Читать книгу "Пастырь добрый - Надежда Попова"

Стараясь не топтаться на пороге, дабы не выглядеть растерянно, новость неспешно, но почти уверенно прошагала дальше, уловив краем глаза темную поверхность пустой столешницы в углу справа от стойки и направясь к ней, не глядя по сторонам и ничего не говоря. То, как вошли его неотвязные сопровождающие, было слышно на весь маленький зальчик – в тишине их шаги и стук закрывшейся двери прозвучали, как грохот упавшей бочки, и по собравшимся вокруг прокатился шепоток, похожий на холодный, колючий ветер с побережья.

Сохранять молчание и дальше было не просто глупо, а и опасно, посему, повернув голову к стойке, но не глядя на хозяина, Курт выговорил – четко, но следя за тем, дабы невзначай не повысить голоса:

– Тут все еще наливают?

– И навешивают, – отозвался тот неприветливо, не двинувшись с места, и майстер инквизитор поднял взгляд к лицу, возвышающемуся над покоробленной ободранной доской, разглядывая лысый череп с одной-единственной седой щепотью волос надо лбом, делающей крепкого округлого старика похожим на годовалого морщинистого младенца.

Итак, разговора по-тихому с одним-единственным свидетелем не выйдет; собственно говоря, особенно большой надежды на это и не было…

– Бюшель[32], – усмехнулся Курт подчеркнуто дружелюбно, стараясь не замечать подозрительных взглядов вокруг, – ты так и остался редкостным грубияном; ничто в мире не меняется… Как тебя до сих пор никто не прирезал? Я думал, хозяин в «Кревинкеле» уже сменился.

– Я тебя знаю? – поинтересовался обладатель лысины невозмутимо, лишь на миг задержав взгляд на Знаке и сохраняя прежнюю каменную неподвижность. – Или просто-напросто кому-то пора язык укоротить?

– Ты меня знаешь, – подтвердил Курт беззаботно. – Хотя, может, и не помнишь.

– Отличная попытка, майстер инквизитор, но память у меня хорошая, и ваша морда в ней не значится, посему, если вы не мое внебрачное исчадие – валите-ка отсюда по-хорошему, что бы вам ни было нужно. Конгрегатского трупа на нашей территории не будет, однако же – для всех лучше, если вы потихоньку исчезнете. Налить я вам, если так уж желаете, налью, но после чтоб духу вашего тут не было.

– Ух, – передернулся Курт, – какая речь; аж мурашки по затылку… Только память твоя тебя подводит, Бюшель, ибо моя морда в ней быть должна, и если Шерц где-нибудь поблизости, он скажет тебе, кто я такой.

Шерц поблизости был – это лицо в памяти осталось тоже и было узнано сразу, по брошенному мельком взгляду при входе в «Кревинкель»: за десять лет бывший его сообщник ничуть не изменился, лишь раздался ввысь и вширь, сохранив невероятную округлость щек по обе стороны от грушевидного носа и внушительную утробу.

– Шерц! – повысил голос Курт, не дождавшись реакции на свои слова, и обернулся к столу, где в окружении двух насупленных парней и довольно затасканного вида девицы восседала упитанная шутка Создателя. – Раскрой хлебало, наконец, и изреки что-нибудь умное.

– Ну? – поторопил его хозяин, когда тот так и остался сидеть молча, глядя в сторону гостя своим вечно мутным взглядом. – Какого молчишь? Знаешь ты его или нет?

– Знаю, – наконец, выдавил Шерц нехотя, и маленькие сальные глазки забегали, прячась от собеседников. – Знал, – поправился он тут же. – Раньше.

Взгляд бывшего соратника по неправедным занятиям Курту удалось перехватить лишь на мгновение, и во взгляде этом был откровенный страх. Все верно. Информация, которую этим летом предоставил Друденхаусу Финк, была сообщена без ведома всех прочих членов этого сообщества – лишь люди из его шайки и знали, кем был нынешний следователь Гессе и по какой причине их предводитель беседовал с ним столь доверительно. И сейчас толстяк Шерц ожидал справедливого воздаяния за словоохотливость своего вожака…

– Я так вижу, – заговорил Курт снова, обратясь к хозяину, – от него толку сейчас никакого… Когда-то я был с Финком. Бекер; но, как я говорил, ты наверняка не помнишь меня.

– Бекер… – повторил Бюшель, глядя на него пристально и теперь уже серьезно. – Припоминаю, пекарский племянник, верно? Однако ж, это было… сколько же? Лет десять тому, а?

– Вот это память, – искренне восхитился Курт. – Честно сказать, был уверен, что ты забыл напрочь.

– Так, эй, а ну, стойте-ка там! – Голос главного делегата от двери прозвучал зло и растерянно вместе; тот прошагал на середину крохотного зальчика, озираясь вокруг и не зная, к кому обратить взгляд – к незваному гостю, к хозяину заведения или молчаливому толстяку за столом. – Бюшель, какого черта? Тут, кстати, люди сидят, и люди хотят знать, что за херь здесь творится. Ты этого… знаешь? И что значит «был с Финком»? Он кто – инквизитор или нет?

– Го́лоса на меня не поднимай, сопляк, – почти нежно посоветовал старик за стойкой, и делегат отступил чуть назад, неловко хмыкнув. – А что тут и к чему – пусть тебе наш гость сам растолкует. Давайте-ка… – он усмехнулся, приглашающе кивнув, – майстер инквизитор. Говори уж, зачем пришел и чего ради кинулся былые дни припоминать. В городе ты, насколько я знаю, уж год; чего ж теперь приперло?

«Линия поведения», над которой Курт ломал голову по пути в «Кревинкель», избралась, похоже, сама собою; наилучшим выходом было сейчас говорить прямо, и вместо одного лишь бывшего сообщника призывать в свидетели каждого здесь. Собственно, все та же работа, что и прежде, всего лишь несколько иное окружение и чуть другие способы разговорить и заинтересовать…

– О том, что Финка взяли магистратские, знаете? – спросил Курт негромко, но слышно всем, и ли́ца вокруг, и без того не сияющие приветливостью, осунулись и словно бы посерели, сравнявшись по цвету со стенами тесной комнаты.

– Так ты потому тут?

– Да, – кивнул он серьезно, – потому. Хочу в этом деле разобраться.

– И с каких это пор Друденхаус у Хальтера на побегушках? – с нескрываемым презрением уточнил кто-то; Курт покривился.

– Слушать надо ухом, а не брюхом, – отозвался он, не глядя в сторону говорившего. – Я сказал, что хочу разобраться в деле, а не завалить Финка – ему и без того завтра же была бы хана. А благодаря мне он сейчас не в светской каталажке, а в Друденхаусе; не Бог весть что, однако там его хотя бы не мутузят от нечего делать, как только охрана заскучает. Там вообще без моего приказа в его сторону даже не обернутся. И следствие теперь веду я. Если здесь кто-то чего-то все еще не понял, поясняю для особо умных: хочу помочь Финку не отправиться на тот свет.

– Это просто зашибись, – одобрил предводитель делегации, – только вот в чем штука: чего ради ты ринулся ему помогать, если те слухи, что нам птички на хвостах принесли, правда?

– Как звать? – уточнил Курт, осознав, что именно эта личность на данный момент и станет направителем беседы и настроений окружающих его людей; тот издевательски поклонился:

– Кранц.

– Ясно, – кивнул он, не интересуясь тем, прозвище ли это или же редкий случай именования здешнего обитателя по фамилии[33]. – Так вот, Кранц, дело всего лишь в том, что я не верю в виновность Финка. Довольно такой причины?