Читать книгу "Размышления о Греции. От прибытия короля до конца 1834 года - Иван Персиани"

V. Позиция Российской миссии в греческих делах

Осторожность российской миссии.

Среди этого нагромождения глупостей, нелепостей и интриг представитель российского императора[160] не позволил себе ни на мгновение выйти за круг своих обязанностей. Доступный для представителей всех партий и направлений, он проявлял ко всем равное уважение. Он выслушивал сетования обиженных на регентство, призывал их проявить терпение и убеждал стяжать доверие своей преданностью и законопослушанием. В отличие от своих коллег он не утомлял правительство непрерывными рекомендациями. Он всегда держался в стороне и потихоньку сетовал на слепоту регентства, никогда не осмеливаясь на открытый шаг, который мог бы его оскорбить. Он ограничивался ролью простого наблюдателя.

Между тем, непредвиденный случай вынудил его оставить занятую в отношении регентства осторожную позицию.

Убийство Прасиноса.

Знаменитый Гривас, этот герой мегарских мятежников, приказал убить в Анатоликоне[161] русского подданного по имени Прасинос, чтобы завладеть его имуществом. Российская миссия сочла своим долгом потребовать от регентства наказания виновного. Последнее выразило недовольство этим, поскольку было вынуждено выступить против одного из лидеров якобинцев, которого, оно, вероятно, намеревалось осыпать почестями и наградами. Оно злобно выразило российской миссии свое недовольство, указав на трудности, которые возникнут у еще не укрепившегося королевского правительства. Оно подвергло сомнению подданство Прасиноса, несмотря на различные подлинные документы, характеризующие его как российского подданного и бессарабского землевладельца. Но все же оно не осмелилось спорить против очевидности преступления, опасаясь быть обвиненным в пристрастности, и в конце концов арестовало виновного, а равно и некоего Магниатиса, который на проведенном в Патрах допросе показал, что убил Прасиноса по приказу Гриваса. Магниатис был ценным свидетелем, чьи показания были бы против обвиняемого, вот почему господин Колеттис постарался устроить ему побег за несколько дней до начала суда.

Процесс Гриваса.

Между тем, день суда был назначен и обвиняемый предстал перед навплийским судом. С этого момента легко было предвидеть приговор. Председателем упомянутого суда был известный Полизоидис*[162]. Мандрен должен был судить картуша[163], этого было достаточно, чтобы признать его абсолютно невиновным. Чтобы рассеять сомнения относительно своих намерений и настроить слушателей в пользу обвиняемого, господин председатель открыл заседание вступительным словом, ставшим помпезным панегириком знаменитому генералу, «который дважды спас отчизну от тирании, а теперь предстал перед судьями как преступник».

Протест адвоката вдовы Прасиноса.

Адвокат вдовы Прасиноса резко возражал против этого нарушения, протестовал против отсутствия девяти свидетелей, а также бегства сообщника Гриваса, не признал компетенцию навплийского суда, поскольку преступление было совершено в городе Анатоликон, относящемся к юрисдикции суда Месолонги, и покинул заседание, выразив свое негодование в весьма решительных выражениях. Однако председатель не посчитался с этим протестом и процедура началась.

Речь господина Скуфоса[164].

Королевский прокурор господин Мэссон зачитал обвинительное заключение, составленное в очень умеренных выражениях. Адвокат Гриваса господин Скуфос, найдя поле боя пустым по причине отсутствия адвоката вдовы Прасиноса, дал волю своим страстям и, вместо того, чтобы ограничиться защитой обвиняемого, оклеветал пострадавших. Все преступления, идущие на пользу якобинству, для него были добродетелями. Он подверг сомнению преступление, совершенное в отношении Прасиноса; но, даже если бы оно имело место, то, по его мнению, это был бы мелкий грешок, который следовало простить знаменитому генералу, принимая во внимание его выдающиеся заслуги. Затем он прицепился к слову «чудовище», употребленному в ноте российской миссии, обвиняющей Гриваса в убийстве Прасиноса, и обернул это обозначение против господ де Рикорда[165] и де Рюкмана[166], приписав им убийство президента, поджог флота и все бедствия Греции.

Оправдание Гриваса.

Вследствие этой блестящей речи Гривас был оправдан и торжественно доставлен в дом господина Колеттиса. Здоровая часть нации стонала и сожалела о том, что регентство доверило важнейшие государственные посты якобинцам, превратившим Грецию в арену всяческих преступлений, совершаемых ради прихоти нескольких негодяев.