Читать книгу "Круть (с разделением на главы) - Виктор Олегович Пелевин"

уважении.

— Попробуйте объяснить.

— Хорошо, — сказал Сердюков. — Знаете, что происходит в этом трип-боксе, когда туда ложится клиент?

— Смутно.

— Симуляция воссоздаёт самоощущение большого ящера. Крупного рептильного мозга. Мы не знаем точно, как себя чувствовал ящер. Но у корпорации «TRANSHUMANISM INC.» осталось несколько суперкомпьютеров ещё с позднего карбона, когда их умели делать. И корпоративные учёные построили, э-э-э, как бы сказать, нейросетевую модель мозга древней рептилии. Приблизительную, конечно. Посчитали уровни нейротрансмиттеров, число рецепторов, нервное затухание, возбуждение, всё вот это. А потом смоделировали похожие паттерны внутри человеческого мозга.

— Это как? — спросила Тоня. — Как с имплант-рекламой?

— Не совсем.

— Как с политинформацией? Сердюков улыбнулся.

— Это ближе. Но импланта оказалось мало. Целый ящик понадобился. В нём человек начинает чувствовать себя ящером. Он помнит краешком мозга, конечно, кто он на самом деле. Но это становится не слишком важно, потому что ящером быть увлекательнее. Понимаете?

— Примерно да.

— Так трип-бокс действует на нормальных пассажиров. Но наши заключённые — люди с отклонениями. Петухи, куры и так далее. Имплант-коррекция патриархальных гештальтов поменяла их поведенческие паттерны слишком сильно. Или нетипическим образом.

Тоня кивнула.

— При этом, — продолжал Сердюков, — возникли пограничные поведенческие аберрации, носящие отчётливо паталогический характер. Куры-заточницы. Да и сами петухи знаете что выделывают…

— Знаю. И как вы хотите их исследовать?

— Мы берём такой патологически эволюционировавший мозг… То есть не берём, мы его оставляем в теле. Но в терапевтических целях переводим в древний рептильный модус, временно меняя его внутреннюю карту и энергетику. Уровни допамина, норэпинефрина, серотонина, внутренних опиоидов, а также…

— Не надо деталей.

— Хорошо. В общем, уровни нейротрансмиттеров сильно повышаются. Для обычных пользователей бутика «Юрасик» цель такого погружения — рептильный секс. Попросту говоря, любовный опыт на стероидах, легальная экскурсия в мир нечеловеческой страсти. Это дорого, но опыт того стоит. Знаете, какая очередь у новобрачных?

— Да, — ответила Тоня. — Видела рекламу. «Мезовый месяц», или как там. Я чего не понимаю — они наркоты купить не могут? За эти деньги можно тумана взять на полжизни.

— Наркотики такого опыта не подарят. То, что испытывают посетители «Юрасика», гораздо интенсивнее любого трипа. И, главное, результат предсказуем, а процедура безопасна. Мы хотим использовать тот же эффект для терапии. Принести нашим подопечным пользу.

— Какая тут польза? Они из этого ящика опять на ту же зону вылезут. Разве нет?

— Да, — сказал Сердюков. — Но будут другими людьми.

— Почему?

— Прилив перемещает все лодки сразу. Понимаете? Лодки — это гештальты, поведенческие схемы и внутренние стереотипы. Девятый вал допамина поднимет их ввысь — и назад они лягут уже в другом порядке. Иначе, чем прежде. Моя научная гипотеза заключается в том, что таким образом можно лечить психические расстройства и патологии вроде пайкинга. Понятно?

— То есть заплатил Кукер, — сказала Тоня, — а лечить будем Дашу Троедыркину?

— Как они скидывались, я не знаю. Это ваша епархия. Но для меня главная цель, конечно, заточницы. Вернее, не они сами, а терапия пайкинга.

— Они там что, сексом с петухами будут заниматься?

— Нет, — сказал Сердюков. — Скрипт немного другой.

— Вы только их не напрягайте слишком, — попросила Тоня. — Сколько денег люди заплатили, просто в голове не укладывается. Дайте отдохнуть нормально.

— Они бумагу подписали, — сказал Сердюков. — Что станут добровольно участвовать в эксперименте.

— У нас в стране не с бумагами работают, — ответила Тоня, — а с людьми. Вам ли не знать.

Сердюков огляделся, словно о чём-то вспомнив.

— А где второй бокс? — спросил он.

— Как вы просили, раздельно, — сказала майор Тоня. — Точно такая же комната, только для фем. Отдельный вход, чтобы никаких контактов вне симуляции. За колючкой.

— Отлично.

— Хотя, товарищ капитан, это немного наивно думать, что петух-отказник может о чём-то сговориться с курой. У них встреча недолгая. И конец всегда одинаковый. Терминальный.

— Я знаю, — ответил Сердюков, — не надо меня за дурня держать. Но какая-нибудь профессорка в Соединённых Местечках не в курсе. Напечатаем отчёт о коррекции поведенческих паттернов, они посмотрят на условия опыта и скажут — ну, это преступники спелись, чтобы их с крутилова сняли.

— Куры с петухами и так не крутят, — усмехнулась Тоня.

— Я знаю, Антонина Надеждовна, знаю. Но я же наукой занимаюсь. Мне вторую статью писать придётся, чтобы эти нюансы международной публике объяснить. И не факт, что поймут. А если у нас забор с колючкой между женским и мужским юнитом, тогда проблемы нет. Называется «надлежащая методология эксперимента».

Майор Тоня вздохнула.

— Да уж, колючка у нас все проблемы решает.

Сердюков сделал вид, что не услышал сомнительной реплики — и склонился над сенсорной панелью.

— Кто-нибудь умеет этим управлять?

— Не понадобится, — ответила майор Тоня. — Всё централизовано. От нас надо только тело в бокс положить. Видите, вон та кнопка открывает и закрывает. Остальное корпорация сама сделает. Даже спецдизайн ящеров уже посчитали. И для петухов, и для кур. По вашим эскизам.

— Отлично, — просиял Сердюков. — Это установщики вам сказали?

— Да. И ещё, конечно, от вас потребуется общий сценарий сеанса.

Сердюков нажал на кнопку, и крышка бокса поднялась. Пахнуло свежестью и чуть-чуть хлоркой, как в раздевалке дорогого бассейна.

Внутри было углубление в форме человеческого тела со множеством похожих на цветы сенсоров, торчащих из мягкой белой пластмассы.

— Размер регулируется? — спросил Сердюков.

— Да. По росту и объёму.

— Ложатся в трусах?

— Нет, — ответила Тоня. — Голыми. Видите, сенсоры под попой.

— Да. Всё правильно. Не только активация мозга, но и контакт по всему телу. Снимают показатели. И ещё дополнительное возбуждение вегетативки. В гигиеническом плане проблем нет — дезинфекция автоматическая.

— Я поняла по запаху, — сказала Тоня. — А почему бокс такой тяжёлый? Прямо мощный как танк.

— Это дополнительная защита. И клиента, и персонала.

— От чего?

— Конвульсии, психоз. Эпилептический припадок. Мало ли что с клиентом случится — начнёт орать, голый по бутику бегать и так далее. Раньше такие случаи были. Лучше с самого начала звукоизолировать и зафиксировать тело на месте. Тогда и седативчик, если надо, подколют, и возбуждение снимут — никто не заметит.

— Ну да, — кивнула Тоня. — Это они