Читать книгу "Спаси меня, вальс - Зельда Фицджеральд"

— Итак, устроим смотр нашим возможностям и постараемся пережить путешествие.

Что ж, они составили отличный квартет, вдохновенно излагавший романтические сюжеты, которые приходили им в голову.

— И миссис Гэйл тоже будет с нами, ведь так, дорогая?

Миссис Гэйл виновато мигнула круглыми глазами.

— Я бы с удовольствием, леди Сильвия, но у моего мужа отвращение к вечеринкам. Он попросту не выносит их.

— Ничего, дорогая, я тоже их не выношу, — отозвалась леди Сильвия.

— Как и все.

— Нет, я всех сильнее их ненавижу, — стояла на своем леди Сильвия. — Я устраивала вечеринки сначала в одной комнате, потом в другой, потом в третьей, в конце концов мне пришлось покинуть свой дом, потому что там все переломали — даже почитать негде.

— Наверное, можно все починить?

— Деньги мне нужны для вечеринок, я не стану тратить их на ремонт. Конечно же, это не я хочу читать, это мой муж. Избаловала я его.

— Мы боксировали с гостями, пострадали лампы Сильвии, — вмешался милорд, — ей это очень не понравилось, и она повезла меня в Америку, а теперь везет обратно.

— Когда привыкнешь, то начинаешь даже любить простой образ жизни, — твердо произнесла его жена.

Обед был типичным для морского путешествия: все блюда отдавали запахом просоленной швабры.

— Мы все должны принять достойный вид, — напомнила леди Сильвия, — чтобы угодить официантам.

— Правильно, — пропела миссис Гэйл. — Очень правильно. О нас так много ходило слухов, что я даже побоялась завести детей, как бы они не родились с выпученными глазами или синими ногтями.

— А всё друзья, — произнес муж леди Сильвии. — Они тащат вас на скучные обеды, волокут на Ривьеру, изводят в Биаррице и по всей Европе распускают ужасные сплетни о вашей верхней челюсти.

— Когда я женюсь, моя жена будет недосягаема для сплетников, ибо откажется от всех вполне естественных потребностей, — вмешался американец.

— Тогда убедитесь, что не любите ее, иначе все равно не избежать скандалов, — заметил Дэвид.

— Избегайте согласия, — с чувством произнесла Алабама.

— Да, — подтвердила леди Сильвия, — терпимость приводит к тому, что в отношениях супругов не остается никакой тайны.

— Под тайной, — вмешался ее муж, — Сильвия подразумевает нечто неприличное.

— Ах, дорогой, какая разница!

— Никакой, насколько я понимаю.

— В наше время все хотят быть подальше от закона.

— Вокруг такая толпа, — вздохнула леди Сильвия, — негде спрятаться, чтобы можно было ни от кого не защищаться.

— Полагаю, брак — единственное, что мы никогда не познаем до конца, — изрек Дэвид.

— Однако ходят слухи, будто вам удалось сделать свой брак счастливым.

— Мы собираемся презентовать его Лувру, — заявила Алабама. — И уже получили согласие французского правительства.

— Долгое время мне казалось, что только мы с леди Сильвией неразлучная пара, — конечно же, это куда труднее, когда вы далеки от искусства.

— Сегодня многие считают, что брак и жизнь идут врозь, — сказал американец.

— С жизнью всё врозь, — эхом отозвался англичанин.

— Если вы думаете, что уже создали себе репутацию в глазах публики, — вмешалась леди Парснипс, — то не помешает выпить еще шампанского.

— О да, неплохо как следует расслабиться перед штормом.

— Ни разу не видела настоящий шторм. Полагаю, это не сравнимо с тем, как его расписывают.

— Главное — не утонуть.

— Но, дорогая, мой муж говорит, что во время шторма самое безопасное место на корабле, если уж вы отправились в море.

— Лучше не отправляться.

— Точно.

Шторм начался совершенно неожиданно. Бильярдный стол сломал колонну в салоне, и шум пронесся из конца в конец корабля, как предзнаменование смерти. Слаженно и отчаянно действовала команда. Стюарды носились по коридорам, торопливо привязывая чемоданы к раковинам. К полуночи веревки перетерлись, и сами раковины оторвались от стен. Вода хлынула в вентиляторы, пролилась в переходы, и прошел слух, что вышло из строя радио.

Официанты и официантки построились у подножия лестницы. Алабаму удивили их напряженные лица и виноватые бегающие взгляды, ведь обычно эти люди так уверены в себе, но теперь столь презираемая ими мощь стихии камня на камне не оставила от их воспитанной дисциплиной смелости и сдержанности, выставила напоказ куда более естественный эгоизм. Алабама никогда и не думала, что дисциплиной можно обуздать темперамент, она всегда считала, что просто людям с определенным темпераментом нравится тащить на себе груз забот о других.

«Ну, это-то все могут, — думала она, пока бежала по мокрым коридорам в свою каюту, — куда труднее удержаться наверху, не погрязнуть. Вот почему мой отец всегда был одинок». Корабль тряхнуло, и Алабаму бросило от одной стены к другой. Ей показалось, что у нее сломался позвоночник.

— О черт, неужели нельзя хоть на минуту остановиться, прежде чем пойти на дно?

Бонни поглядела на мать с недоумением.

— Не бойся, — сказала она.

Алабама была напугана до полусмерти.

— Я не боюсь, родная, — ответила она. — Бонни, если ты сдвинешься с места, тебя может убить, поэтому лежи тут и держись покрепче, а я поищу папу.

Она не отрывала рук от поручней, поднимаясь и опускаясь вместе с кораблем. Лица членов команды были бесстрастны, когда она проковыляла мимо, словно они увидели внезапно обезумевшую особу.

— Почему не подают сигнал спускать спасательные шлюпки! — в истерике прокричала она прямо в невозмутимое лицо офицера-радиста.

— Возвращайтесь к себе в каюту, — ответил он. — Их нельзя спустить на такие волны.

Дэвида она отыскала в баре, где были только он и лорд Пристли-Парснипс. Столы стояли один на другом. Тяжелые кресла приверчены к полу и связаны веревками. Мужчины пили шампанское, обливая им все вокруг, будто в руках у них были не бокалы, а ведра с водой.

— С тех пор, как я вернулся из Алжира, это первый такой шторм. Там я, бывало, буквально ходил в каюте по стенам, — безмятежно повествовал милорд, — да и, кстати, корабли в военное время были не слишком хороши. А я-то думал, все, больше такого не испытаю.

Алабама неловко перемещалась по бару, держась за столбы.

— Дэвид, тебе надо пойти в каюту.

— Но, дорогая, — возразил он, все еще довольно трезвый, во всяком случае, более трезвый, чем англичанин, — что я-то могу поделать?

— Мне кажется, уж если тонуть, так всем вместе…

— Вздор!

Бросившись вон из бара, она услыхала за спиной голос британца: