Читать книгу "Пленница французского маркиза - Лариса Шкатула"

Впоследствии княгиня вспоминала Вадима и дивилась бесчувственности дочери: какая девица на её месте не заметила бы такой пылкой влюбленности молодого человека? Неужели её дочь лишена самой обычной женской интуиции, которая всякой девице дается от рождения.

Наверное, поэтому она особенно и не принуждала Софью к замужеству, подозревая, что поговорка "стерпится - слюбится" к её дочери не подходит совершенно...

Посылать за Николаем в полк не пришлось, он сам приехал вскоре после разговора княгини с дочерью. На ходу сбрасывая плащ на руки Агриппине, он ворвался в гостиную, где сидели его мать и сестра, чтобы, задыхаясь от волнения, спросить:

- Неужели это правда?

- Правда, - кивнула Мария Владиславна, забыв, как обычно, попенять сыну на моветон - так торопился, что и забыл о приличиях. Неужели трудно поздороваться?

Но сегодня все шло не так, как было заведено в их доме, потому княгиня протянула сыну слиток золота и произнесла:

- Вот оно.

Князь почти таким же движением, как недавно мать, подбросил на ладони слиток, прикидывая его вес.

- Фунтов пять?

- Шесть, - поправила Соня.

Мария Владиславна уже открыла рот, чтобы предложить сыну перевести дух и попить чаю, но он обратил сияющий взгляд на сестру и тут же, посерьезнев, требовательно спросил:

- А где остальное?

И опять родные женщины поняли его как надо. Молодой князь всегда прежде вел себя спокойно и невозмутимо, и оставалось только догадываться о терзаниях Николя, когда он отдавал в починку свой мундир, вместо того, чтобы по примеру своих богатых товарищей, попросту сшить себе новый.

Он вынужден был избегать шумных компаний, разгульных пьянок с цыганами и шлюхами, потому что не мог позволить, чтобы друзья платили за него. Своих же денег, таких, которых он мог бы потратить не задумываясь, у капитана Астахова не было.

Без сомнения от нищеты, в которую постепенно сползала княжеская семья, больше всех страдал именно он.

Мария Владиславна улыбнулась горящим предвкушением глазам сына и грустно подивилась собственному спокойствию. Надо же, перегорела!

Она наказала Агриппине сидеть в кухне и носа наружу не казать, а сама поспешила вслед за своими детьми - Соня как раз передавала брату свечу и спички.

В кладовой Соня было сама потянулась к нужным камням, но брат отодвинул её в сторону.

- Я сам. Ты просто покажи, на какие именно камни нажимать.

И первым шагнул в открывшийся проем так же ловко, как Разумовский, проскользнув под полками.

- Николя! - услышал он голос матери, которая, в отличие от него, нагнулась с превеликим трудом. - Ты мог бы подать мне руку.

Вдвоем с Соней они помогли матери пройти в открытую дверь, и теперь все трое стояли на пороге комнаты.

"На пороге к богатству", как подумалось Соне.

- Ну и пылища! - сказала Мария Владиславна, скорее, чтобы не молчать.

- Это лаборатория деда? - спросил Николай. И голос его сорвался.

Женщины с удивлением посмотрели на него.

- Надо же, - пробормотала Соня, - а я подумала, что ты первым делом бросишься к золоту. Может ты боишься, что оно ненастоящее?

- Нет, я этого не боюсь. Ювелир, которому Леонид показывал слиток, знаком и мне. Он до сих пор ходит под впечатлением: золота такой высокой пробы он ещё не видел. Предлагал очень хорошие деньги за два слитка.

- Только два слитка? - удивилась княгиня. - А кому мы сможем продать остальное золото?

- Об этом потом, - буркнул Николай и внимательно посмотрел на отмытое Агриппиной бюро. Оно инородным телом смотрелось среди всей остальной немногочисленной мебели, все ещё покрытой слоем пыли.

- Ты здесь что-то искала, - утвердительно сказал он сестре. - И, думается мне, нашла.

- Нашла. Дневник деда, - нехотя призналась Соня.

- Я тоже хочу его посмотреть.

Такого от брата она никак не ожидала. Когда это его волновали какие-то старинные документы и записи? Разве неясно, что в семье один историк Соня.

- Николя! - в голове её отчетливо звучала обида. - Но я сама его ещё не читала!.. Может, ты сначала посмотришь книгу?

- Так ты взяла и книгу? - князь осуждающе взглянул на сестру. Решила, значит, что меня и вправду кроме золота ничего интересовать не может?

- Но дети. - княгиня поспешила погасить разгорающийся огонь, - неужели вы станете ссориться из-за такой ерунды?

- Ты же знаешь, это первые собственноручные записи деда, - жалобно проговорила Соня. - О нем почти ничего неизвестно, а ведь он наш ближайший предок!

- Что поделаешь, - на этот раз наши с тобой интересы пересеклись, жестко сказал Николай. - Впрочем, если хочешь, ты можешь снять с него копию. Как-нибудь потом.

- Ты оставишь мне дневник хотя бы на два дня? - Соня готова была расплакаться.

- Я оставлю его тебе на неделю, - великодушно махнул рукой брат. Потом я уйду в отпуск, и тут уж не обессудь... А теперь показывай, наконец, где оно, дедово золото?

Некоторое время спустя Астаховы втроем сидели в гостиной и пили чай. Впрочем, на столе было достаточно еды, чтобы как следует насытиться. Так что Николай заодно и обедал. Возле его левой руки лежали два отмытых и отчищенных золотых слитка, которых он словно невзначай касался локтем - все старался убедиться, что это не мираж.

- Продадим слитки Гольдману, - говорил своим домочадцам князь, - и первым делом купим себе карету.

- Карету? - удивилась Мария Владиславна. - Столько времени обходились, и вдруг такая поспешность.

- Не скажите, маменька, карета - это облик аристократии. Тем более обидно её не иметь, что у нас есть герб, хотя и изрядно потускневший без долгого применения.

- На лазоревом поле летящий золотой сокол и девиз "Semper in motu!"20, - мечтательно проговорила Соня: все, что касалось геральдики несказанно волновало её. - Когда-то, ещё во времена раннего христианства, такой сокол спас от костра нашу очень далекую прабабку, обвиненную в ведьмачестве.

- И ты знаешь, как это происходило? - заинтересованно спросил Николай.

- В семейной летописи Астаховых есть упоминание о том, как прабабку молодую женщину по имени Любава - некие монахи повлекли на костер, а её сокол полетел за подмогой к возлюбленному Любавы; спасители подоспели вовремя. Клички сокола история не сохранила, хотя поначалу я думала, что она каким-то образом вкраплена в девиз - на все лады латинские слова и так, и эдак вертела...

- Но тогда девиз не слишком соответствует твоему рассказу.

- Потом я пришла к мнению, что тот, кто его придумывал, - девиз, имею в виду, - вовсе не был знаком с историей рода, а посчитал летящего сокола, упоминавшегося в летописи, как спаситель, символом движения. По-моему, это тоже неплохо. Движение - есть жизнь...