Читать книгу "Первая мировая война. Краткая история - Норман Стоун"

4

Как союзники реагировали на события в России? Американцы еще только готовились к войне, а французы зализывали раны. Итальянцы в августе предприняли одиннадцатое по счету наступление на Изонцо, продвинулись на пять миль по плоскогорью Байнсицца на севере от Триеста, понесли вдвое больше потерь, чем австрийцы, и остановились. Только британцы располагали достаточными силами для мощного удара, и летом во Фландрии они вырвались вперед. Отчасти из-за России, отчасти из-за Америки они хотели выиграть войну и навязать свой мир до того, как начнет мутить воду президент Вильсон. Ллойд Джордж держался в стороне, но и не мешал. Это сражение вошло в историю как «Пашендаль», по названию деревушки на гребне, имевшей локальное тактическое значение. Через три месяца, потеряв четыреста тысяч человек, британцы взяли ее. Без сомнения, это была самая большая неудача британской военной стратегии.

Хейг всегда хотел прорваться во Фландрии, и в этом был определенный смысл. Ипрский выступ оборонять было нелегко, и британцы каждую неделю теряли семь тысяч человек, что считалось «нормой». Немцы занимали высоту, господствующую возвышенность Мессии, и могли обстреливать Ипр с фланга. От Ипра до голландской границы, если овладеть бельгийским побережьем и базой подводных лодок в Зеебрюгге, рукой подать. План казался здравым. К тому же британцы теперь имели опыт ведения огня, подавляющего оборону, и миллионы снарядов. Однако весь регион не случайно известен как «Нижние страны»: его отвоевали у моря, и вода подходила очень близко к поверхности[14]. Снаряды превращали все вокруг в грязь, а дожди — в топи.

Как это уже случалось, первоначальный успех заманил генералов в беду. Саперы героическими усилиями пробили под возвышенностью Мессин туннели и соорудили двадцать одну минную камеру, заложив в них миллион тонн тротила. Пехота прошла соответствующую подготовку на моделях высоты, а командующий 2-й армией Герберт Пламер просчитал все до мелочей. Седьмого июня прогремели взрывы, их слышали даже в Лондоне, продолжительный и мощный артобстрел разгромил германские батареи. Немцы не могли оказать сопротивление и отошли. Британцы поднялись на высоты, откуда стали вести огонь; они обезопасили и линии обеспечения для Ипра. Однако наступление затормозилось. Хейг не воспользовался преимуществом.

Наступила пауза, длившаяся до 31 июля. За это время немцы укрепили оборону самым изощренным образом: пять-шесть миль окопов и траншей с бетонными дотами и бункерами, в которых размещались тяжелые пулеметы, создававшие паутину из линий огня, скрытых и смертельных для атакующей пехоты. Организация оборонных позиций требовала большого искусства. Если передовая линия слишком жидкая, то это деморализует солдат: они думают, что их послали на заклание. Если она слишком густая, то пехотинцы пострадают от концентрированного огня, которым обычно завершается артобстрел (русские подсчитали, что на проделывание небольшого прохода в проволочных заграждениях уходит двадцать пять тысяч выстрелов). Семь недель, прошедших между Мессином и началом «Третьего Ипра», как британцы назвали это сражение, германский эксперт по обороне полковник фон Лоссберг не сидел без дела. Он создал шесть отдельных оборонительных позиций. Передовая позиция состояла из трех линий окопов с брустверами, а не траншей. Они располагались друг от друга на расстоянии двухсот ярдов, и в них сидели стрелковые роты. В двух тысячах ярдов находилась вторая позиция: бетонные доты и батальоны поддержки. Между первой и второй позициями тоже были сооружены доты с тяжелыми пулеметами. Это был «передовой район боевых действий». На расстоянии одной мили располагались батальоны резерва. Затем, на расстоянии еще одной мили, немцы обустроили третью оборонительную позицию — «главный район боевых действий», где предполагались решающие битвы.

«Третий Ипр» принес британцам больше неприятностей, чем все сочинения Ленина. Хейгу не повезло и с погодой: дожди хлестали как никогда, хотя метеорологи и предупреждали, что дожди в такое время в этих краях не диковина. Артподготовка, начавшаяся в середине июля и продолжавшаяся две недели, мобилизовала немцев, и о внезапности нападения, естественно, речь и не шла. Наступавшие имели численное превосходство: девять дивизий против пяти. Однако погода стояла настолько мерзкая, что оказалось невозможным провести воздушную рекогносцировку; не работала и «звукометрия» — звуковая разведка, обнаруживающая расположение вражеских батарей по выстрелам. Артобстрел «беспрецедентной свирепости» не всегда достигал целей: британцы выпустили четыре миллиона триста тысяч снарядов, но германские орудия, скрытые за высотой Пашендаль, остались невредимыми, и шестьдесят четыре укрепленных опорных пункта были готовы открыть огонь в центре и на левом фланге.

Наступление началось 31 июля в 3.50 при низкой, штормовой облачности. Поскольку артиллерия подавила передовые позиции противника, пехоте удалось прорваться на отдельных участках, но она не прошла в центре и на правом фланге, где нужно было взять продолжение возвышенности Мессин — плато Гелювельт: мешали германские орудия, все еще бившие с высот. «Ползущий огневой вал» местами терялся, а сигнализация из-за плохой погоды не позволяла даже определить линию фронта. Тем не менее первый день был относительно успешным, не как на Сомме. Если бы целью операции был захват высот вокруг Ипрского выступа, создававших проблемы для британцев, то она, безусловно, имела бы смысл. Но Хейг горел желанием совершить прорыв, заполнив линии обеспечения ненужной конницей, а Хьюберт Гоф, командующий 5-й армией, надеялся на «ура» уйти вперед. На практике их благие намерения утонули в грязи и хляби.

Затем началось то, чего не случалось ни на этой, ни на других войнах. Дождь шел весь первый день и не прекращался следующие семь дней. В августе было только три сухих дня. Дождь лил и лил, осадков выпало вдвое больше среднемесячной нормы. Артиллерия изрыла местность воронками, поле боя и дороги превратились в сплошные топи. Если раненый выпадал из повозки, то тонул. Сержант полевого лазарета писал: «К носилкам приставляли шестерых. Двое из них помогали другим выбираться из трясины и воронок. Жидкая грязь иногда доходила до пояса. Две ходки — и самые крепкие бойцы валились с ног». Когда нужно было вывести орудия из-под огня немцев, то даже самую легкую пушку приходилось тащить шесть с половиной часов на расстояние всего двести пятьдесят ярдов. Раненые, укрывавшиеся в воронках, скоро оказывались перед угрозой захлебнуться грязной водой: она поднималась до самого подбородка». В таких условиях Гоф в августе бросал своих солдат в бой и терпел неудачу за неудачей.

Пламеру везло больше. Он получил такие подкрепления, в каких было отказано Гофу, и следовал простому правилу: «схватил — держи». Войска брали позицию, закреплялись на ней и не шли дальше, за пределы возможностей и готовности артиллерии. Погода тоже наладилась до такой степени, что просохла земля, хотя и недостаточно. В сентябре Пламер провел три ограниченных сражения: за деревню Бродсейнде, с большой эффективностью применив «ползущий огневой вал», создававший огневую завесу в тысяче ярдов перед атакующей пехотой, тщательно соблюдавшей дистанцию. Контратаки немцев подавлялись заградительным огнем, а наступавшие войска, не уходившие далеко от своих позиций, всегда могли рассчитывать на поддержку. Немцы не смогли выстоять против такой тактики, и ограниченные операции Пламера (как и Петена в тот же самый период) оказались успешными. Но его войска преодолели только три тысячи ярдов с неимоверными трудностями. Такими темпами войну не выиграть. Тем не менее Хейг размечтался: он почему-то был уверен, что моральный дух немцев сломлен, и они вот-вот начнут сдаваться в плен чуть ли не толпами. Хейг приказал Пламеру продолжать наступление, и тогда снова пошли проливные дожди. Весь октябрь и первую половину ноября войска вели бои за малозначительную деревню Пашендаль и, в конце концов, взяли ее, переборов непролазную грязь и создав узкий клин, который, всем было ясно, придется сдать при первом серьезном контрударе. На месте сражения побывал старший штабной офицер. Он чуть не со слезами сказал водителю: «И мы послали людей в это?» Когда шеф разведки сообщил Хейгу, что немцы не собираются поднимать руки вверх, генерал сказал об этом человеке: он скорее всего католик и получил свою информацию из заразных источников. Хейг по крайней мере верил в победу и не терял духа. Год закончился событием, предвосхитившим окончание войны, — битвой при Камбре.