Читать книгу "Егерь. Последний билет в рай. Котенок - Александр Быченин"

Удерживать вырывающегося котяру на вытянутой руке оказалось непросто, пришлось даже усилитель врубить. Наконец Петрович сдался, и я опустил его на землю, для верности придавив ладонью загривок.

– Сиди!

– Мря-у-а-а-а-а-ррррр!!!

– И не рычи! Я! Сказал! – Поединок в «гляделки» кот таки позорно продул и пришибленно улегся у костра, впрочем, достаточно далеко от пленника, чтобы тот немного успокоился. А зря. Теперь я переключил внимание на него, автоматически перейдя на английский: – Это он тебя сожрать пытался. Будешь говорить?

Абориген упрямо сжал зубы и помотал головой.

– Ну, как хочешь… Петрович!..

Кот встрепенулся, уловив мысленный посыл, и неспешно направился к шалашу. Пленник обреченно взвыл, но я остановил напарника в шаге от него. В кошачьем, естественно.

– А ведь он и до яиц добраться может, – как можно душевнее пояснил я для тех, кто в танке. – Смекаешь?..

Судя по судорожно сжавшимся коленям, паренек смекал. Но все равно продолжал упорствовать.

– Давай, – махнул я рукой. Типа, достал. Сам теперь разбирайся.

Петрович демонстративно потянулся, выгнув спину и задрав хвост трубой, поиграл выпущенными когтями и неспешно, вразвалочку, шагнул аборигену за спину. Тот обеспокоенно зыркнул, но и теперь не раскололся. Впрочем, продержался недолго: судя по гадостному привкусу на языке, Петрович принялся вылизывать парню пальцы. Тот начал отпихивать кошачью морду, и реакция не заставила себя ждать – Петрович от души цапнул пленника за первый попавшийся, кажется, указательный. Хорошо так цапнул, чуть не до кости.

– Аа-а-а-а-а!!! Говорить! Я говорить!.. Ты спрашивать!!!

Да тьфу на тебя!.. Не до тебя!.. Пардон за тавтологию… Тут бы котяру от «конфетки» оттащить… Ф-фух, вроде угомонился…

– Петрович, м-мать! – перешел я на великий и могучий. – Задрал! Сиди рядом и не рыпайся! Сиди, я сказал!!! Клиент наш.

Последнему аргументу кот все-таки внял. А может, это моя длань тяжкая (с подключенным сервоусилителем, ага) свою роль сыграла, но питомец наконец успокоился. Для верности я усадил его к себе на колени, продолжая удерживать за шкирку, но он больше попыток пожевать пленника не предпринимал. Не забывая, правда, по моему мысленному посылу оные намерения демонстрировать. Мотивация великая вещь! В который уже раз убеждаюсь.

Но напарник, что называется, учудил. Хотя пара подобных случаев за ним числилась: на Находке, когда он задрал тварь с локаторами у памятных пирамид, и на Нереиде – когда попробовал на зуб «летуна», сбежавшего из лаборатории. Тогда его инстинкты, подстегнутые яростью и ненавистью, пересилили вбитые в подкорку за годы тренировок установку. То есть по большому счету рефлекс врожденный взял верх над условным. Получается, есть еще один фактик в копилку? Но «внутренний искин» утверждает обратное… И сейчас молчит, не потрудился даже мысль опровергнуть. Что символично.

Ладно, рефлексировать некогда. Пленник ждет.

– Ну и как тебя зовут? – задался я для начала естественным вопросом.

– Звать? – удивленно переспросил тот. Видимо, чего-то другого ожидал. Ну, там, адреса, явки, пароли.

– Да. Имя, кличка, боевой псевдоним. Ник.

– Э-э-э?..

– Зовут как?! – потерял я терпение. – Отвечай, лишенец!

– Гилберт…

Он добавил еще пару слов, но они мне были совершенно незнакомы, да и звучали странно, как будто в них были использованы фонемы, нехарактерные для английского. Сложные и трудно воспринимаемые на слух, нечто вроде гавайских имен – у меня с ними всегда были проблемы. Однако, странно. Хотя было бы странно, если бы он говорил на чистом инглише – за столько лет в отрыве от цивилизации просто обязан был сформироваться пиджин. Или суржик, кому как больше нравится.

– Про Гилберта понял, – благосклонно кивнул я, подбадривая пленника. – А дальше что?

– Не знать, как в древний язык… Рыба с колючки, жить в океан.

– Морской еж? – предположил я.

– Может быть, – попытался пожать плечами абориген.

Хм… Похоже на старую индейскую традицию. Ну, как старую… Века с двадцатого. Имя, как у янки, плюс прозвище на родном наречии. В переводе звучит забавно. Как и в этом случае, надо признать.

– Гилберт Морской Еж, – повторил я, словно смакуя. – Красиво. А что ты здесь делаешь?

– …

– Чего? Говори нормально, на… э-э-э… древнем языке.

– Не знать, – уже уверенно отбрехался пленник. – Сидеть здесь, караулить… убивать чужак.

– Погранец, что ли?

Судя по выражению лица Гилберта, выражение «border patrol» было ему незнакомо. Да и пофиг, если честно. Его основную функцию я уяснил. А то неудобоваримое шипение, что он ввернул во фразу, явно означало остров с пирамидами, куда я сдуру сунулся.

– Остров – табу?

– Что есть «табу»?

– Священное место, куда нельзя никого пускать, – в меру собственных способностей пояснил я.

– Почему никого? – удивился абориген. Он на глазах осваивался и втягивался в беседу, что не могло не радовать. – Только чужой. Свой можно, он… э-э-э… ритуал пройти.

Ты смотри, уже в режиме реального времени поправки вводит, чтобы я не тупил. Умный, стервец. С оглядкой на уровень развития общества, конечно.

– То есть этот самый ритуал дает защиту от духов?

– Какой еще дух? Для собственный безопасность. И остальной, на другой… архипелаг.

Тэк-с. Сразу два повода задуматься. Первый – паренек уже дважды оперировал терминами, для него новыми. Когда про ритуал ляпнул, и вот сейчас, про другой архипелаг. Тут, если верить карте, миль на пятьсот во все стороны открытый океан. Вряд ли местные так далеко путешествовали, а если и отправляли экспедиции, те скорее всего не возвращались. Тогда, в лагере археологов, я погорячился насчет «перебраться на соседний». Так что от кого-то он нахватался. И не так давно, – словечки – новые из памяти еще не выветрились, за ненадобностью. С пропавшими Варькиными коллегами разговаривал? Те хоть и из Чернореченского универа, но английский знают, он здесь традиционный язык международного общения. А кому еще, как не им, подобными терминами оперировать? О как заговорил! Проще надо быть, Денисов, проще. И люди к тебе потянутся.

– То есть ты занимаешься отловом непрошеных гостей? – перешел я к конкретике.

– Не ловить, – помотал головой Гилберт. – Убивать. Нельзя без подготовка. Плохо быть.

Что ж, так и запишем: вынужденная мера. Что-то опасное есть на острове. И за неимением пока что других версий, будем исходить из того, что оная опасность заключена в непонятных водорослях. Постаравшись не обращать внимания на настойчиво мигающую перед глазами красную лампочку (фигурально выражаясь), я продолжил допрос: