Читать книгу "Слово говорящего - Олег Котенко"

«Я не хочу, нет… Я ничего не хочу, только вернуться к родителям… Вы не понимаете, вы выжигаете во мне все — и любовь, и память. Я так давно не видел родителей…»

«Итиро, пойми, это необходимо. Люди глупы, они нужны нам, чтобы…»

«Чтобы заботиться о ваших целях? Вам… Да, вы не люди, давно уже не люди. А я остался человеком с исковерканной душой. И кто в этом виноват? Кто, ответьте?»

«Итиро, ты не виноват в том, что родился. Ягненок не виноват в том, что он ягненок, но его судьба заранее предопределена. Его убивают».

«Но ведь я человек! Почему вы не дали мне прожить свою жизнь? Даже травинка… ее жизнь сгорает так быстро, что нам, людям, становится страшно. Но она проживает свою жизнь, а у меня уже нет жизни. И нет ничего. Я ненавижу вас, но не могу сломать запрет, который не позволяет мне ненавидеть. Вы знаете, как это страшно?»

«Я знаю…»

«Ничего вы не знаете. Вы не знаете, что такое, когда вас едят изнутри. Меня уже давно ест моя ненависть, которую вы загнали в угол. Загнали в клетку. Лучше убейте меня…»

«Нет!»

«Убейте, прошу вас! Пожалуйста! Умоляю, убейте меня!»

«Нет! Нет! Нет!»

Перед глазами Кагэро мелькало лицо Итиро, бледное, с серыми шевелящимися губами, с жутким выражением в глазах. Кагэро рванул сквозь стены, сквозь призрачные стены этого мирка с его медленно плывущими облаками и странными шарами.

Синий шар, зеленый шар — это и была ненависть Итиро, только так она смогла найти хоть какой-то выход, хоть на мгновение выплеснуться на того, ради кого родилась.

Кагэро рвал ткань этого мира и бежал прочь, слышал, как вопит все, чего коснулась его рука. Он чувствовал эту боль. И казалось, что никогда не закончится водоворот из облаков, разноцветных шаров, каждый из которых причиняет боль…

Мир рухнул в пропасть. Кагэро поглотила чернота. На миг в его сознании загорелась уверенность в том, что он просто уничтожил душу Итиро, но одного взгляда вверх было достаточно, чтобы убедиться в обратном. Там, над пропастью, парил огромный младенец с лицом взрослого человека. Он раскинул руки, а серые губы все так же отвратительно шевелились, а взгляд давил, давил, чтобы Кагэро скорее упал на дно.

И дно встретило его острыми камнями. Но боли уже не было. Мир души растворялся, Кагэро прожег в нем путь наружу.

Когда он очнулся, было уже утро. Итиро сидел, привалившись спиной к стене. Первым, что увидел Кагэро, были его серые губы. А потом он понял, что лицо также серо.

Итиро был мертв.

* * *

— Он умер.

Мудзюру покачал головой. Но ни жалости, ни следов огорчения на его лице не было. Как и обычно. Кагэро даже представить себе не мог, как должен жить человек без эмоций. Почти без эмоций. Впрочем, может, оно и лучше. В конце концов, все мудрецы твердят о том, что эмоции — помеха для рассудка.

Узнав, насколько этот рассудок хрупок, Кагэро усомнился в том, стоит ли он стольких чувств сразу. И уж точно не стоит оно того — стремление все осознать, разложить, взамен на бурю эмоций. Нет…

— Умер, — повторил Кагэро тихо.

— Да, я знал, что этим все кончится. Он был слишком слаб.

— Он не был слаб. Ты, может, и видел его душу — но со стороны. А я был там, внутри. И, поверь, мне не понравилось то, что я увидел. А вырываться из души умирающего — то же самое, что сбрасывать с ног прикованные цепями железные шары, когда тебя засасывает водоворот.

— Не понравилось? Ничего, это не последнее твое путешествие.

Кагэро вздрогнул. Но нет, ничего не проскользнуло в холодных зеленых глазах Мудзюру.

— Это как наркотик, — продолжил он. — Каждая душа — отдельный мир, тебе захочется побывать в каждом. Тут главное не увлекаться, потому что можно с головой уйти в эту пучину.

— Почему-то в твою душу меня никак не тянет… — пробурчал Кагэро.

— А у меня ее и нет! — Мудзюру рассмеялся. Рассмеялся! Правда, смех был сухим, фальшивым. И прекратился он резко, совсем не естественно.

— А где же она? Ее тоже выжгла ненависть, которую загнали в клетку?

— Нет. Ее выжгла любовь. Но это не твое дело. Я давно сжег свои мосты, и назад мне было не вернуться.

Мудзюру замолчал, отвернулся, взмахом руки велел Кагэро уходить. Но и сейчас ничего не горело — и даже не тлело — в его зеленых глазах.

Выйдя, Кагэро наткнулся на множество острых, как стрелы, взглядов. Признаться, он немного испугался. Один человек для него уже сейчас ничего не значил, но целое селение… Можно выжечь огнем, сгноить болезнями, но для этого нужно хоть немного времени и свободы. А здесь ему, кажется, уже вынесли приговор…

Конечно, Мудзюру придумает, что сказать. Например, Итиро вполне мог умереть от болезни, которую тщательно скрывал, чтобы хозяин не бросил его на дороге. Но он также мог отравиться из-за того, что хозяин… Нет, Мудзюру найдет, что сказать, но вдобавок к этому ему придется перелопатить столько рассудков, что… И во что превратится это селение после подобной процедуры? Его можно будет спокойно поджечь и удалиться, не особо торопясь. Людям даже не хватит мозгов бежать — они станут калеками. Теперь Кагэро точно знал: человек после вмешательства постороннего в его психику становится калекой, неполноценным.

И еще он постоянно поражался, что употребляет, думая, незнакомые, странные слова. И, кажется, даже понимает их смысл.

Кагэро прошел по образовавшемуся коридору. Он чувствовал такое напряжение, от которого волосы на голове трещали и превращались в сухие прутики. В этот миг для них не существует никаких запретов. Даже последний оборванец мог сейчас плюнуть в лицо Кагэро. Потом он прыгнет с обрыва или утопится, но это будет только потом, а сейчас люди превратились в зверей.

Но никто не бросил ни камня, ни оскорбительного слова. Кагэро прошел сквозь облако молчания. И он не сказал бы, что в этих людях была ненависть. За что им ненавидеть его? Они были внутренне напряжены, — до состояния готовой лопнуть струны. Это могло быть и любопытство. Но не ненависть и даже не простая неприязнь.

В доме пахло смертью. Этот запах напоминал смесь могильной, болотной вони с сыростью и затхлостью. Кагэро задерживал дыхание, но не переставал ощущать смрадное дыхание той стороны, куда уходят.

Кагэро лег на спину и закрыл глаза. Голова сильно кружилась, так что хотелось сжать ладонями виски и остановить… Значит, испытание Кагэро заключалось не только в возможности проникнуть в изуродованную душу Итиро. Теперь он чужой. Его будут избегать, будут шептаться за спиной. Люди вообще очень жестоки. Они и сами не понимают, насколько это мучительно, когда за твоей спиной шепчутся и колют затылок взглядами. Вот только зачем? Зачем Мудзюру все это делает? Возможно, он хочет воспитать в Кагэро такую же жестокость, какую он видит вокруг себя?

Кагэро еще не знал, насколько успешны попытки Мудзюру.