Читать книгу "Политотделы МТС в 1933–1934 гг. - Виктор Кондрашин"

В указанном Циркуляре особым пунктом поручалось работающим в политотделах сотрудникам ОГПУ при обсуждении вопроса об оказании колхозам продовольственной помощи вести «решительную борьбу с иждивенческими тенденциями и рвачеством» сельсоветов, правлений колхозов, которые «вместо изыскания всех возможностей помощи на месте, преувеличивая размеры трудностей, будут пытаться получить ее от государства»[135].

В большинстве донесений политотделов в вышестоящие органы ОГПУ и ЦК ВКП(б) за 1933 г. наряду со ссылками на «вредительство» как главную причину голода указываются реальные обстоятельства трагедии, как правило, связанные с действиями местных властей и конкретных их представителей. Приведем наиболее характерные примеры таких донесений политотделов в вышестоящие инстанции, в которых шла речь о голоде и его причинах в колхозах и селениях зон деятельности их МТС.

Очень красноречивым свидетельством реальных причин голода в сельских поселениях Северо-Кавказского края является политсводка № 1 политотдела Вешенской МТС, родины М. А. Шолохова. В ней прямо заявлялось, что население оказалось «терроризировано головотяпством прежнего руководства», его «инквизиторскими методами работы», когда в ходе хлебозаготовительной кампании 1932 г. с целью заставить колхозников сдавать хлеб местные «активисты» «снимали крыши с домов», «выбивали рамы», «ломали печки», «выгоняли людей босыми на мороз», сажали их в холодные амбары, где они при температуре −20–25° «в одном белье выдерживались по часам», «наставляли людям револьвер в рот», «заставляли пить керосин, соленую воду, ходить гусиным шагом, становиться на носки, высовывая язык, стоять с поднятыми руками». Дело доходило до того, что ретивые «активисты» несдатчикам хлеба «клали меж пальцев рук карандаши и сжимали руки», «сажали голым задом на горячую плиту, давая пить холодную воду» и т. д.[136] В результате из колхозников выбили все запасы хлеба, и они стали голодать.

В политсводке описываются конкретные факты голода. Вот лишь небольшой отрывок на эту тему:

«Очень много колхозников ходят по полям, вылавливают сусликов и, даже не отрубая хвостов для сдачи в сельсовет, а прямо палят, зажаривая, чтобы кушать. В хуторе Водянском в семье колхозника, посаженного за то, что у него нашли яму с хлебом, его жена, дошедшая до опухоли от голода, отнесла ребенка в ясли и, вернувшись домой, продолжала сидеть и на мой вопрос, что же она думает делать дальше, ответила очень спокойно – умирать.

Другой случай: зашел в семью бывшего эмигранта (хутор Ольшанский) Конкина А. П., в начале 1933 г. исключенного из колхоза. Старик лежал опухший от голода, мальчик и девочка ели зажаренных сусликов и только пару из них предложили матери. А старику ничего не дали…»[137]

Как уже отмечалось, ценность документов политотделов в том, что они подтверждают факт голода 1933 г. во всех регионах страны и указывают на его эпицентры, где имели место массовая голодная смертность и все ужасы голода. Так, 25 июня 1933 г. заместитель начальника политотдела Шишакской МТС Диканьковского района Харьковской области УССР Захаров направил заместителю председателя ОГПУ Г. Г. Ягоде специальное донесение, в котором сообщил о факте людоедства на почве голода в хуторе Толстом Мало-Бузовского сельсовета, где пожилая единоличница убила и сварила свою внучку… Расследованием выяснено, что причиной острого голода в этой семье было отсутствие пищи вследствие осуждения старшей сестры матери жертвы за невыполнение плана хлебозаготовок и пропажи самой матери, ушедший на заработки в ближайший совхоз[138].

Тяжелое продовольственное положение сохранялось в советской деревне и летом 1933 г. В это время имели место массовые заболевания колхозников «желудочной малярией». Об этом немало сведений в донесениях политотделов[139]. Например, об этом шла речь в докладной записке начальника политотдела Лебедянской МТС Подольского в обком партии ЦЧО от 4 августа 1933 г. В ней указывалось: «Остро обстоит дело с продовольствием в колхозах МТС, особенно колхоз „1 Мая“ Шовского сельсовета, колхоз „10 Октября“, колхоз „1-е Сезеново“ Сезеновского сельсовета и ряд других. В колхозе „10 Октября“ Сезеновского сельсовета в течение последних трех дней было 10 смертельных случаев, в этом же колхозе участились случаи невыхода на работу на почве истощения вследствие крайне слабого питания, питаются травой, хлеба и картофеля нет. Ввезенное просо на отоваривание яйцезаготовок направлено в более слабые колхозы, но эта помощь крайне недостаточна. Необходимо теперь же оказать продпомощь остро нуждающимся колхозам для сохранения трудоспособности к уборочной кампании»[140].

О массовых случаях опухания и повышенной смертности на почве голода в колхозах Саракташского района СВК говорилось во внеочередном донесении заместителя ПП ОГПУ Здоровцева в Средне-Волжский крайком ВКП(б) 9 августа 1933 г.: «Колхозники колхоза имени Буденного Саракташского района в последние 3–4 месяца переживали серьезное продовольственное затруднение. Была масса случаев опухания. В июле месяце среди колхозников открылась дизентерия, которая разразилась в массовом масштабе, принося ряд смертей ежедневно. За последние 10–15 дней июля месяца умерло 52 человека. В селе открыт врачебный барак, но врачебных сил по обслуживанию барака, а также и необходимых лекарств, недостаточно. Слабо дело обстоит и с питанием и, главным образом, за счет жиров и белого хлеба. Смертность наблюдается и по другим колхозам Саракташского района – в колхозе „Кзыл Шишма“ умерло за 10–15 дней июля месяца 10 чел. Требуется со стороны края помощь врачами и продуктами диетпитания»[141].

Таким образом, в 1933 г. политотделам МТС пришлось начинать свою работу в условиях голода советской деревни, о котором они имели исчерпывающее представление. Их деятельность должна была способствовать его ослаблению и в перспективе ликвидации в колхозах продовольственных трудностей с помощью их организационно-хозяйственного укрепления.

§ 2. Посевная

Первоочередной задачей политотделов МТС и совхозов была подготовка и проведение посевной кампании 1933 года. С момента начала своей деятельности в голодающей деревне политотделы внимательно изучали и фиксировали настроения колхозников и единоличников и сообщали о них своему руководству. Накануне начала сева они информировали его об эффективности оказываемой колхозам «продовольственной помощи», поскольку от этого зависел успех всей посевной кампании. На эту тему заслуживают внимания сведения из сводки Политсектора МТС Северного Кавказа «О работе политотделов МТС Северо-Кавказского края» от 29 марта 1933 г.