Читать книгу "Бей первой, леди! - Кирилл Казанцев"

Рогожский принялся копаться в бумагах, давая понять, что разговор окончен. Макс встал со стула и смотрел на начальство, ожидая распоряжений. А их не было, заместитель Левицкой непонимающе глянул на подчиненного раз, другой, потом не выдержал:

— Все, топай и продолжай работать в том же духе.

— А что делать? — глупо спросил Макс, в самом деле даже не представляя, как, собственно, продолжать.

— Иди и спроси ее сам, — вдруг разозлился Рогожский, — почем я знаю, что тебе делать? Иди и спроси, и мне потом доложить не забудь.

Доклада Рогожскому пришлось ждать два дня — Юлька не торопилась высказывать свои пожелания. Больше того: она, кажется, вообще не выходила из дома, сидела в своей комнате как мышь под веником и, по словам прислуги, что жила в доме рядом с Максом, поесть-то забывала, зато успела несколько раз поругаться с матерью. Левицкую Макс тоже не видел, он и сам-то из дома почти не выходил — постоянно ждал звонка. Выбирался только вечером, пройтись по территории, да на небольшую спортивную площадку за гаражами наведывался, когда там никого не было. И уж совсем было решил, что про него забыли, предположил даже, что Левицкая наигралась в нового телохранителя, когда утром на третий день зазвонил мобильник. Это был Рогожский, он вызвал Макса к себе, что тот незамедлительно и исполнил.

Снова говорили в кабинете под лестницей, но на этот раз не в закутке, а напротив пульта. За столом, не сводя с мониторов глаз, сидел охранник, и Макс над его стриженой рыжеватой макушкой видел изображения с полутора десятка камер. Периметр усадьбы, ворота снаружи и изнутри, сад, холл с лестницей — под наблюдением держали почти все поместье. Макс видел, что сейчас делается на кухне и в гараже, видел, как по улице за забором идет человек с большой собакой на поводке, как проезжает мимо машина и пес рвется к ней, тянет поводок, облаивает на ходу. Отголоски лая сюда не доносились, но камера была качественной, с высоким разрешением, и Макс отлично видел, как пес вытянулся в струнку и разевает пасть, как человек тянет псину за ошейник и собака нехотя подчиняется и замолкает.

— Держи, — Рогожский подал Максу ключи от машины, — возьмешь «Мазду», отвезешь Юльку в конюшню. Маршрут в навигаторе забит, тебе остается просто ехать, и все. Никаких отклонений, никаких объездов и прочего: дорога проверена, место известное. Отвезешь и будешь ждать Юльку, не в машине, разумеется: ходишь следом, сопровождаешь, следишь за обстановкой. Если что-то произойдет — тащишь ее в машину и звонишь мне. Возвращаешься по тому же маршруту. Все, выполняй.

Макс зажал в ладони ключи и спросил, поглядывая на мониторы:

— И на лошади мне за ней ехать?

Лошадей он не то чтобы не любил — опасался, они не внушали ему доверия своими размерами и непредсказуемостью. Прочитал когда-то, что эмоции у лошадей превалируют над рассудком, и без крайней нужды к этим истеричным существам теперь не приближался, а вот все ж-таки довелось.

— Было бы неплохо, — сказал Рогожский, — совсем неплохо. Может, и тебе научиться придется, но потом. Я подумаю. Но пока и так сойдет: Юлька будет ездить в манеже, там стены со всех сторон, сам увидишь. В общем, твое дело — не отходить от нее ни на шаг, ждать, пока накатается, и привезти обратно. Все, выполняй.

И показал Максу на правый угловой монитор: по лестнице спускалась Юлька.

Макс и не сразу ее узнал, девушку точно подменили: волосы убраны в тугой хвост, очков нет, одета в светлые брюки в обтяжку и футболку в тон, сапоги из тонкой кожи до колен. Опознал по сумке, что висела через плечо, — все тот же бесформенный «вещмешок», только полупустой на этот раз. Девушка сбежала по ступеням вниз и остановилась в холле, оглянулась, Рогожский показал Максу на дверь, и тот моментально оказался снаружи.

Девушка стояла напротив окна и смотрела в сад. В холле было пусто, поэтому шаги Макса она расслышала превосходно, обернулась, и Макс увидел, что девушка улыбается. Без очков вид у нее был совсем другой, она словно пару лет вместе с ними скинула и выглядела совсем девчонкой. Да еще и в светлых брючках в обтяжку… Макс заставил себя не глазеть на девушку, отвел взгляд и сказал, подойдя поближе:

— Привет. Извини, что задержался. Сейчас поедем.

Он шагнул к входной двери, открыл ее и чуть сбавил шаг, пропуская девушку вперед. И все ж не сдержался, смотрел на нее, как та идет впереди, но ничего поделать с собой не смог.

В машине Юлька уселась на заднее сиденье и принялась копаться в сумке, шуршала чем-то и не обращала на Макса внимания. Тот завел машину, включил навигатор, и на нем сразу появился маршрут от поселка по объездной дороге мимо города до небольшого лесочка на берегу реки, где, судя по всему, и помещалась эта конюшня. Перехватил в зеркале заднего вида какой-то странный, мечтательный и теплый, Юлькин взгляд и выехал за ворота.

Так и оказалось, через четверть часа они подъехали к глухому забору и деревянным воротам, что аркой поднимались над дорогой. Красивые, покрытые резьбой, они оказались наглухо закрыты, и Макс уже собрался выйти из машины и постучать в янтарного цвета створку, когда обе они поехали им навстречу.

— Въезд по пропускам, — впервые за всю поездку подала голос Юля, — но наши машины тут знают, поэтому сразу открыли. Это конюшня Левицкой, ей отец подарил, на свадьбу.

И притихла, смотрела в окно, пока «Мазда» ехала по аллейке между густых кустов к светлому зданию, чья крыша виднелась над ними. Макс медленно вел машину и думал, тоже поглядывая по сторонам, что Юлька тогда, на вокзале, беззастенчиво наврала ему. На кой черт женщине убивать богатого и щедрого мужа, что делает вот такие подарки? С какого перепугу? Любовников она может иметь сколько угодно и развлекаться на стороне как ее душа пожелает, но зачем при этом избавляться от мужа-миллионера? Это надо либо вовсе мозгов не иметь, но у Левицкой они имеются, либо… Додумать он не успел — кусты закончились, дорога тоже, и перед ними оказалась парковка, почти пустая, справа — тот самый открытый манеж, о котором говорил Рогожский, а точно по курсу — двери конюшни, длинного одноэтажного светлого здания.

Юлька выбралась из машины и чуть ли не бегом направилась туда, Макс едва поспевал следом. Машину он не закрыл, рассудив, что на собственность Левицкой здесь вряд ли найдутся охотники, убрал ключ в карман и шел за девушкой по длинному, чисто выметенному коридору. Пол приятно пружинил под ногами, пахло сеном, конским потом и кожей, было очень светло и тихо. Юлька здоровалась с людьми, что попадались им на пути и пропускали ее вперед, а заодно и Макса, посматривали на него украдкой, но вопросов не задавали. Понятное дело, что он не просто так сюда притащился, а, придав себе невозмутимое и сосредоточенное выражение, топает следом за Юлькой, а та уже далеко, почти в самом конце конюшни.

Макс прибавил шаг и опасливо поглядывал по сторонам, но лошади пока тревоги не внушали. Они стояли за решетчатыми стенками и с любопытством в глазах разглядывали нового человека, мотали гривами и гулко топали по засыпанному опилками полу. Вороные, рыжие, гнедые — их было тут десятка полтора, и все, судя по виду, стоили как дорогая машина. Каждой полагался отдельный денник с узким оконцем под потолком, кормушка с овсом и ворох сена. Попадались и пустые денники, но в них убирались служащие, грузили на небольшие тачки грязные опилки и увозили их, заменяли свежими. Макс пропустил одного рабочего вперед и догнал Юльку.