Читать книгу "Гедонисты и сердечная - Ольга Новикова"

– Отправь мне по электронке. И сама сохрани текст – непременно пригодится…

Повисла тишина. В телефонном разговоре, да еще по мобильнику, секунда молчания кажется вечностью а Марфа обычно крутила веретено болтовни в таком темпе, что Федор не всегда поспевал за ней. Какие бы ни были промежутки между их разговорами, пусть всего пара дней, – мысли и чувства, накапливаясь, переполняли ее. Ни разу не выговорилась до конца. Точку, то есть многоточие, ставила необходимость расстаться. Или позднее время – если он звонил ей перед сном из Москвы. Или, например, ей надо было выходить из электрички – подъезжали к остановке, с которой можно пересесть на конечную станцию метро: не могла же она провожать его до дачи – оттуда ночью не выберешься.

А тут вдруг замолчала.

Распрощаться сейчас – невежливо, да и несправедливо…

В голове крутится дочкина идея… Конечно, надо бы не по телефону Марфу огорошивать, но что-то другое придумывать не хочется. Ну, раз так получилось…

И Федор выложил свои новости.

Не торопясь, повторил то, что Марфа уже и так знала: новый Надин муж хоть и упирается, но пристойной работы в Москве заполучить не может. Проблема… А в Ставрополе, откуда он родом, у него был вполне приличный компьютерный бизнес. Правда, парень без высшего образования. Но рукастый! И электрик, и плотник… Дочь настояла, чтобы он проучился на дорогущих американских курсах «Ай-би-эм». За сдачу экзамена надо выложить пару тысяч долларов… Ну, получил он высшую квалификацию, а все равно ничего для себя интересного подобрать в Москве не выходит.

– Здесь рынок компьютерных услуг забит, и они решили перебраться к нему на родину. В теплые места. Купить кусок земли, построить дом и нас с женой забрать. Я ведь так люблю солнце…

– А как же я? – В Марфином голосе – слезы.

Давно уже она не срывалась. Вроде бы научилась сдерживать эмоции…

Но сейчас даже упрека никакого Федор не расслышал. Только растерянность и беззащитность. Как ребенок… Такое трогает…

– Если бы я о тебе не думал, то ничего бы и не рассказывал. Да это все пока планы… Я буду ездить туда в слякоть и в холод – продлевать лето… Спину свою погреть… Ну, месяц, другой – не больше, а потом возвращаться сюда. Я и так всякий раз, когда приезжаю в Москву и временем располагаю, тебе звоню.

Молчит… Федор побалагурил:

– Надя говорит: оттуда до Лондона не дальше, чем из Москвы…

Не смеется…

– Считай, что, помогая мне, ты поддерживаешь Россию. Сейчас сразу это не воспримешь, но потом…

Дальше рассусоливать не хотелось, да и дела поджимали.

– Ну, давай прощаться. Тебе в копеечку наш разговор влетит… И у меня на счете почти пусто, а мне еще пару звонков надо сделать.

– Я заплачу! Тут рядом с метро принимают. Как обычно, тысячу? Или больше надо?

– Тыщи хватит…

К середине дня высветилось, что придется ехать в город. Ждут на семинаре в Институте экономики, где учится внук. Знакомство с ректором не помешает…

Ни от каких подобных посиделок Дубинин не ждал чуда, поэтому и не было никогда разочарования. На этот раз Медякова, правда, укусила: мол, в Америке наши экономисты не котируются. Дубинина, например, там и не знают. Она проверяла.

Он только-только собрался отразить подленький удар, как в бой кинулся Филипп. Отчехвостил бедняжку. Мол, сколько мы еще будем американцам в рот смотреть?! Они ведь тебя, голубушку, не как студентку пригласили, а как эксперта, так ты им и расскажи про отечественную науку, поделись.

Видно, и ему Медякова насолила. По наивности такие, как Филипп, считают, что за себя заступаться неудобно, а за другого – можно. Не понимает, что если вмешиваешься в чужую драку, то тебе больше всех и достанется… Себя так не защитишь…

Когда все кончилось, Дубинин поискал глазами Филиппа, чтобы в награду за его заступничество вместе дойти до метро, но чета Медяковых перехватила инициативу. Предложили подбросить до дома на своей серенькой «тойоте». По хитроватому тону стало понятно: хотят проверить, не сдает ли он городскую квартиру богатым иностранцам, как поступают многие обитатели центра, живущие на дачах. Увиливать не стоит…

А Филипп? Филиппа можно отложить.

Доехали за десять минут. Вот он, мой дом. Как насчет заглянуть чаю выпить? Подтекст – чтобы не подумали, что сбегу задами… Деликатно отказались, но в карих глазах Медякова-мужа, опушенных длинными ресницами, прочиталась зависть: вот, мол, здорово устроился! Трахается тут всласть…

И на следующий день пришлось остаться в городе. Надо было отдать заграничный паспорт, чтобы министерские девочки позаботились о немецкой визе – через неделю выступать на экономическом форуме. И заодно добиться, чтобы ему разрешили здесь заплатить налоги за зарубежные гонорары.

Пустяковое вроде дело, а тянется… Мелкие клерки не знали, как это оформить. Никто, что ли, не платит налоги? Он первый? Эх, русская экономика в действии, то есть в бездействии…

Дошел до начальницы. Шатенка лет так под сорок. Карьеру, видимо, сделала не без помощи высокой груди и такого же самомнения. На хмуром лице написано: меня не проведешь…

Объяснил ей, что наша же страна получит деньги. Сердито оборвала:

– Нет, это вы ради своей выгоды печетесь! Страна получит только тринадцать процентов, а в Германии, например, с вас взяли бы тридцать. Так что семнадцать процентов вы в свой карман положите.

– Так я – это тоже наша страна…

Обезоружил вроде бы. Засмеялась.

А помогло ли остроумие?.. Бывает, оно как пыльца. Сдувается добытая при его помощи симпатия, стоит только с глаз скрыться. Завидуют люди – сами-то так пошутить не умеют… И остается у них лишь раздражение, подозрение: не пытались ли меня обдурить?

Прикусить бы иногда язык… И лишить себя удовольствия? Ну уж нет…

К вечеру все дела Федор закончил. Самой начальницы не было, но она предусмотрительно распорядилась, и ему выдали нужную справку.

Вернуться на дачу? Бульку выгулять… Пожалуй, с этим Зоя справится… Отдохнуть бы сейчас… Марфе, что ли, позвонить? Домой или на мобильник?

Федор нажал первые цифры ее городского номера и… сбросил набор. Какая-то она невеселая последнее время… Чего доброго, еще примется укорять за то, что ему погреться хочется…

Женщины…

Говорят, что любят, а сами неспособны порадоваться за любимого человека. Не нравится, если наслаждаешься без их участия.

А ему-то чаще всего недостает именно одиночества.

Жаль, теперь почти всюду приходится летать. Сесть бы сейчас в поезд и ехать! Сутки, двое… Молча… Ничего не читать, ни с кем не разговаривать. Ритмичный перестук, движение – и хаос сам собой структурируется. Раз – и становится внятным не только прошлое. Не только цепочка событий, которая привела к краху или к успеху кампании. Видишь будущее: ту последовательность действий, которые надо предпринять, чтобы спасти большое дело…