Читать книгу "Слово говорящего - Олег Котенко"

Он шел вперед, проходя сквозь белые горы, при этом чувствовал только легкий холод. Холмы все как один оказались невысокими, а резьба на венчающих их столбах — замысловатым узором. Но что более всего удивило Кагэро: линии узоров находились в непрестанном движении. Они змеились по поверхности столба, перекрещивались, сплетались… Даже не верилось, что линии вырезаны на камне. А они были вырезаны. Кагэро прикоснулся к столбу кончиками пальцев, ощутил и острый, кое-где выщербленный край линии, и холодную твердость камня. Даже на миг засунул кончик ногтя в вырез. Но тот вильнул в сторону, едва не сорвав Кагэро ноготь.

Из облака вдалеке вырвался огромный, прозрачно-синий шар. Он секунду повисел на месте, будто размышляя, какое направление выбрать, а потом устремился к… к Кагэро. Шар пролетел немалое расстояние за долю секунды, только синяя молния метнулась от облака к холму. И остановился прямо перед лицом Кагэро.

Внутри шара творилось что-то невообразимое. Разгорался и гас свет. Сполохи блуждали по всему шару, пока их свет не иссякал. Часто они собирались у одной точки, той, которая была ближе всего к лицу Кагэро. Ему казалось, что шар разросся до непомерных размеров, и что яркие огни плавают вокруг…

…Огни были холодными, и свет их нес, как ни странно, именно холод. Кагэро никогда еще такого не видел. Он привык, что любой свет в мире так или иначе имеет солнечную природу и приносит с собой тепло. А здесь было чертовски холодно. От холода мышцы одеревенели и слушались без особого желания. Даже губы двигались еле-еле. Кагэро рванулся к лиловому покрову, но… но ладони встретили лишь твердость, монолитную твердость. Он в ужасе зашарил взглядом по поверхности шара — Кагэро и впрямь был внутри. Из верхнего полюса поползли зеленые потеки. Зелень стекала по внешней поверхности дивного шара из совершенно прозрачного лилово-синего камня.

Синие огни запаниковали. Кагэро заметил, что вместе с зеленью исчезает и холод. Огни разгорались все ярче и ярче, вскоре их свет стал просто ослепительным. Кагэро что есть силы сжал веки да еще приложил сверху ладони. Но острые, как мечи, лучики прорывались между пальцев, а пробить веки для них не составляло труда.

Свет погас внезапно. Кагэро открыл глаза, опустил руки. Шар был заполнен мягким зеленым свечением. Мышцы уже повиновались, свирепый холод синих огней стал забываться. Кроме того, неизвестно откуда появлявшиеся оранжевые стрелы время от времени пронзали зеленую полумглу, и от них раскатывались волны жара.

Кагэро уже и не думал гадать, куда он попал и не сон ли все это. Для сна все было слишком настоящим, а для яви — в самый раз. После встречи с Мудзюру он уже ничему бы не удивился. И если это Мудзюру устроил, то чего он добивается? Кагэро пока что не усмотрел в своем вынужденном путешествии ничего, что могло бы принудить к какому-либо выбору.

Оранжевая стрела угодила ему прямо в грудь — и по коже тотчас раскатился сильнейший жар. Только мгновение он жег кожу, но этого хватило. Кагэро показалось, что его одежда превратилась в сухую чешую рыбы. Он содрал с себя все, что на нем было, отбросил подальше, осмотрел себя. Красная, как закат, кожа уже начала покрываться саднящими волдырями.

Вокруг Кагэро тотчас же возникли зеркала. Он оказался заключенным в камере с зеркальными стенами, потолком, полом. И куда бы он ни глянул, повсюду видел себя, покрытого жуткого вида волдырями, да какое там — большими пузырями, полными прозрачной жидкостью. Его едва не стошнило — пузыри омерзительно колыхались при каждом движении.

А потом они начали лопаться. И стало еще хуже. Невесть откуда взялся сухой, резкий ветер. Он кружил по зеркальной камере, сушил раны, которые покрыли Кагэро с ног до головы. И он продолжал ВИДЕТЬ СЕБЯ, закрыть глаза у него не хватало духу.

В конце концов, Кагэро просто потерял сознание, упал на зеркальный пол с проклятием на устах…

Когда он очнулся, облака все так же плыли мимо. Правда, никакого шара, никаких зеркал уже не было. И одежда была на нем, от ран и зуда не осталось и следа. Кагэро встал, побрел дальше. Он пару раз сворачивал, но делал это, скорее, для удовлетворения собственного эго, которое продолжало считать, что оно управляет событиями. Кагэро все так же шел сквозь облака.

Башня возникла внезапно, выплыла из нахлынувшего тумана. Высокая, прямая как перст, белее облаков. Кагэро потянуло к ней, будто веревкой. Он почти побежал. Рванулся, не замечая ни камней под ногами, ни мелькающих по бокам столбов… с играющей резьбой. Кагэро рванул дверь на себя, вбежал внутрь.

Лестница.

Наверх.

От этажа к этажу — на самый верх.

Все пронизано светом.

Пыль кружится, пылинки танцуют в желтых лучах.

Этаж за этажом.

На самый верх.

Сквозь сети из лучей света.

Кагэро наконец добрался до верхнего этажа, где лестница заканчивалась. Но совершенно выбился из сил. Упал на пол, закрыл глаза… тьма танцевала…

Спустя несколько минут он отдышался. И смог поднять голову. Правда, видел только цветные пятна, но пятна эти и такие же круги понемногу складывались в осмысленную картину.

Он увидел большой белый цилиндр, стоящий на полу. Потом до него дошло, что цилиндр стоит в самом центре комнаты, что окна сделаны так, чтобы свет из них шел, скрещиваясь в этом центре. Кагэро даже видел четыре толстых луча, образующих равный крест.

А потом он увидел его.

Над цилиндром прямо в воздухе висел младенец. Он вращал глазами, шевелил ручками и ножками. Кагэро подошел поближе. Младенец взглянул на него вполне осмысленным взглядом. И в этих глазах Кагэро увидел сначала удивление, а потом скрытую за сильнейшим страхом и чем-то еще ненависть. Это «что-то еще» было похоже на стену из полупрозрачного камня. Оно не дает ненависти пробиться наружу, и та вынуждена довольствоваться объедками души.

Это Итиро!

Понимание пришло извне. Голова Кагэро чуть не раскололась, и на миг свет померк перед глазами. А потом он увидел… Того же младенца, но уже с лицом Итиро.

Да, это был он. Да, это все — его душа, а этот младенец со страшными глазами — сердце этой души, сама личность, тот самый фундамент, на котором строится человек. Кагэро, оцепенев, стоял и смотрел на ребенка с лицом взрослого человека.

Тот шевелил излишне полными серыми губами, глаза уже не вращались, взгляд остановился на переносице Кагэро. И Кагэро не нужно было слышать слова, чтобы понять: Итиро просит отпустить его. Он мучится, душа его уже стала похожей на гнилушку, изгрызенную червями…

«Что вы сделали со мной? Я не понимаю, что творится… Я ненавижу вас обоих, но эта ненависть причиняет мне такую боль, что я рад был бы умереть, чтобы забыть о ней…»

«Так надо, Итиро, так надо, доверься мне и измени себя. Ведь я же позволил изменить себя!»