Читать книгу "Горбачевы. Чета президентов - Сергей Платонов"

Отложив очерк, Михаил подумал: «Где-то у Булгакова я встречал подобное об оккупации России… Но каков Ленин! Ради реализации своей идеи готов был идти на любые жертвы. Это и есть настоящая политика. Не зря он называет ее искусством возможного. Похоже, что моя демократическая революция может тоже потребовать немалых жертв. Может быть и смены идеологии. Слава богу, в этот раз ничто не угрожает самой стране».

— Рая, ты не помнишь, у Булгакова есть что-то об оккупации России большевиками?

— Я знала, что ты спросишь, и нашла. У него на эту тему есть небольшая статья под названием «Грядущие перспективы». Почитаешь как-нибудь. На сегодня хватит. Пора обедать.

Первые итоги

…Полгода, как судьба вознесла Михаила на вершину власти в одной из старейших, сложных, огромных и необычных по национальному и социальному устройству стран мира. По историческим меркам, еще совсем недавно она называлась Россией. Теперь это Союз Советских Социалистических Республик (СССР). Евразийская страна-гигант, состоящая из пятнадцати очень разных республик. Под ее прямым или косвенным влиянием также находятся десятки других стран во всех частях мира. Особенно близки связи с ближайшими союзниками по Варшавскому Договору и Совету Экономической Взаимопомощи. Кроме этого правящая страной Коммунистическая партия состоит в дружеских легальных или скрытых отношениях с более чем сотней коммунистических и социалистических партий, многими левыми движениями. На Западе это все называют Советской империей. Самой могучей в мировой истории.

Сказать, что он изо всех сил рвался, карабкался на эту вершину, будет неправдой. Карьера складывалась довольно прозаично. А если посмотреть со стороны, так даже легко. Когда-то прочитал у Бальзака, что в высшую власть можно проникнуть двумя способами: вползти змеей или ворваться пушечным ядром. По скорости восхождения его вариант ближе к ядру. Но поскольку в карьере не было заметных конфликтов, а событий он никогда не торопил, всегда терпеливо выжидая свой час, то ближе первый способ — змеиный. Как бы то ни было, он — на вершине. И теперь весь груз чудовищной ответственности за работу этой системы или вернее сказать необъятного «хозяйства» в половину мира лежал на нем. Сомнений в том, что сможет успешно руководить этой махиной, пока не возникало. То ли потому, что еще до конца не пришло понимание этой огромности. Или потому, что он никогда и ничего не боялся, играючи брался за любое дело и действовал по наполеоновскому принципу — «разберемся по ходу дела». Сейчас хотелось провести этот день спокойно без обычной гонки, в раздумьях о том, что удалось сделать. Понять, как двигаться дальше. Кто из приближенных оправдал ожидания. Кто — нет.

Еще Андропов создал несколько групп из видных ученых для глубокого изучения обстановки в стране. Общее руководство над ними он неожиданно поручил Михаилу. Так и сказал: «Не удивляйся и не ограничивай себя только сельским хозяйством, бери шире, этого требует обстановка». Над этой фразой давнего патрона они с Раисой размышляли не один раз. Но тогда как аванс на его будущее правление они ее не рассматривали. Такой прогноз казался им слишком смелым.

С того времени некоторые коллективы уже выдали результаты. И теперь необходимо было в них разобраться по-настоящему. Потому что уже первое чтение материалов Михаила встревожило. Они указывали на то, что положение в стране более сложное, чем представлялось и Андропову и ему. К тому же, в рекомендациях ученых мужей кроме множества оценок почти не было четких указаний на средства решения назревших проблем. Их-то и придется теперь находить ему. И никому другому. Кажется, уже явилось понимание в главном — необходимо как можно скорее найти способ хотя бы частичного снятия того имперского перенапряжения, которое чувствуется во всем и не может не подрывать силы страны.

Вспомнилось, что на столе уже несколько дней лежат нечитанные из-за поездки по стране документы и среди них записка академика Арбатова по Афганистану и папка с документами Политбюро по академику Сахарову. Помощник Болдин запросил ее из архива после письма президента Австрии и других зарубежных деятелей с просьбой рассмотреть вопрос о возвращении Сахарова из ссылки, которого таким образом наказали за протесты против ввода советских войск в Афганистан. Не терпелось посмотреть и справку Госстаткомитета по антиалкогольной компании. За сто дней это было его первое крупное и, как многие убеждали, важное решение. Раиса под непосредственным впечатлением от пьянства брата даже настаивала на сухом законе. Не меньшим был напор и ближайшего в то время соратника трезвенника Лигачева. В результате запретили выпуск «бормотухи» — так в народе называли низкосортные вина, на пятьдесят процентов снизили производство водки и коньяка. Под угрозой исключения из партии партийным чиновникам и госслужащим запретили банкеты с употреблением спиртного. Усилили наказания за выпивку в рабочее время. В качестве компенсации нарастили выпуск пива и соков.

Даже беглое ознакомление с документами в «деле» Сахарова вызывало вопросы. Правосознание юриста не могло принять и согласиться с тем, что ссылка была внесудебная и, главное, бессрочная! Да еще и за компанию с женой. А она за что? Или она поехала за ним как декабристка? Правда, Боннер Елена, или, как выразился на заседании Политбюро один из секретарей ЦК, — «зверюга в юбке», и сама не мёд. Еще та диссидентка. Поговаривают, что она академиком полностью манипулирует и даже поколачивает. Когда по Сахарову принимались решения, Горбачев еще не был членом Политбюро. Просто Секретарей ЦК в такие проблемы не посвящали. Как и по Афганистану, когда решение было принято совсем «узким» составом: Брежневым, руководителем КГБ Андроповым, министром иностранных дел Громыко и министром обороны Устиновым. Других членов Политбюро только поставили в известность, а кандидаты — Горбачев, Шеварднадзе и другие, сначала узнали об этом из СМИ. А потом официально — на Пленуме Центрального Комитета. Голосовали члены пленума за ввод войск, как тогда было принято, единогласно. И он ведь, как все, тоже голосовал «за».

Как неожиданно сплелись эти две проблемы. «Отец» советского ядерного оружия Сахаров и Афганистан. Он первый, кто публично осудил решение о вводе войск в эту страну. Причем в форме не принятой, если не сказать запрещенной, в СССР. Это было сделано в форме интервью иностранным СМИ. За что и пострадал. Неужели он один прав? Правда, еще академик Георгий Арбатов не дает покоя. Звонит, шлет записки, просит хотя бы объявить о начале вывода войск и освободить Сахарова. Советует также срочно заняться «еврейскими» отказниками. Говорит, что без этого американцев с их позиций не сдвинуть. Им начхать, что все они секретоносители. Право на выезд, убеждены в американском Государственном департаменте, выше безопасности. Недавно Арбатов вообще выдал, предложив отдать Японии четыре курильских острова. Иначе, мол, с ними каши не сваришь. А у них и деньги и технологии. Как-то все эти рекомендации похожи на очень тонкие провокации. Может, не зря Андропов, хотя и хвалил, но рекомендовал особенно не приближать Арбатова. Есть данные, что он близок с помощником президента США Генри Киссинджером. Недавно об их встрече рассказали такую байку. Киссинджер спрашивает Арбатова: «Вы еврей? Тот отвечает: я русский. Ну, тогда я американский», — согласился Киссинджер. Но работать с кем-то надо. Арбатову не успеешь назвать проблему, а у него уже готовый ответ. Умный, активный, проницательный из тех «ученых евреев», без которых ни один руководитель СССР не обходился.