Читать книгу "Я - бронебойщик. Истребители танков - Владимир Першанин"

– Свою артиллерию проссал, готовь гранаты. Лишних орудий у нас нет. Кстати, мы тебе роту ПТР недавно передали. Тридцать с лишним противотанковых ружей. Воюют они?

– Воюют, – без особого подъема отозвался комполка. Бросив трубку, выругался: – Много они навоюют со своими кочергами!

Свежеиспеченный подполковник был неправ. Роту ПТР возглавлял опытный командир Тимофей Макарович Зайцев, для которого эта война была уже вторая. Бойцы были подготовлены им на совесть. Готовые к схватке с танками, они наносили немцам чувствительные удары.

На центральном участке наше отделение сумело поджечь один танк Т-3 и добить угодивший на мину второй такой же танк. Справиться с этими 20-тонными машинами, имевшими толстую броню, было не просто. У меня в отделении погибли два человека, понесли немалые потери пятая и шестая роты, отражая атаку штурмовых взводов. Кроме того, мы крепко подковали и заставили убраться легкий Т-2 с 20-миллиметровой пушкой.

Пока наш подполковник надрывал глотку, на левом фланге два тяжелых Т-4 успели натворить дел, постреляв и раздавив многих бойцов первого батальона. Когда молодой командир противотанкового взвода подбил гранатой один из Т-4, второй танк продолжал рушить окопы, надеясь на поддержку других машин и штурмового пехотного батальона.

Полковая «трехдюймовка» подбила Т-3, шедший следом. Второй танк был обстрелян из ПТР и получил несколько пробоин. Был убит наводчик. Командир Т-3 понял, что продвинуться дальше не сумеет – со ста метров его издырявят и подожгут.

Взяв на буксир подбитого собрата, Т-3 попятился назад, продолжая вести огонь. Атака застопорилась.

Пришли в себя бойцы первого батальона, понесшие большие потери. Увидев разорванные гусеницами тела товарищей, забросали гранатами оба тяжелых Т-4. Бутылка с горючей смесью разбилась о броню одного из них, заставив спешно отступить, чтобы погасить огонь. Оба тяжелых танка забрались в глубину обороны, прорвали ее, уничтожив три пушки и десятки людей.

Но сейчас разорванное кольцо сомкнулось. Экипаж горевшего Т-4 не мог вылезти наружу, погасить огонь и вытянуть на буксире второй Т-4 с разорванной гусеницей. Пули барабанили по броне, взрывались гранаты и летели новые бутылки с «коктейлем Молотова».

Двое бронебойщиков, спрыгнув в окоп поближе к танку, всадили в горевший Т-4 обойму из самозарядного противотанкового ружья. В ответ получили пулеметную очередь, но успели укрыться. Понимая, что промедление обернется для танка и экипажа гибелью, командир Т-4 приказал спешно уходить задним ходом.

Второй Т-4, с разорванной гусеницей, остался на наших позициях. Старшина Савелий Гречуха прыгнул на башню отчаянно отстреливавшегося танка и выпустил барабан своего старого нагана в смотровые щели.

– Горючку или гранату дайте! – кричал он сверху.

Один из бойцов протянул ему черную бутылку с горючей смесью, но башня, резко крутанувшись, ударила пушечным стволом красноармейца. Ему сломало руку, бутылка разбилась о мерзлую землю, на бойце вспыхнула шинель. Двое ребят оттащили его в сторону и, обжигаясь, сорвали шинель.

Савелий был своеобразным человеком. Замедленный в движениях, смурной, он не лез на рожон. Но сейчас в нем что-то переломилось. Кое-как удержавшись на вращающейся башне, он пытался перезарядить наган. Не получалось. Но он твердо намеревался добить немецкий танк, не считаясь с опасностью.

У экипажа не выдержали нервы. Открылся верхний люк, из него высунулся лейтенант, командир танка. Выстрелил в упор, ранив старшину в плечо. Если бы лейтенант знал, с кем имеет дело, наверное, не стал бы связываться с русским.

Гречуха своими мощными руками раздавил лейтенанту пальцы, схватив парабеллум, вытянул тело наружу и переломил ему шею. Говорят, это была жуткая картина. Немецкий лейтенант вырывался, кричал, предчувствуя смерть, затем смолк.

Савелий, сбросив тело вниз, стрелял в открытый люк из парабеллума, нависнув над ним как глыба. Танк можно было захватить в качестве трофея, с исправной пушкой и пулеметами. Но вокруг него разгорелся целый бой.

Торопились на подмогу солдаты немецкого штурмового батальона, выскакивали остальные члены экипажа с пистолетами и автоматами. Наша пехота бежала со штыками наперевес мимо раздавленных, обезображенных тел товарищей.

Эпицентр боя переместился к застывшей громадине Т-4. Гречуха застрелил механика-водителя, спрыгнул с танка, нашарил в снегу бутылку с горючей смесью, которую уронил убитый красноармеец, и швырнул ее в люк. Изнутри выплеснулось пламя, и все отскочили в сторону, зная, что через минуты сдетонируют снаряды и последует взрыв.

Началась рукопашная – страшная для немцев схватка. В Европе так не воюют, но ведь это дикая Азия! Гречуха удовлетворенно проследил, как рванул боезапас и кувырнулась в снег башня. Подобрал лежавшую в снегу винтовку и кинулся в драку.

Опустошив магазины автоматов, немецкие солдаты лихорадочно перезаряжали их. Гранаты на расстоянии нескольких шагов были бесполезны. С ревом приближалась цепь красноармейцев.

Штыки с шипением вонзались в животы рослых солдат штурмового батальона. Мелькали блестящие от постоянного рытья окопов саперные лопатки, наискось разрубая шеи, вытянутые вперед руки. Приклады винтовок разлетались в щепки о добротные германские каски.

Старшина Гречуха, разбив приклад о каску унтер-офицера, примерился и обрушил ствол с казёнником сбоку, ломая шейные позвонки.

– Ну, кто еще хочет? – вращая заляпанную кровью железяку, кричал Савелий.

От страшного русского шарахались прочь. Он нес с собой смерть.

Командиры стрелковых взводов, в большинстве мальчишки не старше девятнадцати лет, едва успевшие закончить шестимесячные курсы младших лейтенантов, опустошали в упор обоймы своих ТТ. Выдергивали из рук убитых ими немцев автоматы и продолжали бой, увлекая за собой поредевшие взводы.

Половина юных лейтенантов гибла уже в первом бою, не имея достаточного опыта. Зато в достатке обладали смелостью, которая тоже становилась оружием.

Бронетранспортер «Ганомаг» был послан прикрыть отступавшие штурмовые группы и подобрать раненых. Он неплохо справлялся, прижав огнем двух пулеметов русских солдат. Особенно старался расчет крупнокалиберного пулемета, вспарывая брустверы окопов своими тяжелыми пулями и не давая никому высунуться.

Сержант, стрелявший в Т-4, который отполз уже далеко, поймал в прицел бронетранспортер и выстрелил три раза подряд из своего самозарядного ружья в двигатель «Ганомага». Две оставшиеся пули с лязгом пробили щиток пулемета, достав кого-то из расчета.

Бронетранспортер, с загоревшимся двигателем, рывками уходил прочь. Останавливаться и тушить огонь экипаж не рисковал. Вслед летели пули из ПТР и пулеметные очереди. «Ганомаг» кое-как добрался до низины, где погасили огонь и перегрузили раненых на другую машину.

Бой, подходивший к концу, был беспощадным. Никто, даже в самой безнадежной ситуации, не поднимал руки. Обе стороны дрались насмерть.