Читать книгу "Богатство Лас-Вегаса - Ферн Майклз"

Если верить гуляющим по городу слухам, Салли Коулмэн была шлюхой. Если верить людям, действительно знающим ее, та же Салли Коулмэн была святой. И все это ни в малейшей степени его не касалось. Пропади оно пропадом! Через шесть месяцев — нет, меньше — он уедет, и эта святая шлюха или, если угодно — нет меньше — он уедет, и эта святая шлюха или, если угодно, распутная святая станет воспоминанием. Хотелось бы знать, что она думает о нем, именно сейчас. Кто он для нее? Просто учитель? Испытывает ли она то же притяжение, которое влечет его к ней? Тот поцелуй под омелой…

— Я хочу поцеловать тебя, Салли. Еще раз. Прямо сейчас, в эту самую минуту, — выпалил вдруг Филип. Его словно прорвало: на одном дыхании он рассказал ей о визите в город со всеми подробностями, включая то, сколько ему пришлось заплатить Рыжей Руби.

— Неужели все, что они болтают, правда, Салли? Если да, я… я… не обижусь. Мне просто нужно знать. Я хочу знать. Я влюблен в тебя. Не знаю, что ты чувствуешь, но хочу знать. Я готов жениться на тебе, если ты этого хочешь… если я тебе нравлюсь.

О Боже, он уже заговорил о браке? Наверное, да, иначе почему бы ей так смотреть на него. У Филипа горели щеки и шея, еще немного и, кажется, они вспыхнут. И все же он стоял, расставив ноги и на всякий случай держась рукой за стол: в коленях была легкая дрожь.

Салли перестала писать. В ушах у нее звенели слова Коттона.

— Мое прошлое или то, что ты воспринимаешь как мое прошлое, принадлежит только мне, — сказала она Филипу. — Ты волен верить чему угодно. Я не буду ни отрицать чего-либо, ни обсуждать. Я не спрашивала тебя о твоей прошлой жизни и не собираюсь этого делать. Что еще… Меня огорчило, что ты пошел к Рыжей Руби. Если бы спросил у меня, я посоветовала бы тебе заведение Бьюнелл Старр. Руби обобрала тебя. — Она помолчала, затем, вздохнув, продолжала: — Не думаю, что я тебя люблю, но ты мне очень нравишься. Что будет, если мы поженимся, а я так и не полюблю тебя? Что, если мы несовместимы… в постели, например? Ты думал об этом?

— Девушки у Рыжей Руби не жаловались, — пробормотал Филип.

— Им платят за то, чтобы не было жалоб, — улыбнулась Салли. — Мне нужно все обдумать.

— Ты так говоришь, словно речь идет о контракте на приобретение недвижимости. А я всего только попросил тебя выйти за меня замуж. «Да» или «нет», вот и весь вопрос.

— Филип Торнтон, ты сам говорил мне, что нельзя делить мир только на черное и белое. Ты говорил об оттенках, а также о том, что, принимая решение, человек должен основываться на фактах. Здесь то же самое. Разве нет?

— Это особый вопрос. Ты должна спросить свое сердце. Это не деловое соглашение. Можешь ли ты выйти за меня замуж и родить детей?

— Не знаю. Мне нужно обо всем подумать. Ты усложняешь мою жизнь, Филип. Выходить за кого-то замуж… нет, это не входило в мои планы. Конечно, когда-нибудь я это сделаю, у меня будут дети. Но когда-нибудь, вовсе не сейчас. Ты еще не утратил желание поцеловать меня? Если нет, то я с удовольствием.

— Заканчивай сочинение, Салли.

— Ты огорчен, да? Попробуй посмотреть на это с другой точки зрения. Что за человек я буду, если не скажу тебе всей правды? Тот поцелуй под омелой… он был чудесен. Я мечтаю о нем, он мне снился. Мне нелегко спрашивать тебя, Филип, но все же… Скажи, могу ли я в сочинении упомянуть о твоем предложении, описать свои чувства?

— Делай то, что считаешь нужным. Я никогда ни в чем тебя не ограничивал и ничего не запрещал. Самое большее, на что я мог бы решиться, это предложить то-то и то-то. А теперь… Салли, не разговаривай. У тебя мало времени.

— Ты не сказал, что я ограничена во времени.

— Это обязательное для всех работ правило. Не заставляй браться за зеленый карандаш.

— Вы невозможны, Филип Торнтон, — не выдержала Салли.

— Вы тоже, Салли Коулмэн. Пишите! И не ломайте голову над ответом. Мне он больше не нужен.

— Туше, Филип. Я пишу. Что касается ответа, то в любом случае ничего бы не было. Ты, черт возьми, мой учитель. Веди себя соответственно, а не думай, как маленький мальчик.

Он смотрел на склоненную над столом головку, на золотистые завитки, ласкающие розовые уши. Ничего не хотелось ему больше, чем прижать ее к себе, коснуться этих завитков, прошептать на ухо нежные слова. Он отвернулся, но легче не стало.

Филип громыхнул кулаком по столу. Салли вздрогнула и с недоумением уставилась на него.

— Тебе, черт побери, нужен учитель? Ну и ищи этого идиота, самого наилучшего! Сдай сочинение. Хватит. Все! — заорал он так, что крик пронесся по коридору, ворвался в холл и выплеснулся по лестнице вниз.

Салли швырнула незаконченную работу на стол. В следующую секунду она вскочила с места и схватила с его стола зеленый карандаш.

— Позвольте мне вручить вам это, мистер Торнтон. И будьте уверены, это последняя зеленая отметка, которую вы мне поставите. Я была не права, назвав вас маленьким мальчиком. Вы — болван!

— А ты… шлюха! — парировал Филип. Слова сорвались с его языка сами собой, и он тут же пожалел о сказанном. В тот же миг Салли выбежала из комнаты.

Как он мог? Как повернулся у него язык произнести столь жестокие, оскорбительные слова? Отчаяние его было так велико, что хотелось плакать. Филип потер глаза и отвернулся к стене, не заметив возвращения Салли.

— Мистер Торнтон, я готова возобновить урок. Мы оба достаточно взрослые люди, чтобы не обращать внимания на подобные… взрывы чувств. Давайте начнем заново. Я выйду из класса и потом вернусь. Сделаем вид, что сейчас только семь часов утра. Договоримся не обижаться на взаимные оскорбления, но и условимся впредь воздерживаться от повторения подобных сцен. Хорошо?

Филип кивнул, не рискуя прибегнуть с помощи языка. Салли вышла из комнаты и вернулась через несколько секунд. Опустившись на свой стул, она выжидательно посмотрела на учителя.

Филип подал ей бумагу.

— У тебя тридцать минут, Салли.

* * *

Январский инцидент ушел в прошлое, но не бесследно. Филип настоял на том, чтобы есть у себя в коттедже, самому стирать и убирать. Салли в свою очередь целиком и полностью отдалась учебе, часто засиживаясь до глубокой ночи и оставляя на сон не больше трех часов. Она ждала слов одобрения, похвал, золотых звезд, но их не было.

Медленно ползли недели, за неделями месяцы. Не успела Салли оглянуться, как наступил июнь.

Однажды ясным солнечным утром Филип вручил Салли большую тетрадь в переплете.

— Это твой последний экзамен, Салли. На него у тебя уйдет весь сегодняшний день и большая часть завтрашнего. Отметку я поставлю завтра вечером. В среду я уезжаю в Бостон. Эту экзаменационную работу ты будешь выполнять одна, мне нужно съездить в город, решить некоторые вопросы. Уверен, что у тебя все получится, но все же желаю удачи. Не забудь о перерывах.

У нее пересохло в горле, защипало в глазах. Она кивнула, не смея сказать ни слова.