Читать книгу "По ту сторону жизни - Екатерина Лесина"

ГЛАВА 11

И слезы подступили к горлу. Почему теперь?

— Леди не плачут прилюдно, дорогая, — голос бабушки шелестит ветром. — Даже если очень хочется… особенно, если очень хочется. Запомни, слишком много вокруг тех, кому твои слезы будут в радость.

Я дышала. Снова. И не сразу заметила слегка запылившийся конверт. Конвертов я не помню.

— Вы прочтете или мне стоит? — На сей раз выдержка подвела моего дознавателя. Правда, рук к чужому имуществу он тянуть не стал, что было весьма благоразумно с его стороны.

Стоило прикоснуться к конверту, как на его поверхности пошла мелкая рябь. Запахло полынью и базиликом… значит, проклятье, скорее всего настроенное на ауру… и отнюдь не безобидное.

Я понюхала пальцы. Еще и мертвоягодник? А остаточная аура, стремительно тающая, к слову, и вовсе указывала на то, что проклятье было смертельным. Прелесть какая…

— Сама.

Я отвернулась. И развернула лист.

Здравствуй, дорогая…

Здравствуй, бабушка…

…не скажу, что меня радует необходимость оставить тебе это послание, но иного выхода я не вижу. Ты еще слишком юна и горяча, а я не протяну и года. Мне безумно страшно оставлять тебя, и в глубине души я продолжаю надеяться, что это письмо не попадет в твои руки. Однако здравый смысл и интуиция подсказывают, что время нашей крови истекло.

Наш род всегда умел обзаводиться врагами, но худшими из всех были мы сами.

Сейчас, оглядываясь назад, перебирая события всей своей жизни, я вижу совершенные ошибки, но не могу ничего исправить, как и найти ответа на вопрос, кто виноват.

Мой супруг?

Я знала его заботливым и любящим мужчиной, но мой дед был эгоцентричен, резок и нетерпим к чужим слабостям…

Понимаю. Темная сила. Темная кровь. Темная душа. Подобные нам априори эгоцентричны и нетерпимы, а еще язвительны, злопамятны и изобретательны. Я ничем не лучше деда, разве что возможностей имею немного меньше. Или, правильнее будет сказать, лежат они в несколько иной плоскости.

Пожалуй, если разобраться, то недоброжелателей и у меня отыщется изрядно. Взять хотя бы того аристократишку, который затеял компанию, но не справился. Любит ли он меня за то, что прибрала к рукам и дело его, и семейное имущество? Хотя нет, семейное имущество мне без надобности, с молотка ушло с имением вкупе. Но не умеешь дела вести, не лезь… или вот рабочие с Первой спичечной, куда я закупила новые машины. Нет, машины — это хорошо и выгодно, а сокращение штата на треть — естественный ход, позволяющий быстро окупить затраты, однако…

И еще доходный дом, прикупленный по случаю. Его я снесла, а жильцы… о них не думала. Да и теперь думаю без особого сожаления, скорее подбирая факты в копилку бабушкиного предположения. Что-то я поторопилась, говоря, будто лишь у моих дорогих родственников есть причины желать мне смерти.

Твой отец совершил не меньше ошибок. Да и были ли они ошибками? Не мне судить. Я и сама, признаюсь, не без греха. Однако речь пойдет ныне о деяниях, которые так или иначе, но изменили жизни иных членов нашей семьи.

Диттер, которому я протянула лист, читал молча.

Нос хмурил, потирал. А надо сказать, что в старом кресле, позолота с которого слегка облупилась, смотрелся он вполне гармонично. Отец любил здесь сиживать, устраиваясь у окна и используя подоконник в качестве письменного стола. Он сдвигал шторы, придавливая их массивной статуэткой из бронзы, бросал отрез кожи, а поверх него — стопку листов. Рядом частенько ставил высокую кружку, в которую подливал из заговоренной фляги чай…

И мне плевать, кому он там жизнь поломал. Он мой отец. И я его любила, как и матушку…

…стоит начать с моего супруга.

Было время, когда он вел весьма свободный образ жизни, чего, впрочем, никогда не скрывал. И долгое время меня это смущало, не позволяло принять сделанное им предложение…

Дед со смехом рассказывал, как взбирался по плющу на третий этаж бабкиного особняка, а после мерз на балконе, не смея согреться магией, ибо охрана дома была уж очень изощренной. И однажды едва не замерз, но…

Время показало, что некоторые мои опасения были небезосновательны. Из троих его сыновей лишь твой отец является мне родным по крови и, что куда важнее, по духу. Мортимер появился на свет после непродолжительного курортного романа. Матушка его — провинциальная актриска, полагавшая, будто заявления о беременности будет достаточно, чтобы получить мужа. И когда надеждам ее не суждено было сбыться, она пригрозила пойти к газетчикам. Не то чтобы моего дорогого мужа беспокоила репутация — у нашего рода она такова, что ее не слишком испортит и десяток брошенных младенцев, но все же по ряду причин, первой из которых была ответственность перед родом, он предпочел заключить договор.

Она получила полное содержание и медицинское обслуживание, а после родов — определенную сумму денег, весьма, полагаю, приличную, если ее хватило, чтобы та женщина подписала отказ от ребенка. Ты знаешь, дети в нашем роду появляются крайне редко, а твой дед вошел в возраст полной силы, что еще больше усугубило проблему.

Мортимер рос, окруженный няньками и гувернантками, не испытывая недостатка ни в чем. В нем, на радость моему супругу, рано проснулся дар, что обещало немалую силу.

Этот лист я попридержала.

Да уж, на нашем семейном погосте, оказывается, изрядно скелетов зарыто. Почему бабуля помалкивала? Неужели и вправду опасалась, что я побегу к дядюшке, обвиняя его… в чем, собственно говоря, его можно было обвинить?

На момент нашей с Грегором свадьбы Мортимеру исполнилось полгода. Твой дед никогда и ни о чем не просил меня, а потому решение назвать Морти сыном я приняла единолично.

Благородство, не свойственное темным. Как-то вот… не знаю. Любовь? Или помутнение разума, ибо официальное признание чужого отпрыска родным ставит его в один ряд с наследниками, рожденными в законном браке. И получается, у дядюшки моего есть все законные основания требовать титул. Точнее были бы, обладай он силой.

Твой отец появился позже. К сожалению, беременность моя протекала тяжело, а роды и вовсе поставили под угрозу и мою жизнь, и жизнь твоего отца. Грегору пришлось прибегнуть к семейной силе, чтобы не позволить его душе перешагнуть тот рубеж, который отделяет мир живых от мира мертвых. Однако почти год мы не были уверены, что наш сын выживет.

По словам целителей, вероятность того, что я вновь понесу, была мизерна, да и если бы случилась беременность, то вряд ли бы я сумела разродиться. В тот же год — был он крайне тяжелым для нашего семейства и, полагаю, именно тогда мы задумались, что будет, если нить нашего рода оборвется — заболел Мортимер. Как нам сказали, его мать, вероятно, желая во что бы то ни стало забеременеть, принимала некоторые зелья. Сами по себе они относительно безвредны, но не в тех количествах, которые, видимо, были выпиты, и не в сочетании с темной силой. Увы, тот дар, на который мы надеялись, обратился против Мортимера, разрушая его разум и тело.