Читать книгу "Первые впечатления - Нора Робертс"

Да, ему доводилось слышать о таких. В его глазах промелькнуло удивление, но он промолчал. Сеть универмагов «Бристолз» опутывала всю страну. Марка была очень старая, престижная, рассчитанная на кошельки состоятельных людей. Даже сейчас компания Вэнса строила им новый магазин в Чикаго.

— Так или иначе, — продолжала Шейн, — она была юная изнеженная красотка, которая могла иметь все, чего только ни пожелает. Она получила образование в Европе. Родители хотели показать ее Парижу, а потом устроить ей дебют в Лондоне. Если бы она их послушалась, она бы имела свой собственный особняк и штат прислуги. Садоводство ей грозило только в виде прогулок по оранжереям. — Шейн усмехнулась, представив себе это. — Но она поступила по-своему. Влюбилась в Уильяма Эббота, ученика каменщика, нанятого для каких-то работ в поместье. Конечно, ее семья и слышать не хотела о таком родстве. Родители уже готовили почву для ее брака с наследником некоего стального магната. Когда до них дошли слухи о том, что творится, они немедленно рассчитали ученика каменщика. Короче, бабушка вышла за него замуж, а они лишили ее наследства. Настоящая викторианская драма, как пишут в романах.

Вэнс слушал молча, хотя пристальный взгляд Шейн словно вызывал его на комментарии.

— Они приехали сюда, к его родителям, — продолжала Шейн. — Им пришлось жить в одном доме, потому что не было денег построить или купить собственный. Когда умер отец Уильяма, они ухаживали за матерью. Бабушка никогда не жалела, что отказалась от всех полагавшихся ей «приятных вещей». У нее были очень маленькие руки, — Шейн взглянула на свои, — но вы бы не поверили, какие сильные. По сравнению с тем, к чему она привыкла, они жили бедно. Лошади были только для пахоты. Часть вашей земли когда-то принадлежала им. Но из-за высоких налогов и отсутствия работников… — Замолчав, Шейн взяла с полки банку, затем поставила ее на место. — Единственное, что ей досталось от родителей, — это столовый гарнитур и несколько фарфоровых вещиц, да и то через адвокатов, после смерти матери. — Шейн взяла лоскут, которым полировала стол, и протерла им руки. — У бабушки было пять детей. Двоих она потеряла еще в младенчестве, одного убили на войне. Одна дочь перебралась в Оклахому и лет сорок назад умерла там бездетной. Младший сын остался здесь, женился, и у него родилась дочь. Они с женой погибли, когда девочке было пять лет. — Шейн хмуро уставилась в окошко под потолком, через которое в подвал проникал свет и падал на цементный пол. — Представьте, что чувствует мать, пережившая всех своих детей.

Вэнс ничего не сказал, лишь продолжал наблюдать за Шейн, которая снова взволнованно зашагала по мастерской.

— Она воспитывала свою внучку, Энн. Бабушка любила ее. Может быть, от горя, не знаю. Моя мать была прелестным ребенком — наверху есть фотографии. Но она была вечно недовольна. Мне соседи рассказывали о ней разное, и пару раз сама бабушка. Энн ненавидела этот городок, ненавидела скромную жизнь. Она хотела стать актрисой. В семнадцать лет она забеременела.

Голос Шейн изменился, стал плоским и невыразительным. Вэнс никогда не слышал у нее такого голоса.

— Она не знала или не хотела признаваться, кто отец ребенка. Когда я родилась, она уехала, бросив меня на бабушку. Иногда приезжала на день или два, чтобы выпросить у бабушки денег. Замужем она была по меньшей мере трижды. Я видела ее в мехах. Но они не принесли ей счастья. Сейчас она все такая же красивая, недовольная эгоистка.

Шейн помолчала, посмотрела на Вэнса и продолжила:

— Моей бабушке удалось урвать от жизни лишь одно — любовь. Она прекрасно говорила по-французски, читала Шекспира и возделывала огород. И она была счастлива. Единственное, чему научила меня мать, так это тому, что вещи ничего не значат. Стоит тебе завладеть вещью, как ты сразу начинаешь охотиться за следующей, чтобы стать счастливым хотя бы на время. Ты боишься, что у кого-то будет вещь получше и счастья побольше. В какие бы игры ни играла моя мать, они лишь причиняли боль людям, которые ее любили. У меня нет ни времени, ни умений для подобных игр.

Шейн двинулась к лестнице, но Вэнс встал у нее на пути. Она подняла голову и посмотрела на него блестящими от гнева и слез глазами.

— Вам надо было послать меня к черту, — тихо проговорил он.

Шейн судорожно сглотнула.

— Идите к черту. — Она сделала попытку протиснуться мимо него.

Вэнс взял ее за плечи, крепко держа на расстоянии вытянутых рук, и спросил:

— Вы сердитесь на меня или на себя, потому что рассказали мне то, что меня не касается?

Шейн глубоко вздохнула, глаза у нее теперь были сухими.

— Я сержусь, потому что вы циник, а я никогда не понимала циников.

— Не более чем я идеалистов.

— Я не идеалистка, — возразила она. — Я просто не сразу соображаю, если меня используют. — Ей вдруг стало спокойно и грустно. — Я думаю, что вы теряете больше от своего недоверия, чем рискуете, доверяя.

— А что, если доверие окажется обманутым?

— Что ж, тогда надо забыть и двигаться дальше, — просто ответила Шейн. — Вы становитесь жертвой, только если решаете ею быть.

Вэнс сдвинул брови. Не это ли случилось с ним? Не так ли он стал жертвой? Почему он позволяет Амелии отравлять себе жизнь через два года после ее смерти? И как долго он будет оглядываться назад, ожидая следующего предательства?

От Шейн не укрылось выражение задумчивости на его лице.

— Вас сильно обидели? — Она тронула его за плечо.

Вэнс взглянул на нее и опустил руки.

— Да нет… так, я просто лишился иллюзий…

— Значит, сильно. Когда тот, кого любишь, предает тебя или когда твой идеал рушится, это трудно принять, особенно если это такие высокие идеалы, как у меня. — Шейн улыбнулась и взяла Вэнса за руку. — Поехали кататься.

Он так глубоко задумался о ее словах, что не сразу сообразил, что она предлагает.

— Кататься?

— Мы засиделись. — Она потащила его к выходу. — Не знаю, как вы, но я только работаю и сплю. Сегодня чудесный день, может быть, последний день бабьего лета. — Она захлопнула дверь в подвал. — К тому же вы все еще не были на поле сражения. Тем более с таким опытным экскурсоводом.

— А вы, — он еле заметно улыбнулся, — опытный экскурсовод?

— Самый-самый опытный, — ответила Шейн без тени скромности, чувствуя, как пальцы Вэнса, сплетенные с ее пальцами, начали понемногу расслабляться. — Я могу рассказать вам о сражении все и, как утверждают мои критики, даже больше.

— Ну что же, если только мне не придется потом писать проверочную работу, — согласился Вэнс.

— Я теперь в отставке, — напомнила Шейн.

— Сражение при Энтитеме, — начала Шейн, ведя машину по узкой извилистой дороге, по обеим сторонам которой высились памятники, — хотя и не принесло победы ни одной из сторон, не позволило генералу Ли с ходу захватить Север. — Вэнс усмехнулся, слыша ее лекторский тон, но не перебил. — Близ реки Энтитем-Крик расположен город Шарпсберг. 17 сентября 1862 года армии генералов Ли и Макклелана сошлись в самой кровопролитной однодневной битве Гражданской войны. Посмотрите, это церковь Данкер-Черч. — Она указала на небольшое белое здание, стоящее поодаль от дороги. — Там проходили тяжелейшие схватки. У меня есть несколько хороших гравюр для музея.