Читать книгу "Прибыль на людях - Ноам Хомский"

22. Michael Stuehrenberg, Die Zeit, World Press Review, December 1988.

23. Barrie Dunsmore, "Live from the Battlefield", discussion paper, January 8,1996.

24. Piero Gleijeses, "Ships in the Night: The CIA, The White House and the Bay of Pigs", Journal of Latin American Studies 27, no. 1, February 1995, 1-42; Jules Benjamin, The United Sta tes and the Origins of the Cuban Revolution (Princeton University Press, 1990).

25. Miami Herald, Spanish Edition, December 18, 1994; Магна Lopez Vigil, Епуно (Jesuit University of Central America, Managua), June 1995.

26. Kirkpatrick, op. cit. Joanna Cameron, "The Cuban Democracy Act of 1992: The International Complications", Fletcher Forum (Winter/Spring 1996). См. Noam Chomsky, Year 501 (South End, 1993), Chapter о фоне событий и источниках.

27. Cameron, "Cuban Democracy Act", American Association for World Health, Denial of Food and Medicine: the Impact of the U. S. Embargo on Health and Nutrition in Cuba, March 1997; Victoria Brittain, Guardian Weekly, March 16, 1997.

28. NYT, April 17, 1996.

29. David Sanger, NYT, October 12, 1996. Годом позже администрация Клинтона навязала сверхвысокие тарифы на японские суперкомпьютеры. См. ниже, гл. VII.

30. Thomas Ferguson, Mother Jones, November/December 1996; Business Week, August 12, 1996.

IV. РЫНОЧНАЯ ДЕМОКРАТИЯ ПРИ НЕОЛИБЕРАЛЬНЫХ ПОРЯДКАХ: ДОКТРИНЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

ОТРЫВКИ ИЗ ЕЖЕГОДНОЙ МЕМОРИАЛЬНОЙ ЛЕКЦИИ ДЭВИ, ПРОЧИТАННОЙ В КЕЙПТАУНСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ, ЮАР, МАЙ 1997 ГОДА

Меня попросили поговорить о каком-нибудь аспекте академической или человеческой свободы. Это приглашение предоставляет мне большое пространство для выбора. Я остановлюсь на некоторых простейших проблемах, связанных с понятием свободы. Свобода без пользования ею это дар дьявола, а отказ в предоставлении возможностей пользоваться ею преступен. Судьба уязвимых слоев населения отчетливо показывает нам, какое расстояние отделяет нас от того, что можно назвать «цивилизацией». Пока я буду говорить, 1000 детей умрут от легко предотвращаемых болезней, и почти вдвое больше женщин умрет или получит серьезную инвалидность во время беременности или родов из-за отсутствия простых лекарств и лечения. По оценке ЮНИСЕФ, для преодоления таких трагедий и обеспечения всеобщего доступа к основным социальным службам потребовалась бы четверть годовых военных расходов «развивающихся стран» или около 10 % военных расходов США. Любая серьез ная дискуссия о человеческой свободе должна происходить именно на фоне таких реальностей.

Повсеместно утверждается, что средство от таких социальных недугов находится в пределах наших возможностей. И эта надежда не лишена оснований. За прошедшие несколько лет мы видели падение жестоких тираний, многообещающий рост научного понимания и много других оснований предвкушать более счастливое будущее. Рассуждения привилегированных слоев отличаются самонадеянностью и чувством триумфа: путь вперед известен, и другого нет. Основная тема этих рассуждений, выраженная мощно и ясно, такова: «Победа Америки в холодной войне была победой, одержанной благодаря сочетанию политических и экономических принципов, а именно: демократии и свободного рынка». Эти принципы представляют собой «волну будущего будущего, для которого Америка и привратник, и образец». Я цитирую главного политического комментатора «Нью-Йорк таймс», но эта картина стандартна, она то и дело повторяется во многих странах и принимается как в общем и целом истинная даже ее критиками. Ее также называли «доктриной Клинтона», провозгласившего, что наша миссия «консолидировать победу демократии и открывать рынки», которые были недавно обретены.

Остается некоторый диапазон несогласия: одна его крайность представлена «идеалистами а-ля Вильсон», настаивающими на непрерывной преданности традиционной миссии благотворительности, другая «реалистами», возражающими на это, что у нас может недоставать средств для ведения этих крестовых походов, нацеленных на «глобальное со вершенствование» мира, и мы не должны пренебрегать нашими интересами, служа другим. Между этими крайностями пролегает путь к улучшению мира.

По-моему, в реальности дело обстоит совсем иначе. Современный спектр публичных политических дискуссий имеет столь же малое отношение к политике, как и многочисленные предшествовавшие дискуссии: на самом деле ни Соединенные Штаты, ни какая-либо другая держава не руководствуются доктриной «глобального совершенствования» мира. Демократия находится под ударом в мировом масштабе, в том числе и в ведущих индустриальных странах по крайней мере, демократия в осмысленном значении этого термина, включающем возможность для людей управлять собственным коллективом и личными делами. Нечто подобное можно сказать и о рынках. К тому же удары по демократии и рынкам взаимосвязаны. Истоки этих ударов коренятся в мощи тесно взаимосвязанных корпоративных организаций, которые опираются на могущественные государства и в значительной степени неподотчетны общественности. Расширение их безмерной власти обусловлено социальной политикой, ведущей к глобализации третьего мира и сопровождающейся появлением на одном полюсе неслыханных богатств и привилегий на фоне роста на другом полюсе «числа тех, кто обречен на тяжелый труд и тайно уповает на более равное распределение его плодов» как 200 лет назад предсказывал ведущий теоретик американской демократии Джеймс Мэдисон. Варианты выбора, предлагаемые этой политикой, наиболее очевидны в англо-американских обществах, но распространяются по всему миру. Их невозможно обосновать путем ссылок на «решения, которые принимает свободный рынок в его бесконечной, но таинственной мудрости», на «неумолимый размах рыночной революции», «замшелый рейгановский индивидуализм», или же на «новую ортодоксию, наделяющую рынок полной свободой». Наоборот, решающую роль, как и прежде, играет государственное вмешательство, а основные параметры проводимой политики не отличаются новизной. По выражению деловой прессы, современные версии политики отражают «полнейшее подчинение труда капиталом» на протяжении более пятнадцати лет, что зачастую точно описывает восприятие в высшей степени исполненного классовым сознанием делового сообщества, посвятившего себя классовой войне.

Если эта точка зрения верна, то путь к более справедливому и свободному миру выходит далеко за пределы диапазона вариантов, выдвигаемых привилегированными слоями и власть имущими. Здесь я не собираюсь обосновывать такие выводы, но лишь уповаю на то, что они достаточно правдоподобны и заслуживают тщательного рассмотрения. Кроме того, я хочу подчеркнуть, что господствующие доктрины вряд ли смогли бы выжить, если бы не способствовали «муштре общественного мнения во всех деталях в такой же степени, как армия муштрует тела своих солдат», я цитирую опять же Эдварда Бернайса, демонстрирующего деловому миру уроки, извлеченные из пропаганды военного времени (см. статью «Согласие без согласия: манипуляция общественным мнением» в этом же сборнике).

Совершенно поразительно, что в обеих ведущих демократиях мира росло осознание потребности «применить уроки» весьма успешных пропагандистских систем времен Первой мировой войны «к организации политических военных действий», как выразился председатель Британской консервативной партии семьдесят лет назад. Либералы вильсоновского толка, включая интеллектуалов на государственной службе и видные фигуры в развивавшейся тогда науке политологии, сделали те же выводы в те же годы. В другом уголке западной цивилизации Адольф Гитлер поклялся, что в следующий раз использует уроки англо-американской пропаганды для политической войны у себя на родине.