Читать книгу "Фея Альп - Элизабет Вернер"

– Вы несправедливы ко мне! – возразил он. – Я не забыл родных Альп с их стремящимися к небу вершинами и темно-голубыми озерами и милые образы, которыми населили их саги, эти существа, точно сотканные из воздуха и снега родных вершин, с белыми сказочными цветами их вод на белокурых локонах.

Комплимент был смел, а глаза говорящего, устремленные на воздушную, словно окутанную снежной дымкой фигуру красивой девушки, сияли страстным восхищением.

– Алиса, ты отдохнула? – громко спросил Вольфганг. – Мы не должны сегодня так надолго покидать общество. Пойдем, пора вернуться в зал.

Алиса послушно встала, взяла его под руку, и они ушли из зимнего сада.

– Кажется, господин Эльмгорст привык повелевать, – саркастически заметил Вальтенберг, глядя им вслед. – Его тон уже напоминает будущего супруга и повелителя, и это в день обручения! Я нахожу, что фрейлейн Нордгейм сделала более чем удивительный выбор.

– У Алисы очень кроткий, покорный характер.

– Тем хуже! Ее жених, видимо, не сознает, что единственно этот союз возвышает его до положения, на которое он лично не может иметь никаких притязаний.

Девушка встала, подошла к группе растений, сплошь усыпанных темно-пурпурными цветами, и ответила после небольшой паузы:

– Мне кажется, Вольфганг Эльмгорст – не такой человек, чтобы позволить себя «возвышать».

– Вы думаете, что при заключении этого союза он имел какие-нибудь идеальные побудительные причины?

– Нет.

Короткое слово странно жестко сорвалось с губ девушки, и она ниже склонилась над пурпурными цветами.

– И я так думаю, отсюда и мое суждение о господине Эльмгорсте… Прошу вас, не вдыхайте так усердно аромат этих цветов: они мне знакомы, я знаю, что их коварный аромат опьяняет, он причинит вам головную боль. Будьте осторожны!

Эрна выпрямилась и провела рукой по лбу.

– Вы правы, – сказала она с глубоким вздохом. – Да и вообще пора вернуться к обществу. Пойдемте!

Казалось, Вальтенберг был иного мнения, но галантно предложил ей руку и повел в залы.

В одном из углов, преисполненный родительского гнева, сидел барон Эрнстгаузен с баронессой Ласберг, еще подливавшей масла в огонь. Допрос прислуги убедил ее, что карточки на столе действительно были подменены, и она дала полную волю своему негодованию. Она говорила весьма внушительно, наставляя несчастного отца такой дочери, и закончила речь следующим заявлением:

– Одним словом, я позволяю себе находить поведение господина Герсдорфа возмутительным!

– Да, возмутительно! И, кроме того, я уже целых полчаса ищу Валли, чтобы ехать домой, но никак не могу поймать ее. Ужасный ребенок!

– Я бы ни за что не позволила ей приехать, – усердствовала почтенная дама. – Я сейчас же, еще тогда, когда она открыла мне свое сердце, сказала баронессе, что тут необходимы энергичные меры. По-моему, самое лучшее – послать Валли в деревню к дедушке, там у нее не будет возможности видеться с Герсдорфом, и, насколько я знаю старого барона, он сумеет помешать и переписке.

Эрнстгаузен ухватился за совет с настоящим воодушевлением.

– Это идея! – воскликнул он. – Вы правы, баронесса, совершенно правы! Валли отправится к дедушке в ближайшие дни, даже послезавтра! Он был так возмущен этой историей, что, конечно, будет самым лучшим сторожем. Завтра же утром напишу ему!

Он тотчас простился и предпринял новую попытку поймать дочь, что представляло довольно трудную задачу. Валли проявила невероятный талант исчезать в ту же минуту, как только отцу удавалось увидеть ее. Вальтенберга, принадлежавшего к числу посвященных, два раза выставляли как громоотвод против приближающейся грозы, и он должен был задерживать барона разговорами, а тем временем маленькая баронесса ныряла в какую-нибудь из групп гостей и снова выплывала на поверхность совсем в другом месте. Казалось, она на все общество смотрела как на собрание ангелов-хранителей и пользовалась им, смотря по надобности; даже министру, шефу ее отца, также присутствовавшему на празднестве, суждено было послужить ей в этом качестве.

Она прибегла к защите его превосходительства и стала трогательно жаловаться ему, что папа непременно хочет увезти ее домой, а ей так хочется остаться. Старик тотчас взял сторону прелестного ребенка и, когда появился барон, сердито восклицая: «Валли, экипаж ждет!» – обратился к нему с дружеской речью:

– Пусть ждет, любезнейший советник! Молодость имеет свои права, и я обещал баронессе заступиться за нее. Вы останетесь, не правда ли?

Эрнстгаузен был вне себя от ярости, но вежливым поклоном выразил согласие. В награду шеф завел с ним милостивый разговор и отпустил его не раньше чем через четверть часа. Зато теперь барон решил уже не соблюдать никаких церемоний: он ринулся в самый центр вражеского лагеря, где его дочь с самым веселым видом занимала место между Вальтенбергом и Герсдорфом. Адвокат учтиво встал ему навстречу и произнес:

– Господин советник, завтра или послезавтра я буду иметь честь быть у вас. Смею просить вас назначить мне час.

– Весьма сожалею, но неотложные дела…

– Именно о неотложном деле я и должен говорить с вами, – перебил его Герсдорф. – Оно касается железнодорожного общества, юрисконсультом которого я состою, и его превосходительство господин министр направил меня к вам на квартиру, поскольку у меня есть к вам еще и частное дело.

Барон не мог сомневаться относительно того, что это за частное дело, но так как поневоле должен был принять Герсдорфа в качестве юриста, то холодно произнес:

– Послезавтра, в пять пополудни, я к вашим услугам.

– Я буду пунктуален, – заверил его адвокат, прощаясь с Валли поклоном.

Последняя нашла наконец нужным покориться родительской власти и дать себя увезти, но на лестнице объявила с величайшей энергией:

– Папа, послезавтра я не позволю себя запереть: я должна присутствовать, когда он будет просить моей руки.

– Послезавтра ты будешь уже в деревне, – отчеканил Эрнстгаузен. – Ты отправишься с первым же поездом. Для верности я сам отвезу тебя на вокзал, а на станции тебя встретит дедушка, у которого ты пока и останешься.

Личико Валли, полное ужаса, выглянуло из-под белого капора, но затем она приняла в высшей степени воинственный вид.

– Этому не бывать, папа! Я не останусь у дедушки, я убегу, пешком вернусь в город!

– Посмотрим, как ты это сделаешь! Полагаю, ты знаешь старика и его принципы. Не забывай, после его смерти ты будешь блестящей партией.

– Ах, как мне хотелось бы, чтобы дедушка отправился в Монако и проиграл там все свои деньги! – гневно воскликнула Валли. – Или чтобы он усыновил какого-нибудь сироту и завещал ему свое состояние!

– Бога ради, дитя, что за ужасы тебе приходят в голову! – испуганно воскликнул Эрнстгаузен, но дочь продолжала, вне себя от возмущения: