Читать книгу "Тайна Животворящего Креста - Михаил Палев"

* * *

Липатов встретил меня с нескрываемой радостью и сразу потащил в кабинет. Спохватившись по дороге, он торопливо предложил:

– Э-э… Мечислав Мстиславович! Может быть, поужинаем?

– Спасибо, я уже…

– И я уже! Тогда сразу к делу! – обрадовался Липатов и торопливо принялся объяснять причины столь позднего вызова:

– Я уже говорил, что попробую найти документ с расшифровкой зашифрованной страницы из рукописи Тозо. Так вот, я изучал содержимое одного из чемоданов, битком набитого бумагами. Там я нашел даже студенческие конспекты дяди, которые он хранил непонятно зачем. Но главное: в стопке бумаг, представлявших собой переписку моего прадеда с управляющим имением Липатовых, я обнаружил лист бумаги, исписанный незнакомым мне почерком. Я едва начал читать его, как понял: это важно! Это единственное письмо бесследно и загадочно исчезнувшего где-то между Стамбулом и Триестом Андрея Васильевича Тузова, последнего представителя рода Тузовых по мужской линии. Я был уверен, что с момента его отъезда в его последнее путешествие от него не было ни единой весточки: во всяком случае, так повествовала семейная легенда. Но вот оно, письмо Андрея Васильевича Тузова, написанное им в середине тысяча восемьсот тридцать первого года. Смотрите!

И Липатов сунул мне под нос пожелтевший лист бумаги, исписанный витиеватым почерком.

Глава 7

– Честно говоря, я плохо разбираю почерк наших далеких предков, – честно признался я.

– Да, тут нужна привычка, – согласился Липатов, нетерпеливо вырываая у меня из рук письмо. – Давайте, я прочитаю:

«Бесценная моя доченька, единственная моя Оленька! Спешу сообщить, что я жив и здоров. Уповаю, что Божьей волей ты и супруг твой здоровы. Будучи в городе Каттаро, довелось мне услышать, к глубокой моей печали, что во многих городах Российской империи и даже в самом Санкт-Петербурге случилась нынче холера и холерные бунты. Очень надеюсь, что вы летнее время провели в имении, не подвергаясь риску заразы и угрозам обезумевшей черни. Что до цели моей экспедиции, то уж почти два года минуло с того времени, как я, окрыленный надеждами на скорую разгадку тайны и обретение богатства, достойного багдадского калифа, покинул Отечество и пустился в путешествие. За это время пережил я множество надежд и разочарований, преодолел с Божьей помощью немало невзгод и лишений. Затянулась моя экспедиция сверх ожидаемого в печальном следствии того, что хотя и доставшийся нам от предка нашего Иоанна Тоза документ оказался удивительно верен, но, как оказалось, означал совсем не то, что я думал. И через это печальное недоразумение из некоторых мест едва удалось мне ноги унести с Божьей помощью целым и невредимым. По незнанию истинного смысла содержимого документа, повел я себя опрометчиво и необдуманно, так что чуть было не нашел в дальних краях смерть лютую. И лишь будучи в Венеции, купил у одного тамошнего обедневшего аристократа древний пергамент, из которого и понял истинную ценность завещанного нашему роду документа и его истинную опасность, которую понять не могли столь долго ни я, ни все, кто владел им доселе. Но самое главное то, что недавно оказался я в городе Рагузе, решив навестить монастырь, в коем наш предок Иоанн Тозо провел столько лет в добровольном уединении от мира и в коем почил в Бозе. И случился там со мной удивительный случай. Едва настоятель уразумел, что я есть потомок до сих пор почитаемого ими за праведность келейника, как немедля передал он мне оставшуюся от него вещь. По его словам, вещь сия была оставлена ему на сохранение предком нашим Гвидо Тозо, что выехал в Россию для служения государю и основал там наш род, род Тузовых. И едва я на нее взглянул, как снизошло на меня озарение. Истинным ключом к тайне служит не тот документ, который я всю жизнь изучал, и слепо доверился тому, что бегло углядел в нем, не проникнув в скрытый смысл. Истинным ключом к тайне служит тот деревянный маленький предмет, что я оставил тебе на сохранение перед отъездом, дорогая моя доченька. А потому у меня просьба такая. Коли ты укрыла его в надежном месте у верных людей, как я тебя и просил, то поспеши его вернуть обратно. Как доберусь я с Божьей помощью до рубежей Отечества, то немедля поспешу к тебе в имение, и там с тобой мы раскроем древнюю тайну рода нашего и решим, что нам далее с ней делать. Не серчай на меня, доченька моя дорогая Оленька, что томлю тебя в ожидании подробностей. Далеко не все можно доверить бумаге, проходящей через чужие руки, даже если и нет поводов усомниться в верности сих рук. Подробно все обскажу при нашей встрече. Сие письмо отправлю с оказией. Некий дворянин, на службе государевой пребывающий, нынче утром по казенной надобности отправляется коротким путем из города Каттаро в Санкт-Петербург, с ним и передам письмо. Я же намереваюсь морем на корабле знакомого мне капитана из Каттаро добраться до Фессалоник, поелику путь наикратчайший, тот, что пролегает через город Триест, да и через все бывшие владения венецианские мне заказан. А уж от Фессалоник, буде на то воля Божья, немедля достигну Одессы на кораблях местных купцов. А не случись такого корабля в ближнем времени, то дожидаться его в Фессалониках не стану, а доберусь до Трапезунда. А уж из Трапезунда много ходит греков, как и местных, так и наших, в Одессу. Засим заканчиваю свое многословное послание, дорогая моя Оленька. Храни Бог тебя и семью твою! Уповаю на скорую нашу встречу и молю о ней Господа нашего.

Писано в городе Каттаро, Святой Трифон, 9-го июня 1831 года».

Дочитав письмо, Липатов с волнением посмотрел на меня и воскликнул:

– Вы представляете, сколько нового мы узнали из этого письма?!

– Я так понял, что документ, который Тузов захватил с собой в путешествие, и есть пресловутая карта сокровищ Энрико Дандоло, – ответил я. – Не ясно, почему Тузов говорит о том, что карта вроде бы верна, но не оправдала его ожиданий. Чертовщина какая-то!

– Да что там карта! – отмахнулся Липатов. – Вдумайтесь в простую вещь: Энрико Дандоло составил карту мест, где якобы он укрыл награбленные в Костантинополе сокровища аж в самом начале тринадцатого века! Джованни Тозо жил на триста пятьдесят лет позже. А Андрей Васильевич Тузов приехал в эти места спустя более чем шестьсот лет! За это время изменились все ориентиры: деревни превратились в города, древние города превратились в руины, а те города, что остались, изменили свой облик из-за многочисленных разрушений вследствие войн, пожаров и землетрясений. Одиноко стоящие столетние деревья либо сгнили, либо были срублены. Даже рельеф местности за срок более чем в полтысячелетия мог измениться до неузнаваемости. В те времена на картах не было топографической привязки местности – лишь ориентиры, которые большей частью исчезли за такой большой срок. Немудрено, что Андрей Васильевич ничего не смог найти!

– Но Тузов упоминает некий приобретенный им в Венеции документ, который раскрывает тайны карты, – напомнил я.

– Это Тузову так показалось! – нетерпеливо воскликнул Липатов. – Он два года таскался по балканским берегам, и любая чисто умозрительная связь была для него желанным объяснением его неудачи с поисками сокровищ Дандоло: давайте сделаем скидку на его самолюбие. Главное здесь вот что: во францисканском монастыре Рагузы – то есть современного Дубровника – он нашел некий предмет, который навел его на мысль о том, что простой деревянный крестик с маленькими серебряными гвоздями является ключом к тайне! И не просто навел: он уверовал в это и тут же решил немедленно возвратиться в Россию. Он явно вез этот предмет из францисканского монастыря с собой. И исчез вместе с ним. Крест – это ключ! Вот зачем его похищал грабитель! И кто-то знает точно, от какой двери этот ключ!