Читать книгу "Скрытые пружины - Уолтер Кенни"

Я до сих пор храню эту открытку среди своих бумаг, используя в качестве хранилища для неё музыкальный ящик, доставшийся мне в наследство от тётушки Мод.

Глава 8

Как только тётушка избавилась от недомогания, она с новыми силами тут же возглавила своё несколько расшатавшееся в нравственном отношении воинство. Благодаря её титаническим усилиям дом совершенно преобразился как внутри, так и снаружи. Одному Богу известно, сколько щёлока, мыльной стружки и уксуса извела тётушкина армия для того, чтобы оконные стёкла во всём поместье вновь стали прозрачными, а мебельная обивка явила миру свой первоначальный рисунок.

Гостевые покои привели в такой вид, словно к нам собиралось пожаловать целое полчище взыскательных гостей, а библиотека, к моему неудовольствию, отчасти потеряла свою неповторимую атмосферу запустения, так привлекавшую меня. Заказанные тётушкой в Тэвистоке рулоны плотной ткани превратились в новые драпировки для столовой, малой гостиной и парадной залы. Каминные решётки сверкали таким ярким блеском, что слепили глаза. В последний день уборки кухонные девушки вместе с Мэри и Абигайль так яростно чистили столовое серебро, что тётушка испугалась, как бы с него не сошли фамильные монограммы.

Кухня миссис Дин тоже пополнилась обновками, которые привели нашу кухарку в бурный восторг. Новые медные сковороды, сверкающие пузатые кастрюли и два гигантских таза для варки варенья; разливательные ложки и ложки для помешивания; затейливое сооружение из металла, предназначенное для перемалывания мяса; агрегат устрашающего вида для приготовления домашнего мороженого – всё это было новеньким, сияющим, и предназначалось для облегчения кухонных забот.

После официального окончания грандиозной уборки, когда мы все собрались в столовой для торжественного чаепития, даже отец признал, что в поместье проведена колоссальная работа. Выйдя из-за стола, он шутливо отвесил тётушке глубокий поклон, присовокупив к нему галантные, но несколько тяжеловесные комплименты, а мы все разразились бурными аплодисментами.

После чаепития, пошептавшись с сестрой, тётушка Мод спустилась в кухню и в благодарность за неутомимую помощь преподнесла Абигайль отрез ткани на новое форменное платье, завёрнутый в яркую подарочную бумагу. После этого Абигайль заважничала ещё сильнее и принялась распускать в деревне слухи о том, что её в скором времени собираются назначить домоправительницей вместо миссис Дин.

К большому огорчению, остаток лета выдался дождливым и пасмурным, что для Девоншира совсем не редкость. Тётушка Мод, наведя порядок в Хиддэн-мэнор, с прежним пылом и усердием взялась за обучение меня хорошим манерам. Проэкзаменовав меня на предмет знания географии, истории и арифметики, тётушка пришла в неподдельный ужас от моей безграмотности в этих вопросах. Сведения же, почерпнутые мной из книг, хранящихся в отцовской библиотеке, она нашла сумбурными и беспорядочными. Всё чаще в беседах с моей матерью тётушка Мод настаивала на том, что мне необходима хорошая гувернантка.

Как ни странно, на этот раз моя мать выказала полную солидарность с сестрой. Тётушка, ободрённая отсутствием возражений, пообещала сама подыскать подходящую кандидатуру, как только они с кузиной вернутся в Лондон. Таким образом, вопрос моего обучения окончательно решился, и я с любопытством принялась ожидать появления в поместье нового лица. Кроме того, тётушка также вызвалась отыскать для моей матери личную горничную, которую леди её положения следовало иметь в обязательном порядке.

Самочувствие моей матери за это время значительно улучшилось. Теперь она ничем не напоминала ту изнурённую длительной болезнью женщину с тусклыми волосами, которая спустилась в столовую в день прибытия тётушки Мод и кузины Элизабет. Отца неподдельно радовал её мелодичный смех и добродушные колкости, которые она отпускала в его сторону, лукаво улыбаясь и презабавно хмуря брови. В ответ он обычно разражался громогласным хохотом и принимался с таким неприкрытым обожанием смотреть на жену, что все присутствующие за столом начинали испытывать неловкость.

Несмотря на внешнее благополучие, воцарившееся в поместье, я продолжала шпионить за матерью, регулярно наведываясь в её комнату, как только для этого представлялся удобный случай. В одну из её отлучек я, отбросив всякую стыдливость, тщательно обыскала все ящики бюро, но не нашла там ничего интересного, кроме пары пустых конвертов и исписанного клочка бумаги, на котором смогла разобрать лишь «…иши до востребо…»

И всё же это было счастливое лето. Может быть, даже самое счастливое в моей жизни. Впервые я видела свою мать такой радостной и буквально искрившейся весельем. Даже тётушка Мод как-то заметила с удивлением: «Вирджиния, дорогая! Ты выглядишь, будто тебе снова шестнадцать лет. Я рада, что ты прислушалась к моим советам. Ты ведь перестала пользоваться услугами доктора Джефферсона?»

Из-за дождливой погоды мы проводили много времени в доме, и тётушка Мод, которой нелегко давалось вынужденное бездействие, придумывала для всех нас массу интереснейших занятий. Считая, что на детей крайне вредно действует избыток свободного времени, она предлагала нам множество разнообразных игр, которые могли нас увлечь.

Под её руководством мы с Элизабет учились основам композиции рисунка, создавали в альбомах с бархатными переплётами яркие коллажи из журнальных вырезок или играли в Великую игру Нового Завета, которая соединяла в себе картинки на религиозную тему и вызывала у нас с Элизабет жуткий азарт.

Удивительно, но моя мать, обычно такая равнодушная ко всему новому, всерьёз увлеклась коллекционированием и классификацией папоротников, в большом избытке произрастающих на болотистых землях Дартмура. В любую погоду она отправлялась на поиски новых экземпляров для своей коллекции, мягко настаивая на том, чтобы её не сопровождали. Возвращаясь в поместье с промокшими ногами, разрумянившаяся от длительной ходьбы, она с удовлетворением садилась возле камина и разбирала охапку разлапистых папоротников, просушивая их над огнём и загадочно улыбаясь.

Помню, как однажды тётушка предложила устроить в Хиддэн-мэнор известное столичное развлечение – живые картины. Избрав для себя персонажей, мы в течение целой недели подготавливали костюмы, которые должны были преобразить нас. Единственными зрителями наших упражнений в театральном искусстве собирались стать мой отец и нянюшка Бейкер, но такой скудный состав зрительного зала нисколько не охладил нашего пыла.

Держа втайне от отца наши приготовления (что было совсем несложно, так как он по-прежнему проводил почти всё время у себя в северном крыле поместья), мы предвкушали его изумление и восторг.

С помощью отрезов белоснежного муслина и некоторого количества реквизита мы намеревались предстать перед зрителями в образе греческих муз. В руках мы собирались держать подсказки, указывающие на область, которой покровительствовала каждая муза.

Тётушка Мод единогласно была избрана на роль самой старшей музы – Каллиопы, и для неё была приготовлена деревянная дощечка, покрытая неразборчивыми письменами, а также тиара, сплетённая из листьев.