Читать книгу "Четвертое июня. Пекин, площадь Тяньаньмэнь. Протесты - Джереми Браун"

вернуться в Пекин без него. Отец Го был настолько испуган, когда увидел разницу между выступлением Чжао и передовой статьей от 26 апреля, что заставил сына остаться дома, в Наньтуне, в нескольких километрах вверх по реке от Шанхая. Ван Юань вспоминала, что отец Го

просто запретил ему возвращаться к работе. По словам отца, все указывало на то, что между Чжао Цзыяном и Ли Пэном произошел раскол и борьба за власть еще продолжается. Если Го Янь вернется к своей работе, ему придется выбрать, на чью сторону он встанет. Боясь, что его сын станет расходным материалом, отец Го просил сына переждать эти события дома [Wang 2019: 178–179].

Ван меньше интересовалась политической подоплекой, ее угнетало то, что она переспала с неудачником. «Я не могла не стонать [от отчаяния]», когда Го защищал мудрость своего отца, писала она. «Ему было 29 лет, и он все еще должен был слушаться своего папу? Что я нашла в нем?» [там же].

Го Янь сидел дома, опасаясь, что его работа может оказаться под угрозой, он не понимал, что их связь с Ван закончилась. Тем временем в Пекине происходила политическая перегруппировка. Ян Шанкунь выразил поддержку речи Чжао. Старейшина Пэн Чжэнь сказал Яну, что поддержит Чжао, если Дэн Сяопин перестанет критиковать генерального секретаря. Пэн не сможет сдержать это обещание. Другой старейшина, Ли Сяньнянь, отреагировал иначе. 4 мая Чжао навестил Ли в больнице. Вероятно, он ознакомил Ли Сяньсяня со своим сообщением о том, что в Китае не будет крупных беспорядков. Как только Чжао вышел из больничной палаты, Ли был так взволнован, что спрыгнул с кровати и босиком станцевал джигу, чем шокировал медсестру.

Почему бывший 80-летний председатель КНР и действующий председатель Народного политического консультативного совета Китая был так взволнован? Писатель Дай Цин считает, что Ли искал возможность победить Чжао Цзыяна и наконец нашел способ выступить против него. Теперь Ли мог сказать Дэн Сяопину, что Чжао активно выступает против приказа Дэна нанести мощный удар по беспорядкам [Дай 2019: 95].

Интерпретацию событий Дай Цин невозможно проверить. Мы точно не знаем, почему Ли спрыгнул с постели, не говоря уже о том, пошел ли он с радостью к «крестному отцу», чтобы донести на Чжао. Но маневры старейшин, вероятно, имели большее значение для политического будущего Чжао Цзыяна, чем заявления более молодых членов Политбюро. Из четырех членов Постоянного комитета Политбюро, кроме Чжао Цзыяна, двое – Ху Цили и Цяо Ши – заявили, что они согласны с новым подходом Чжао. Двое других – Ли Пэн и Яо Илинь – решительно выступали против его формулировок [У 2014: 155]. Когда Ли Пэн и Яо Илинь встретились для частного обсуждения вечером 4 мая, Яо высказал мысль о том, что, возможно, Чжао Цзыян намеренно спровоцировал протесты, чтобы продвинуть свою кандидатуру и попытаться свергнуть Дэн Сяопина и избавиться от Ли Пэна. Той ночью Ли написал в своем дневнике, что сомневается, что Чжао замышляет заговор против него и Дэна. Но годы спустя Ли писал, что слова Яо «действительно заставляют задуматься» [Чжан 2010: 123].

Ли Пэн утверждал, что речь Чжао 4 мая придала силы протестному движению и воспламенила ситуацию, которая с 29 апреля начала успокаиваться [там же: 133]. Однако в то время рабочие-активисты и студенты не знали, как следует интерпретировать высказывания Чжао и не хотели видеть в нем или любом другом лидере Коммунистической партии потенциального союзника. Хань Дунфан, Чжао Хунлян и другие рабочие с подозрением относились к Чжао и его мотивам. Студенческие лидеры Чай Лин и Фэн Цундэ также неоднозначно воспринимали Чжао и никак не отреагировали на его речь. Фэн написал:

Речь Чжао явно была сигналом, но в то время я этого не понял. Если бы понял, это могло бы повлиять на мою оценку ситуации… Многие ученики, включая меня и Чай Лин, не питали особых чувств к Чжао Цзыяну до тех пор, пока он не подвергся чистке. Я думал, что он был оппортунистом, его поездка в Северную Корею, чтобы залечь на дно, была ярким тому подтверждением [Фэн 2009: 233].

Позже Фэн изменит свое мнение о Чжао и пожалеет, что не понял его мотивов в мае 1989 года. Более опытные наблюдатели знали, что прекращение протестов зависит от преодоления разрыва между толерантностью Чжао и нетерпимостью Ли Пэна. 9 мая Чжан Ваньшу, редактор информационного агентства «Синьхуа», отправил группу младших сотрудников в главные вузы Пекина для изучения настроений студентов в отношении высшего руководства Китая. Команда Чжана констатировала два неразрешимых конфликта. Первый был между автономными студенческими организациями и правительством. Студенты не собирались сдаваться – они требовали двустороннего диалога и признания независимости их организаций. Правительство же отказывалось признать легитимность студенческих союзов, называя их незаконными. Разрешения этой ситуации не было. Второй тупик, который наблюдали сотрудники «Синьхуа», был в отношениях между Ли Пэном и Чжао Цзыяном. Чжао искал решения, используя законные и демократические каналы. В то же время официальные лица, союзники Ли, приезжали в студенческие городки, чтобы сообщить администрации и преподавателям, что речь Чжао 4 мая не являлась новым направлением, одобренным партийным центром, напротив, их позицию отражала передовица от 26 апреля [Чжан 2009: 146–147].

8–10 мая Чжао Цзыян больше походил на генерального секретаря, чем на пассивного подчиненного Дэна. Чжао не был полностью свободен в действиях – он знал, что не может открыто отвергнуть позицию передовой от 26 апреля или подтвердить право на существование автономных студенческих организаций, – но он подошел очень близко к очерченным для его деятельности границам. Зная, что Дэн Сяопин в целом согласился с усилением прозрачности, Чжао открыто говорил о свободе прессы. Это способствовало тому, что журналисты стали открыто высказывать свои мысли. Ли Пэн был в ярости, он заявил, что сообщения в прессе поддерживают «элементы беспорядков», и обвинил Чжао в том, что он «вновь провоцирует беспорядки в новостях» [Чжан 2010: 132].

Чжао пошел на риск. На заседании Постоянного комитета Политбюро 8 мая он заявил, что диалог со студенческими организациями должен проходить без посредничества Всекитайской федерации студентов. Он считал, что студенты-активисты должны взять на себя руководство официально учрежденными студенческими профсоюзами. Те же мысли Чжао высказал и 10 мая на заседании Политбюро. Ли Пэн считал, что Чжао открыто выступает за студенческую автономию. «Факты показывают, что Чжао в некоторой степени отошел от политики партийного центра», – писал Ли в своих мемуарах, пытаясь ретроспективно стереть тот факт, что положение Чжао в партийном центре было выше, чем положение Ли [там же: 135].

Политический авторитет Чжао Цзыяна утверждался на первой полосе «Жэньминь жибао», газета продолжала восхвалять умеренный подход генерального секретаря. Но события 11 мая очертили мрачную реальность, в которой находился Чжао: старшие – прежде всего Дэн Сяопин – могли свергнуть его в любой момент. Секретарь Дэна Ван Жуйлинь позвонил Ли Пэну, чтобы передать ободряющее послание от Дэна. «Без передовицы от 26 апреля у нас не было бы того успокоения ситуации, которое мы наблюдаем сегодня», – вспоминает Ли слова Вана. «Ли Пэн должен решительно противостоять давлению, которое оказывают на него изнутри и извне» [там же: 143]. После такой поддержки со стороны Дэна старейшина Ван Чжэнь пригласил Ли