Читать книгу "Американская оккупация - Паскаль Киньяр"

— Ну, гляди у меня, Патрик, — угрожающе сказал отец. — Я тебя в третий раз предупреждаю, что ты должен заниматься. В третий и последний.

— Да неужели? А в следующий раз что будет? Что ты мне сделаешь в следующий раз, отец?

Часть четвертая

НИРВАНА

Наступил день рождения Патрика Карьона.

В 1959 году 25 июня пришлось на четверг. По четвергам в Мене бывал базарный день. Мари-Жозе Вир преподнесла ему в подарок пачку от сигарет LM, набитую калом. Это произошло на базарной площади, рядом с прилавком зеленщика, среди толпы. Она осторожно вынула пачку из хозяйственной сумки, протянула ее Патрику, и тот, неловко взяв ее, раздавил.

Мари-Жозе коротко рассмеялась. Стояла необыкновенная жара. Патрик выронил смятую пачку на мостовую. Он смотрел на свою испачканную вонючую руку. Он не знал, что с ней делать. Мари-Жозе притянула его к себе за рукав и подарила первый по-настоящему страстный поцелуй. На глазах у всех она поцеловала Патрика так, как никогда еще не целовала, — раздвинув языком его губы. И тут же убежала, скрывшись в рыночной толчее.

Труди вручила Патрику булавку для галстука с эмалевым гербом. Юноша не знал, что сказать. Он покраснел. Наконец он прошептал:

— Это может пригодиться в жизни. Большое спасибо, Труди. Очень красивая булавка.

* * *

Он вернулся домой. Пошел в ванную и тщательно намылил руки большим куском марсельского мыла, которым их заставляла пользоваться мать. В голове у него вертелись строчки из баллады Франсуа Вийона: «Нам любо жить в дерьме… Под бабой лежа, что верхом на нем, он стонет вместе с нею на постели, сжигаем наслаждения огнем… Весь мир — бордель, и мы живем в борделе»[34].

Он подошел к окну своей комнаты, выходившему на бечевую дорожку вдоль Луары. Отогнув край белой кретоновой занавески, он прижался лбом к холодному стеклу в старинном переплете.

Погода стояла прекрасная. Берег был пуст. Река была пуста.

* * *

Внезапный гудок «шевроле» заставил его вздрогнуть. Он выкатывал велосипед из «переднего» сада, пятясь и толкая спиной решетчатую калитку. От неожиданности он выпустил руль, но тут же снова схватился за него.

— Я поеду на велосипеде, — сказал Патрик.

— No way! (Еще чего!)

— Вроде дождь собирается.

— Get in, тап! (Давай, садись!) — скомандовал Уилбер.

Патрик Карьон прислонил велосипед к решетке родительского сада и сел в «шевроле» сержанта Уилбера Хамфри Каберры.

В машине было жарче, чем на улице. Уилбер, уже «под мухой», открыл свой холодильничек и вынул банку пива.

— How old are you now? (Ну и сколько тебе стукнуло?)

— Восемнадцать.

Уилбер спросил, где Мари-Жозе.

— Я не хочу ее видеть, — ответил Патрик.

Уилбер грубо хлопнул его по животу.

— Anyway, we’re not gonna miss women today! (Уилбер Хамфри Каберра сказал Патрику Карьону, что сегодня у них в бабах недостатка не будет).

Он добавил, что узнал о дне рождения Патрика как раз от Мари-Жозе и хочет сделать ему шикарный подарок.

От удара сержанта Патрик скорчился на сиденье. Едва переводя дыхание, он прошептал, что уже получил в подарок установку Premier.

— Shut up! I’m talkin’ serious. This is gonna be one birthday you’ll never forget, never ever! (Сержант Уилбер Хамфри Каберра предложил Патрику Карьону помолчать. Он, сержант, намерен устроить в его честь настоящий праздник, который Патрик запомнит на всю жизнь).

Уилбер включил зажигание, «шевроле» взвизгнул и рванул с места в грозу.

Небо было чернильно-черное. Медленно закапал дождь. У въезда на базу Уилбер затормозил так резко, что машину даже слегка занесло перед белым шлагбаумом. Дневальный поднял его. Они проехали через стоянку. Дождь усилился и шумно забарабанил по асфальту. Уилбер остановил машину возле ангара.

Патрик вылез из кабриолета Bel Air и ринулся под ливнем к зданию.

Уилбер толкнул дверь «пиэкса». Перед ними развернулась выставка всех, какие только есть на свете, американских товаров, залитых празднично ярким светом. Длинные прилавки сверкали и искрились. Патрик смутно почувствовал, что ему кого-то не хватает здесь. Его переполнял восторг. Стараясь казаться невозмутимым, он сделал вид, что отряхивается от капель дождя. Ему чудилось, будто он вернулся в детство, вновь стал ребенком, и потрясение, которое он испытывал, непомерно велико для его тела.

Все, что лежало перед ним, он видел когда-то в ошметках на дне мусорных баков. Реальность оказалась куда более ослепительной, чем он мог предположить. Резкий неоновый свет только приумножал все это изобилие. Он уже сам по себе был феерией, сокровищем над сокровищами. В долине Ханаана текут молоко и мед. Уилбер доставал доллары из кармана куртки и совал их Патрику.

— Go on! Help yourself! Take all you want! (На, держи! Покупай! Бери все, что хочешь!)

Патрик стал отказываться. Уилбер его не слушал.

— Go on! Take it all! (Давай-давай! Греби всё подряд!)

И Уилбер Хамфри Каберра пошел вдоль прилавков выбирать товары.

Патрик шел следом, принимая подарки: жесткие «стоячие» джинсы Levi’s, кожаную куртку, ковбойский пояс с медными заклепками, белую рубашку фирмы Arrow, новенькие комиксы в глянцевых обложках. Подойдя к кассе, Уилбер заплатил за все, пока Патрик рассовывал покупки по бумажным мешкам с надписью «РХ». Он побагровел от волнения. Обернувшись к Уилберу, он сказал почти неслышно:

— Thank you, Wilbur! (Патрик Карьон сказал сержанту Уилберу Хамфри Каберре: спасибо тебе.)

Не успел он договорить, как Уилбер Каберра натянул ему на голову коричневый бумажный мешок от «пиэкса». И сказал, чтобы он, Патрик, спешил воспользоваться его услугами, ибо меньше чем через месяц Большой Чарли выставит их вон (Your pal big Charlie screwed us)[35]. Разве он не смотрит телевизор?

Бумажный мешок отрицательно покачался из стороны в сторону.

Уилбер обхватил мешок руками и шумно чмокнул его в том месте, где находился лоб Патрика.

— Good luck with the Russians, son! (Удачи тебе с русскими, сынок!)

* * *

Патрик вернулся домой. Вошел к себе в комнату. Задыхаясь от счастья, разложил на кровати новые джинсы, пояс, «оксфордскую» рубашку с воротничком на пуговицах, а на столике у изголовья постели — комиксы.