Читать книгу "Лошадь. Биография нашего благородного спутника - Венди Уильямс"

Сегодня мы знаем, что история лошадей повествует нам не о пути к «совершенству», а о чудесных преобразованиях на такой изменчивой планете. В книге «Читая камни» (Reading the Rocks) геолог Марсия Бьернеруд излагает эту идею более формально: «Природные системы удивительно стабильны именно потому, что никакой режим не остается постоянным и ни одно равновесие не бывает абсолютным». Жизненная повесть лошадей понятна нам почти в той же мере, как и самому Чарльзу Дарвину, однако теперь это история процесса, а не прогресса: кони с острова Сейбл обзавелись «козлиными» ногами благодаря уникальным природным обстоятельствам, a не потому, что они движутся к какому-то конкретному, назначенному судьбой козлоподобию. Малышки-перволошади менялись не потому, что большим и быстрым живется лучше, а потому, что менялся весь окружавший их мир. Сталкивались тектонические плиты. Менялись океанские течения. Росли горы, а потом рассыпались в пыль. Мир становился жарче. Мир становился холоднее. Если бы обитавшие в подобном геологическом и метеорологическом пандемониуме ранние лошади не обладали способностью изменяться, они бы вымерли достаточно быстро.

Наша планета бурлит энергией. Для того чтобы выжить, жизненные формы должны эволюционировать в такт любым планетарным изменениям, и резким, и мягким – и нам, людям, отрадно сознавать, что у нас это получилось. Кони и люди выступают победителями. Это доказывает столь же выдающийся, сколь неожиданный пример, представленный на Поулкэт-Бенч.

Много лет Филипу Гингериху принадлежал рекорд открывателя самой древней конской окаменелости, обнаруженной на этой террасе. Однако не так давно другим палеонтологам удалось обнаружить окаменелость перволошади несколько более древней, чем найденная Гингерихом. Интересно, что это животное было не только старше, но и крупнее. Оно, по всей видимости, обитало в мире с чуть более пышной растительностью. С наступлением температурного максимума на Поулкэт-Бенч пришли засушливые времена. Флора начала меняться. Лошади отреагировали на изменения растительности тем, что сами стали меньше. Гингерих сообщал мне, что найденное им животное имело размеры сиамского кота. Недавно обнаруженная окаменелость соответствовала размерам небольшой собачки.[73]

Гингерих располагал и другими свидетельствами того, что кони эволюционировали, следуя за изменением своей среды обитания.[74] Нам известно, что лошади уже тогда обладали склонностью к коллективной жизни, так как их останки часто находятся группами, однако социальная организация их сообществ отчасти зависела от того, где они жили: в густом лесу или на более открытой местности. Гингерих обнаружил, что ископаемые останки животных, обитавших на менее залесенных территориях, демонстрируют явные различия в размерах между самцами и самками, причем самцы были процентов на пятнадцать крупнее самок. При исследовании их сородичей, обитавших в густых лесах, подобной закономерности обнаружено не было. Исходя из этого, Гингерих заключил, что кобылы, жившие на открытых местах, собирались группами и самцам приходилось драться за право жить рядом с такими коллективами. В условиях густого леса кобылы вели более уединенную и независимую жизнь, и самцам предоставлялась возможность продолжить род без драки. Поэтому величина тела не имела для них особого значения.

Но не все особенности допускают такую же гибкость, как другие. Кости ног лошадей с острова Сейбл смогли приспособиться достаточно быстро, однако похоже, что зубы обычно изменяются намного медленнее. Глядя на нынешних коней, мы восхищаемся их копытами, могучими шеями, их способностью вставать на задние ноги. Мы редко заглядываем им в зубы. А ведь именно зубы современных коней позволили им жить в таком множестве разнообразных мест, питаясь при этом утесником или усыпанной песком прибрежной травой. Вполне возможно, что перволошади не смогли бы долго протянуть на диете коней острова Сейбл.

Современные лошади обладают зубами, имеющими длину 10–30 сантиметров и так глубоко уходящими в челюсть, что немногие из нас имеют представление о том, насколько они длинны, мощны и эффективны. Еще когда я была ребенком, мне, как и многим моим друзьям-любителям коней, рассказывали, что зубы лошадей в буквальном смысле растут в течение всей их жизни.

На самом деле это не совсем так. Как и у людей, зубы лошадей полностью вырастают к тому времени, когда животные становятся взрослыми. Но если наши зубы полностью поднимаются над деснами в детстве и затем остаются на своем месте (если повезет) до конца жизни, зубы лошадей ведут себя иначе. Они поднимаются над лошадиными деснами гораздо медленнее, чем наши с вами. Этот процесс поднятия может продлиться до двадцати лет.

Медленное поднятие зубов – безусловное благо для животных, обитающих в природных условиях. Этот процесс позволяет им питаться травой вперемежку с песком на острове Сейбл или поедать колючий утесник, который также изнашивает зубы. Если бы зубы свободно живущих лошадей не поднимались постоянно над деснами, то скоро бы сносились, и лошади умерли бы, не оставив потомства.

У перволошадей не было таких огромных зубов, так как они не нуждались в них. Их изящные рыльца часто были обращены вверх, и передние зубы, верхние и нижние резцы, были приспособлены к ощипыванию побегов на концах веток. Этим примечательным щиплющим зубам суждено было изменяться по мере того, как менялась жизнь растений в течение следующих 56 млн лет.

Аналогичным образом у первых коней не было крупных жевательных зубов (моляров). В их существовании не было необходимости. Имеющиеся жевательные зубы были приспособлены скорее к раздавливанию свежих плодов, чем к измельчению их. Затем, когда кони начали питаться новыми видами растительности, их моляры коренным образом изменились. Эогиппусы не сумели бы прокормиться одной травой, однако тогда это не имело значения, поскольку лугов еще не существовало, а кроме того, было еще слишком сыро для того, чтобы травы – «специалисты по засухе», если воспользоваться определением автора из Саскачевана Кэндис Сэвидж, – процветали.

Тем не менее зубы ранних лошадей и ранних приматов представляли собой высокотехнологичные устройства для своего времени, а в их конструкциях можно было обнаружить определенные тонкости. Большинству полевых палеонтологов достаточно увидеть ископаемый зуб, для того чтобы понять, что он принадлежит млекопитающему, – причем будет ясна и его видовая принадлежность.

Некоторые специалисты способны сделать подобный вывод на основании фрагмента зуба. Я испытываю глубокое уважение к подобному мастерству, поскольку не обладаю нужным для этого терпением. Зубы дали повод для написания несчетного числа палеонтологических статей, живописующих едва ли не на микронном уровне бугорки и рытвины на коронке одного зуба.