Читать книгу "Муссон - Уилбур Смит"

Охота шла удачно. За месяц шлюпки заполнились бивнями, и пришлось возвращаться в Форт Провидения.

Во второй экспедиции Тома сопровождала Сара; она прихватила с собой краски, купленные на Доброй Надежде, и заполняла страницы альбомов зарисовками увиденного.

Они прошли вверх по реке дальше, чем в первый раз, и наконец достигли земли лози. В первой деревне все население сбежало в лес, и потребовалось несколько дней, чтобы туземцы начали робко показываться из-за деревьев. После того как Фунди и Аболи победили их первоначальный страх и подозрительность, с племенем установились дружественные отношения.

Моряки увидели, что лози в большинстве своем приятные и веселые люди. Несмотря на маленький рост, у них были прекрасные складные фигуры. Некоторые женщины были попросту очень красивы, с изящными нилотическими чертами лица. Ходили они с обнаженной грудью, и осанка у них была грациозная и гордая.

Аболи долго и серьезно разговаривал со старейшинами деревни и в итоге за несколько мотков медной проволоки и небольшой мешочек стеклянных бус купил себе двух жен, самых красивых и пышных девственниц. Девушек звали Фалло и Зете. Трудно было сказать, кто больше доволен этой сделкой — жених или маленькие невесты. Они гордо ходили в украшениях, подаренных Аболи, и смотрели на мужа с благоговением и почтительностью.

Доктор Рейнольдс с помощью Сары успешно лечил больных лози, и это окончательно упрочило добрые отношения с племенем. Когда экспедиция отправилась выше по реке, к главному загону для скота, барабаны разнесли весть о ее прибытии. Верховный вождь лози Бонгола вышел на пристань встречать ее и провел моряков в две новые хижины, построенные специально для них.

Деревня Бонголы состояла из нескольких сот хижин, расположенных вдоль реки и на склонах холмов и окруженных деревьями манго, бананами и посадками маниоки.

В бревенчатом загоне племя держало коров и коз: там они были надежно защищены от ночных набегов леопардов и гиен.

К тому времени Том и Аболи свободно говорили на языке лози и каждый день своего пребывания подолгу беседовали с Бонголой. Бонгола был необычайно словоохотлив и рассказывал Тому историю племени.

Когда-то лози владели богатыми землями на берегах большого пресного озера на севере, но потом на них, как гепарды на газелей равнин, напали работорговцы.

Уцелевшие бежали на юг и уже почти два десятилетия избегали нападений. Но они жили в ежедневном страхе перед работорговцами; они знали, что на просторах материка колонны невольников постепенно появляются все дальше от моря.

— Мы знаем, что когда-нибудь нам снова придется бежать, — говорил Бонгола Тому. — Поэтому мы так встревожились, когда впервые узнали о вашем появлении.

Том вспомнил рассказы Аболи о том, как его в детстве угнали в рабство. Вспоминал он и несчастных, которых видел на рынках Занзибара, — вспоминал с глубочайшим отвращением к той торговле и злостью из-за своей неспособности помочь тем людям.

Сейчас у Бонголы торговля шла удачно, и он вынес из своей сокровищницы на продажу много отличных бивней. Потом вернулся из очередного похода Ван Хотен и гордо показал Тому пять игл дикобраза, заткнутых с одного конца. Он вынул одну пробку и высыпал содержимое иглы на чашку своих весов. Том смотрел на горстку металлических песчинок и кусочков, желто блестевших на солнце.

— Золотой песок? — спросил он. — Я слышал рассказы о пирите. Вы уверены, что это настоящее золото?

Ван Хотена оскорбило такое сомнение в его профессионализме, и он показал, как проверить песок с помощью химикалий из его ящика.

— Кислота разъест простые металлы, но не подействует на благородные, — объяснил он. Кислота кипела и шипела, когда Ван Хотен опускал в нее частички, но когда их достали, металл оставался ярким и неповрежденным.

Он отвел Тома туда, где намыл золотой песок, и показал на цепочку отмелей и гравийных откосов вдоль ручья, петляющего по долине.

По просьбе Тома Бонгола прислал пятьдесят женщин из племени: по традиции мужчины не могли заниматься такой работой, как рытье ям в русле ручья.

Каждой женщине Ван Хотен дал лоток и показал, как им пользоваться: набирать воду с песком и вертеть, постепенно выпуская осадок через край, пока на дне не останется только блестящий «хвост». Женщины быстро овладели этим мастерством, а Том пообещал за каждую иглу дикобраза, полную благородного песка, меру бус.

Аллювиальное золотое поле, открытое Ван Хотеном, оказалось столь богатым, что одна женщина за день работы заполняла иглу, и промывка золота стала главным занятием племени. Но когда кое-кто из мужчин пожелал присоединиться к такой выгодной работе, женщины с негодованием прогнали их.

Приближался сезон дождей, и пора было снова отправляться вниз по реке.

Шлюпки низко сидели в воде под тяжестью слоновой кости, а у Тома в корабельном несгораемом ящике было заперто почти сто унций золотого песка.

Когда Аболи сказал Фалло и Зете, что оставляет их у родичей до своего возвращения в следующем сезоне, они разразились воплями отчаяния и ручьями лили слезы.

Сара ругала Аболи за такое обращение.

— Почему ты так жесток, Аболи? Ты заставил их полюбить тебя, а теперь разбиваешь их маленькие сердца.

— По пути к мысу Доброй Надежды они умрут от ужаса и морской болезни, а даже если выживут, каждый день будут тосковать по своим матерям. И сделают мою жизнь такой же несчастной. Нет, пусть остаются здесь и ждут меня, как пристало хорошим женам.

Горе двух девушек волшебным образом развеяли прощальные подарки: бусы, ткани и ручные зеркальца, которыми оделил их Аболи. Эти подарки делали их самыми богатыми женщинами в деревне. Обе улыбались, махая вслед высокой фигуре за рулем первой шлюпки.

Когда в начале следующего сухого сезона они вернулись в землю лози, Фалло и Зете были на сносях — их гладкие черные животы выпирали из набедренных повязок, а груди стали похожими на спелые дыни. Они родили с разницей в несколько дней.

Сара служила повитухой и приняла двух здоровых мальчиков.

— Клянусь Богом! — воскликнул Том, разглядывая младенцев. — Никакого сомнения, что они твои, Аболи. Беднягам не хватает только татуировки, чтобы быть такими же уродливыми, как их отец.

Аболи совершенно переменился. Его отчужденное достоинство и величественная королевская осанка исчезали, когда он держал на коленях слюнявых сыновей. Татуированное лицо, внушавшее ужас тысячам врагов, стало довольным и почти красивым.

— Этого зовут Зама, — сказал он Тому и Саре, — потому что он будет великим воином. А этого Тула, потому что он будет поэтом и мудрецом.

Этой ночью, в темноте их хижины, Сара прижалась щекой к Тому и прошептала ему на ухо:

— Я тоже хочу сына. Пожалуйста, Том. Пожалуйста, мой дорогой, подари мне сына, чтобы я могла обнимать его и любить.

— Я постараюсь, — пообещал он. — Постараюсь от души.