Читать книгу "Постдемократия - Колин Крауч"

Но при этом возникала проблема. Некоторые из вышеназванных услуг в потенциале весьма прибыль­ны, а в их предоставлении заинтересовано большое количество людей, однако они входят в компетенцию государства всеобщего благосостояния и в качест­ве оформившихся в середине века атрибутов граж­данства ограждены от частного владения и от рын­ка. Пока существует государство всеобщего благо­состояния, эти потенциальные сферы извлечения прибыли остаются недоступны капиталу. Поэто­му постиндустриальный капитализм пытается отме­нить соглашения, заключенные его индустриальным предшественником, и снести барьеры на пути ком­мерциализации и коммодификации, предусматри­ваемые существующими концепциями гражданства. В этом ему оказывает всяческую поддержку Всемир­ная торговая организация (ВТО), на которую власти самых могущественных государств мира возложили задачу по либерализации международного обмена то­варами и услугами. У ВТО нет никаких других обя­зательств и никаких иных гуманитарных приорите­тов; этот институт создан на волне постдемократии и обладает абсолютно постдемократическим набором обязанностей.

Единственное право, которое ВТО защищает от от­крытой конкуренции — это патентное право, и отсюда следует та поддержка, которую вто оказывала (до тех пор, пока эта практика не превратилась в крупную по­литическую проблему) многонациональным фарма­цевтическим фирмам, препятствуя бедным странам в торговле дешевыми, конкурентоспособными вари­антами жизненно необходимых лекарств. Помимо ли­берализации существующих рынков, ВТО старается внедрить рыночные отношения в те сферы, где преж­де господствовали иные принципы. В первую очередь объектом ее усилий становится государство всеобще­го благосостояния, включая государственное образо­вание и здравоохранение как области, которые долж­ны быть открыты для рынков и для приватизации (Hatcher, 2000; Price, Pollock and Shaoul, 1999). В ре­зультате этого нажима набор гражданских атрибутов почти повсеместно подвергается серьезным атакам.

ГРАЖДАНСТВО И РЫНКИ

Важной отправной точкой для критики призывов к неразборчивой коммерциализации может служить то соображение, что максимизация рынков и частной собственности зачастую вступает в конфликт с дру­гими целями человеческого существования. В то вре­мя как ВТО не готова и не обязана их учитывать, от­дельные правительства, организации и частные лица вправе задаться вопросом: следует ли некритиче­ски относиться к перспективе полной маркетиза-ции как к единственному критерию, определяющему нашу жизнь? Попытка помешать подобным дискусси­ям равнозначна наложению серьезных ограничении на демократию. В принципе несогласных с этой идеей не найдется, за исключением каких-нибудь крайних либертарианцев. Например, вряд ли кто из консер­ваторов (или кто-то еще) подписался бы под требо­ванием загнать в рыночные рамки сексуальные от­ношения или отношения между родителями и деть­ми. Практически никто из консерваторов и немногие из либералов согласятся с тем, что национальный по­литический суверенитет может стать предметом ры­ночной торговли и что право людей на смену страны проживания должно регулироваться только состоя­нием рынка труда, а не государственной иммиграци­онной политикой.

Рынок не может быть абсолютным принципом, ка­тегорическим императивом, поскольку представля­ет собой не самоцель, а лишь средство достижения цели. Рынок нужен нам потому, что его правила по­зволяют принимать решения о распределении ресур­сов, в наибольшей степени отвечающие нашим целям, в чем бы эти цели ни состояли. В отношении других способов распределения ресурсов никогда нельзя ска­зать наверняка, позволят ли они так же эффективно, как реальный рынок, просчитать все сопутствующие издержки, включая издержки упущенных возможно­стей. Но это не отменяет двух принципиальных мо­ментов: того, что рынок не всегда в состоянии учесть все значимые факторы при выборе товара, и того, что рыночные методы сами по себе могут негативно от­разиться на качестве товара. Первый момент име­ет серьезное практическое значение, но его по край­ней мере можно преодолеть, улучшая качество самого рынка. Например, если в цене товара не учитываются издержки от загрязнения окружающей среды, произо­шедшего в процессе его производства, то можно вве­сти налог, равный этим издержкам, и это, в свою оче­редь, отразится на цене.

Второе возражение — о том, что рыночные отноше­ния как таковые негативно сказываются на самом то­варе,— носит более фундаментальный характер. На­пример, большинство людей считает, что сексуальные отношения, предлагаемые по принципу проституции, заведомо уступают сексуальным отношениям неры­ночного характера. Проституцию, несомненно, мож­но усовершенствовать, если изменить состояние рын­ка сексуальных услуг: например, если легализовать ее, то снизится уровень эксплуатации и улучшатся усло­вия, в которых оказываются эти услуги. Но все это не снимает вышеупомянутого возражения, которое связано с абсолютным суждением о качестве товара.

Можно ли счесть возражения такого рода при­менимыми в сфере гражданских услуг? Этот вопрос завязан на две ключевые проблемы, к которым мо­жет привести применение коммерческого подхо­да: на проблему искажения и проблему остаточного принципа.

ПРОБЛЕМА ИСКАЖЕНИЯ

Предоставление товаров и услуг посредством рын­ка включает сложную процедуру создания преград, не позволяющих потребителям получать эти товары и услуги бесплатно. Порой при этом изменяется сам характер товара. Мы миримся с этими искажениями, поскольку иначе большинство товаров и услуг будут нам вообще недоступны. Так, очевидно, что торгов­цы не станут строить магазинов, если мы не будем признавать оплату наличными и вообще всю про­цедуру обмена товара на деньги. Однако бывают слу­чаи, когда необходимая степень искажений настолько снижает качество товара или возводит настолько ис­кусственные барьеры, что потребитель вправе усом­ниться, оправданны ли такие меры: например, когда предпринимателю позволяют купить кусок побере­жья и взимать плату за доступ на пляж и прогулки по утесам. Можно также вспомнить телевизионные программы, прерываемые рекламой, которая необхо­дима для оплаты их производства.

Более показательный пример мы находим в дея­тельности Агентства помощи детям, созданного в 1980-х годах британским правительством консерва­торов с целью добиться увеличения суммы алимен­тов, выплачиваемых родителями (как правило, от­цами), не помогающими своим бывшим супругам в воспитании детей. Будучи порождением неолибе­рального подхода, Агентство не было заинтересовано в соблюдении справедливости и беспристрастности, предусматриваемых элементарной моделью юриди­ческих гражданских прав. По сути, Агентство выпол­няло роль частной компании по сбору долгов, а его персонал был финансово заинтересован в том, что­бы обеспечить максимальную прибыльность выде­ляемых Агентству государственных средств. Соответ­ственно, Агентству было проще выколачивать больше денег из тех отцов, которые не скрывались и уже пла­тили какие-то алименты, чем искать тех, кто вообще ничего не платил. В смысле идеалов справедливости и беспристрастности такой подход представлял со­бой искажение заявленной цели, приводя к тому, что Агентство стало крайне непопулярной организаци­ей и не пользовалось никаким доверием. Но, исходя из логики хорошего бизнеса, Агентство избрало вер­ную стратегию для максимизации прибылей. Прин­ципы правосудия были принесены в жертву деловым принципам.