Читать книгу "Наследник Новрона - Майкл Дж. Салливан"

— Она уже сказала, что уступит мне корону.

— Император Ройс? — спросил Адриан.

— Звучит как-то неправильно, тебе не кажется?

Адриан пожал плечами и тоже оперся руками о перила.

— Со временем все может измениться, — сказал он примирительным тоном.

Улица тонула в полумраке, и лишь в пекарне горел свет, да еще в господском доме на вершине холма мерцали похожие на желтые звезды огоньки.

— Я слыхал, что ты собираешься жениться на Аристе, — полувопросительно сказал Ройс.

— И где же ты это слышал?

— Майрон обмолвился, что ему предложили сочетать вас браком.

— Верно. Я думаю, что у него отлично получится. К тому же мы с Аристой не хотим участвовать в церемонии, которую проводит церковь Нифрона.

— Хорошая мысль. — Ройс снова посмотрел на бегущую под мостом воду. — И не тяни с этим. Женись на ней прямо сейчас, и будьте счастливы немедленно.

Ветер зашумел в голых кронах деревьев, под мостом чуть громче плеснула волна. Адриан поднял воротник куртки и тоже устремил взгляд на темную реку.

— Значит, ты собираешься отыскать того, кто ее убил? — спросил Адриан. — Тебе ведь известно его имя? Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

— Нет, — ответил Ройс. — Он уже мертв.

— Неужели? И что ты чувствуешь?

Ройс пожал плечами.

— Я знал, что Меррик этого не делал, — сказал Ройс, он подобрал прошлогодний листок и бросил его в воду. — И еще я помню лицо Меррика, когда он сказал, что не убивал Гвен. Он объяснил, почему не мог этого сделать. Более того, он был смущен. Смущение Меррика — это первая подсказка. Сегодня я получил вторую.

— И что это за подсказка?

— Император Ройс — это самый страшный его кошмар из всех возможных. Ройс Мельборн, что может быть ужаснее? Вот почему он так и не сказал нам, в чем дело. Он свел нас с тобой, надеясь, что ты меня изменишь, потому что у него самого не получалось. Я слишком долго учился ненавидеть и потерял способность ценить жизнь. Потом он узнал о существовании Мерседес. Я перестал быть человеком, но она была чиста. Он мог дать ей образование и сделать из нее безупречного правителя.

— Ты имеешь в виду Аркадиуса? Но зачем ему было убивать Гвен?

— Это тоже моя вина. Я сказал ему, что Гвен согласилась стать моей женой. Он знал, что мы придем за Мерседес, и все, что он в нее вложил, будет потеряно. Он и представить не мог, что я могу жениться на Гвен. А когда узнал про мои планы, то убил ее прежде, чем она успела рассказать мне о дочери.

Ройс посмотрел на звезды и провел рукой по лицу.

— Я рассказал Аркадиусу, что Гвен в Аббатстве ветров. — Голос Ройса дрогнул. — Он нанял Меррика, чтобы похитить ее и привести в Колнору. И заранее пришел на место встречи, прихватив с собой арбалет.

Ройс повернулся к Адриану, в его глазах блестели слезы.

— Однако я до сих пор не понимаю одной вещи. Аркадиус тоже ее любил. Как он мог спустить курок? Какой страх он должен был испытывать? Неужели я так ужасен?

— Ройс, — сказал Адриан, положив руку ему на плечо, — ты стал другим. Ты изменился. Это происходило на моих глазах. Ариста и Майрон не раз об этом говорили.

Ройс рассмеялся в ответ.

— Я ведь убил Меррика, верно? Я не дал ему ни единого шанса. И если бы не Ариста, Модина умерла бы в огне пожара, который я устроил. Я не могу быть отцом, Адриан. Я не могу подняться. Я воплощение зла.

— Зато ты не убил Магнуса. Даже после того, как он рассказал, что снова собирался тебя обмануть, ты его отпустил, более того, ты его простил! Прежний Ройс не знал, что такое прощение. Ты перестал быть холодным убийцей. Я не знаю, как это объяснить… Словно какая-то часть Гвен перешла в тебя, когда она умерла. Она все еще жива, все еще существует и остается твоей лучшей половиной.

Ройс смахнул слезу.

— Я так ее любил, и мне ужасно ее не хватает. Я все время думаю о том, что это моя вина, мое наказание за то, как я жил.

— Мерседес?

— А она тут при чем?

— Разве она наказание? Мерседес твоя дочь. Часть Гвен, которая осталась с нами. У нее глаза Гвен, ты же знаешь, и ее улыбка. Боги не дают таких даров тем, кто их недостоин.

— Ты стал проповедником?

Адриан молча посмотрел на него. И Ройс опустил глаза на бегущую внизу воду.

— Она меня не знает. А если я ей не понравлюсь? Мало есть на свете людей, которые хорошо ко мне относятся.

— Возможно, сначала так и будет. Марибор свидетель, сначала я тебя ненавидел. Но ты умеешь забраться в душу. — Адриан улыбнулся. — Как лишайник или плесень.

Ройс поднял голову и нахмурился.

— Ладно, забудь о том, что я сказал. И о проповедях тоже. — Он немного помолчал, потом добавил: — Она и вправду похожа на Гвен. А ее смех… Ты слышал, как она смеется?

— Мерседес сказала, что Гвен обещала ей, что однажды отец сделает ее прекрасной принцессой, и они будут жить в красивой местности, где она станет королевой леса.

— В самом деле?

Адриан кивнул.

— Не стоит ее разочаровывать, и если Гвен ей так сказала, значит, так тому и быть.

Ройс вздохнул.

— Значит, ты заберешь трон у Модины?

— Император Ройс? Нет, не думаю. Но от короны эльфов я не могу отказаться, ведь так?

— Кстати, как у тебя получается?

— Звучит забавно, но они ужасно меня боятся.

— Тебя многие боялись.

Ройс засмеялся:

— Я чувствую себя, как циркач, который дрессирует медведей с одним хлыстом и стулом для трюков. Они уничтожили половину Апеладорна, не потеряв ни одного эльфа, и единственное, что их сейчас останавливает от того, чтобы покончить со всеми людьми, это я и их безумная религия. Они действительно ненавидят людей, но убеждены, что я избран Ферролом и должен быть их королем. Ослушаться меня — значит, ослушаться бога. Убить меня? Они даже подумать не могут о таком святотатстве. Ими правит человек, которому они должны повиноваться и не могут убить. Наверное, они в панике.

— Однако ты не совсем человек.

— Верно, но я и не эльф.

— Может быть, это хорошо.

— Возможно.

— Ты так и не ответил. Что ты намерен делать?

Ройс пожал плечами:

— Я еще не решил. Как мне сделать выбор? Я ведь ничего о них не знаю. Мне лишь известно о многочисленных проявлениях жестокости с обеих сторон. После того, как империя Сальдура безжалостно преследовала таких, как я, мне понятна ненависть эльфов. Мое прежнее «я» хорошо помнит это чувство, а уверенность в том, что справедливость рано или поздно восторжествует, и чистота поставленной цели не вызывают у меня сомнений.