Читать книгу "Прибыль на людях - Ноам Хомский"

Неолиберализм представляет собой определяющую политэкономическую парадигму нашего времени. Неолиберализм это политика, посредством которой относительно небольшая группа лиц, руководствуясь своими частными интересами, оказывается в состоянии поставить под свой контроль большую часть социальной жизни, причем она использует этот контроль с целью увеличения своей личной выгоды. Поначалу ассоциировавшийся с Рейганом и Тэтчер, в последние два десятилетия неолиберализм выступал в роли политико-экономической тенденции, господствовавшей в мире и принятой политическими партиями центра, а также многими представителями как традиционно левых, так и правых сил. Эти партии и осуществляемая ими политика представляют непосредственные интересы чрезвычайно богатых инвесторов и менее тысячи крупных корпораций.

За пределами части академической среды и делового сообщества термин «неолиберализм» почти неизвестен и не употребляется широкой публикой, особенно в США. Напротив того, в Соединенных Штатах неолиберальные инициативы обычно преподносятся как политика свободного рынка, поощряющая частное предпринимательство и свободу потребительского выбора, вознаграждающая личную ответственность и предпринимательскую ини циативу и подрывающая бесплодную деятельность некомпетентного, бюрократического и паразитического правительства, которое не может сделать ничего хорошего даже при благих намерениях. Последние же встречаются у правительств достаточно редко. Благодаря усилиям финансируемых корпорациями PR-специалистов эти взгляды стали считаться едва ли не священными. В результате притязания, выдвигаемые корпорациями, редко нуждаются в защите и используются для рационализации чего угодно от снижения налогов для богатых и отказа от предписаний, направленных на охрану окружающей среды, до сворачивания программ по народному образованию и социальному обеспечению. Фактически любая деятельность, которая может помешать господству корпораций над обществом, автоматически попадает под подозрение, так как она может воспрепятствовать функционированию свободного рынка, объявленного в наши дни единственным рациональным, справедливым и демократичным механизмом распределения товаров и услуг. Сторонники неолиберализма блистают красноречием, доказывая, что осуществляя политику от имени горстки богачей, они будто бы оказывают неоценимую услугу беднякам, окружающей среде и всем остальным.

Экономические последствия такой политики повсюду оказались одинаковыми и именно такими, какими их можно было ожидать: она привела к значительному росту социального и экономического неравенства, к заметному росту суровых лишений для беднейших наций и народов мира, катастрофическому положению окружающей среды, неустойчивости экономики в глобальном масштабе и беспрецедентному обогащению толстосумов. Столкнувшись с этими фактами, защитники неолиберальных порядков утверждают, что блага хорошей жизни рано или поздно дойдут до широких масс населения, если неолиберальной политике, которая привела к обострению всех этих проблем, не будут мешать!

В конечном счете, неолибералы не могут предложить и не предлагают практической защиты для мира, который они строят. Наоборот, они предлагают и даже требуют религиозную веру в непогрешимость неуправляемого рынка, позаимствованную из теорий XIX века, имеющих весьма отдаленное отношение к проблемам современного мира. Последняя козырная карта адвокатов неолиберализма, однако, заключается в том, что альтернативы свободному рынку якобы нет. Неолибералы во всеуслышание провозглашают, что коммунистические общества, социальные демократии и даже государства умеренного всеобщего благосостояния вроде США потерпели крах и их граждане приняли неолиберализм как единственный осуществимый курс. Быть может, свободный рынок весьма несовершенен, но он представляет собой единственно возможную экономическую систему.

В первой половине XX столетия некоторые критики называли фашизм «капитализмом без перчаток», подразумевая, что фашизм был чистым капитализмом без демократических прав и организаций. В действительности, мы знаем, что фашизм представляет собой гораздо более сложное явление. С другой стороны, неолиберализм это действительно «капитализм без перчаток». Он служит выражением эпохи, когда силы бизнеса стали могуще ственнее и агрессивнее, чем когда-либо прежде, и притом они встречаются с гораздо менее организованным сопротивлением. В таком политическом климате они пытаются упрочить свою политическую власть везде, где это только возможно, в результате чего соперничество с бизнесом становится весьма трудным, а существование нерыночных, некоммерческих и демократических сил просто-напросто невозможным делом.

На примере подавления неолиберализмом нерыночных сил мы видим, что он действует не только в качестве экономической системы, но еще и как политическая и культурная система. В этом отношении он разительно отличается от фашизма с его презрением к формальной демократии и от высокомобилизованных социальных движений, основанных на расизме и национализме. Лучше всего неолиберализм действует при наличии формальной избирательной демократии, притом такой, в рамках которой население лишено информации, а также доступа к политической деятельности и публичным дискуссиям, необходимым для осмысленного участия в принятии решений. Как выразился неолиберальный гуру Милтон Фридман в своей книге «Капитализм и свобода», поскольку достижение прибыли есть сущность демократии, любое правительство, осуществляющее антирыночную политику, является антидемократическим, независимо от той поддержки информированного народа, на которую оно может рассчитывать. Поэтому деятельность правительств лучше всего ограничить защитой частной собственности и проведением в жизнь договоров, а политические дебаты незначительными вопросами. Реальные же проблемы производства и распре деления ресурсов, а также социальной организации надо отдать на откуп рыночным силам.

Вооруженные таким извращенным пониманием демократии, неолибералы вроде Фридмана не испытывали угрызений совести по поводу военного свержения демократически избранного чилийского правительства Альенде в 1973 году в ответ на то, что Альенде препятствовал силам бизнеса осуществлять контроль над чилийским обществом. После пятнадцати лет диктатуры, зачастую грубой и жестокой и все это во имя демократического свободного рынка формальная демократия была восстановлена в 1989 году, и при этом была принята такая конституция, которая сделала делом весьма трудным, а то и вообще невозможным, противодействие граждан господству военных и деловых кругов над чилийским обществом. В этом и заключается суть неолиберальной демократии: она сводится к пустопорожним дебатам по второстепенным вопросам между партиями, которые, независимо от формальных различий и предвыборных дебатов, проводят по существу одну и ту же политику в защиту бизнеса. Демократия допустима до тех пор, пока контроль над бизнесом неподвластен обсуждению или изменению со стороны народа, то есть пока она не является демократией.

Поэтому неолиберальной системе свойственно производить деполитизированных граждан, исполненных апатии и цинизма. Если выборная демократия воздействует на социальную жизнь людей весьма незначительно, то неразумно уделять ей много внимания. В действительности так оно и происходит: в Соединенных Штатах стране, откуда распространилась неолиберальная демократия, вы боры в Конгресс в 1998 году продемонстрировали рекордно низкий процент участия избирателей: их проголосовало чуть больше одной трети. Хотя низкий процент голосующих время от времени вызывает беспокойство у таких партий истэблишмента, как Демократическая партия США, стремящаяся привлекать голоса обездоленных, власть предержащие тем не менее приветствуют и поощряют такое положение. Поэтому вовсе не удивительно, что избиратели, отказавшиеся от участия в голосовании, встречаются в основном среди бедняков и рабочего класса. Политика, которая могла бы стремительно повысить процент голосующих, отбрасывается, даже не успев выйти на публичную арену. В США, к примеру, две основные контролируемые бизнесом партии, пользующиеся поддержкой сообщества корпораций, отказались от реформ законов, делающих по сути дела невозможным создание и эффективное функционирование новых политических партий, не связанных напрямую с интересами бизнеса. Хотя существует отчетливая и часто отмечаемая неудовлетворенность республиканцами и демократами, электоральная политика представляет собой единственную сферу, где конкуренция и свободный выбор играют ничтожную роль. В известном смысле уровень дебатов и значимость выбора в неолиберальных избирательных кампаниях имеют тенденцию приближаться к «демократии» в однопартийном коммунистическом государстве, а не к подлинной демократии.