаете, нет, — воскликнул он, схватив Вердюре за руку, — вы не можете себе представить, как я страдаю…

Господин с рыжими бакенбардами печально покачал головою. В один момент лицо его переменилось, блестящие глаза его заволоклись слезами и голос его задрожал.

— Все то, что испытываете вы, — отвечал он, — испытал и я. Как и вы, я любил, но не благородную и не невинную девушку, как Мадлена. Целых три года я был у ее ног. Потом, в один день, как-то сразу, она бросила меня — меня, который ее обожал, чтобы отдаться человеку, который ее презирал. Так же, как и вы, я хотел умереть. Несчастная! Ни слезы, ни мольбы не могли ее удержать при мне. Но любовь не рассуждает: она привязалась к другому.

— И вы знаете этого другого?

— Да.

— И вы не отомстили ему?

— Нет. Помешал один случай.

В течение минуты Проспер хранил молчание.

— Я в вашем распоряжении, — сказал он наконец. — Располагайте мною как хотите.

И в тот же день Проспер, верный своему слову, продал мебель и написал своим знакомым письма, в которых извещал их, что уезжает в Сан-Франциско навсегда.

А вечером того же дня он вместе с Вердюре переехал на жительство к мадам Александре в меблированные комнаты «Архистратига».

Глава IX

Недалеко от Пале-Рояля, на улице Сен-Оноре, под вывеской «Добрая надежда» есть маленькое заведение, не то кафе, не то фруктовая лавчонка, которую часто посещают обитатели местного квартала.

Здесь-то, в пятницу, на другой день после освобождения, Проспер и поджидал Вердюре, который назначил ему свидание к четырем часам. И лишь только пробило четыре часа, как явился Вердюре, пунктуальный во всем. Он был еще розовее, чем вчера, и глаза его светились довольством собой.

— Ну? — спросил его Проспер. — Все исполнено?

— Да.

— Были вы у костюмера?

— Я передал ему ваше письмо. Все, что вы просите у него для меня, будет доставлено мне завтра в номера «Архистратига». Все идет отлично — я даром времени не терял и пришел к вам с большими новостями.

Вердюре достал из кармана памятную книжку.

— В ожидании, пока придут сюда те, кого я поджидаю, — сказал он, — поговорим лучше о Лагоре. Знаете ли вы, мой милый друг, откуда происходит этот молодой господин, который навязывается к вам со своей дружбой?

— Он родом оттуда же, откуда и госпожа Фовель, — отвечал ему кассир. — Из Сен-Реми.

— Вы уверены в этом?

— Вполне. Я не только слышал это от него самого, но мне говорил об этом также и господин Фовель. Наконец сама госпожа Фовель тысячу раз повторяла это, вспоминая о матери Лагора, которая была ее подругой.

— Значит, в этом отношении нет ни сомнений, ни заблуждений?

— Нет.

— Так-с… А славный городок Сен-Реми! Шесть тысяч жителей, прелестные бульвары, роскошная ратуша, масса фонтанов и прочее и прочее. Только это не родина вашего приятеля!

— Но у меня есть доказательства!

— Ну, конечно! Еще бы им не быть! Я написал в Сен-Реми и получил оттуда ответ.

— Какой?

— Немножко терпения, — сказал Вердюре, перелистывая свою памятную книжку. — Ах, вот! Номер первый! Из официального источника…

И он прочитал:

— «Лагоры. Старинная фамилия, родом из Мельяна. Основались в Сен-Реми с прошлого столетия…»

— Ну вот видите! — воскликнул Проспер.

— Значит, мне продолжать? — спросил Вердюре. И он стал читать далее: — «Последний из Лагоров (Жюль-Рене-Анри), носивший, без всяких на то документов, титул графа, в 1829 году вступил в брак с девицею Розалией-Клариссой Фонтане из Тараскона; он умер в 1848 году, не оставив после себя наследников мужского пола. И с тех пор в метрических книгах уже не встречается ни одного лица с фамилией Лагор…» Ну-с, что вы на это скажете? — спросил Вердгоре.

Проспер был ошеломлен.

— Как же тогда Фовель считает Рауля своим племянником? — сказал он.

— Потому что он племянник его жены, — отвечал Вердюре. — Но прочтем сообщение номер два. Это уже не официальная справка. Она покажет вам, откуда Рауль получает свои двадцать тысяч в год дохода. «Жюль-Рене-Анри Лагор, последний из рода Лагоров, скончался 29 декабря 1848 года в Сен-Реми в крайней бедности. Свое состояние он прожил на устройстве шелковичных разводок. После него не осталось мужского потомства. Две его дочери — одна замужем за небогатым купцом Органом, а другая служит учительницей в Э. Его вдова, которая живет теперь в Монтаньете, существует только на средства одной своей родственницы, богатой дамы, супруги одного парижского банкира. От ее щедрости она зависит вполне. Больше во всем округе Арль нет ни одного человека, который носил бы имя Лагор». Так вот какие дела! — воскликнул Вердюре. — Что вы на это скажете?

— Все это точно во сне… — отвечал Проспер.

— Я вас вполне понимаю. Только вот еще что. На это могут возразить, что весьма возможно, что у вдовы Лагор родился сын уже после смерти ее мужа. Но это не так. Раулю двадцать четыре года, а Лагор умер всего только лет двадцать тому назад. Иначе Рауль попал бы в метрики как законный…