Читать книгу "Особые поручения: Декоратор - Борис Акунин"

Кузьма Саввич еще немножко покряхтел, но,почувствовав, что преглупо смотрится, руки убрал и ошарашенно уставился настранного чиновника. В зале стало очень тихо.

– Вы-то, милейший, мне и нужны, –впервые разомкнул уста Эраст Петрович. – П-потолкуем?

Он взял фабриканта двумя пальцами за запястьеи быстро зашагал к затворенным дверям банкетной. Видно, пальцы коллежскогосоветника обладали каким-то особенным свойством, потому что корпулентный хозяинскривился от боли и мелко засеменил за решительным брюнетом с седыми висками.Лакеи растерянно застыли на месте, а мишка немедленно уселся на пол и дурашливозамотал мохнатой башкой.

У дверей Фандорин обернулся.

– Продолжайте веселиться, г-господа. АКузьма Саввич пока даст мне кое-какие разъяснения.

Последнее, что заметил Эраст Петрович, преждечем повернуться к гостям спиной, – сосредоточенный взгляд экспертаЗахарова.

* * *

Стол, накрытый в банкетной, был чудо какхорош. Коллежский советник взглянул мельком на поросенка, безмятежно дремлющегов окружении золотистых кружков ананаса, на устрашающую тушу заливного осетра,на замысловатые башни салатов, на красные клешни омаров и вспомнил, что из-занеудавшейся медитации остался без обеда. Ничего, утешил он себя. У Конфуциясказано: «Благородный муж насыщается, воздерживаясь».

В дальнем углу алел рубахами и платкамицыганский хор. Увидели хозяина, которого привел за руку элегантный барин сусиками, оборвали распевку на полуслове. Бурылин досадливо махнул им свободнойрукой: нечего, мол, пялиться, не до вас.

Солистка, вся в монистах и лентах, поняла егожест неправильно и завела грудным голосом:

Ой да не-су-женый, ай да невен-ча-ный…

Хор глухо, в четверть силы подхватил:

Привез каса-то-чи-ку в терём бревен-ча-тый…

Эраст Петрович выпустил руку миллионщика,обернулся к нему лицом.

– Я получил вашу посылку. Должен ли ярасценивать ее как п-признание?

Бурылин тер побелевшее запястье. На Фандоринасмотрел с любопытством.

– Ну и силища у вас, господин коллежскийсоветник. С виду не скажешь… Какое еще послание? И в чем признание?

– Вот видите, и чин мой вам известен,хотя Захаров давеча его не называл. Ухо отрезали вы, б-больше некому. И наврача учились, и у Захарова вчера с однокашниками побывали. То-то он уверенбыл, что уж кто-то, а вы непременно здесь сегодня будете. Почерк ваш?

Он предъявил фабриканту обертку от«бандерори».

Кузьма Саввич взглянул, ухмыльнулся.

– А чей же. Понравился, значит, мойгостинчик? Я велел, чтоб непременно к обеду доставили. Не поперхнулись бульоном-то,а? Поди, совещанию собрали, версий понастроили? Ну каюсь, люблю пошутить. Как уЕгорки Захарова вчера со спирта язык-то развязался, я удумал штуку выкинуть.Слыхали про лондонского Джека Потрошителя? Он с тамошней полицией такой жефокус проделал. У Егорки там на столе дохлая девка лежала, рыжая такая. Взялнезаметно скальпель, тихонько оттяпал ухо, в платочек обернул, да в карман. Ужбольно кудряво он вас, господин Фандорин, расписывал: и такой вы, и этакий, илюбой клубок размотать можете. А что, не соврал Захаров – вы субъектлюбопытный. Я любопытных люблю, сам из таковских. – В узких глазахмиллионщика блеснул лукавый огонек. – Давайте так. Забудьте вы эту моюшутку – все равно она не задалась. А поедемте-ка с нами. Знатно покуролесим.Скажу по секрету, я препотешный кундштюк один выдумал для врачишек этих, моихстародавних знакомцев. У мадам Жоли уже все подготовлено. Завтра Москваживотики надорвет, как узнает. Поедемте, право слово. Не пожалеете.

Тут хор вдруг оборвал медленную, тихую песню игрянул во всю мощь:

Кузя-Кузя-Кузя-Кузя,

Кузя-Кузя-Кузя-Кузя,

Кузя-Кузя-Кузя-Кузя,

Кузя, пей до дна!

Бурылин только глянул через плечо, и ревоборвался.

– За границей часто бываете? –невпопад спросил Фандорин.

– Это я здесь часто бываю. – Хозяинперемене темы, кажется, ничуть не удивился. – А за границей я живу. Мнебез надобности тут штаны просиживать – у меня управляющие толковые, все безменя делают. В большом деле вроде моего надобно только одно: в людях разбираться.Если людей правильно подобрал, можешь после баклуши бить, дело само идет.

– В Англии д-давно были?

– В Лидсе часто бываю, в Шеффилде. Там уменя фабрики. В Лондоне на биржу заглядываю. Последний раз в декабре был. Послев Париж, а к Крещенью в Москву вернулся. А зачем вам про Англию?

Эраст Петрович чуть смежил ресницы, чтобпригасить блеск в глазах. Снял с рукава соринку, сказал с расстановкой:

– За глумление над телом девицы Сечкинойя помещаю вас под арест. Пока административный, но к утру б-будет и распоряжениепрокурора. Залог ваш поверенный сможет внести не ранее завтрашнего полудня. Выедете со мной, гости пусть отправляются по домам. Визит в бордель отменяется.Нечего добропорядочных врачей п-позорить. А вы, Бурылин, преотличнопокуролесите и в арестантской.

* * *

В благодарность за спасенную девочку ночью мнебыл сон.

Снилось, что я пред Престолом Господним.

«Садись ошую, – сказал мне ОтецНебесный. – Отдохни, ибо ты несешь людям радость и избавление, а этотяжкий труд. Неразумны они, чада мои. Взгляды их перевернуты, черное видится имбелым, а белое черным; беда счастьем, а счастье бедой. Когда призываю Я измилости к Себе одного из них в младенчестве, прочие плачут и жалеют призванноговместо того, чтоб возрадоваться за него. Когда оставляю Я некоего из них житьдо ста лет, до немочи телесной и угасания духовного, в наказание и назиданиепрочим, те не ужасаются страшной доле его, а завидуют. Послесмертоубийственного сражения радуются отвергнутые Мной, хоть бы даже и получилиувечье, а тех, что пали, призванные Мной пред Лицо Мое, они жалеют и втайнедаже презирают как неудачников. А те-то и есть истинные счастливцы, ибо уже уМеня они; несчастливцы же те, кто остался. Что делать Мне с человеками, скажи,добрая ты душа? Как вразумить их?»

И жалко мне стало Господа, тщетно алкающеголюбви неразумных чад своих.

Торжество Плутона

6 апреля, чистый четверг

Нынче Анисию выпало состоять при Ижицыне.

Вчера поздно вечером после «разбора», в ходекоторого выяснилось, что подозреваемых теперь больше, чем нужно, шеф походил покабинету, пощелкал четками и сказал: «Ладно, Тюльпанов. Утро вечера мудренее.Идите-ка отдыхать, набегались сегодня п-предостаточно.»